Правительство России влило в экономику колоссальную сумму — 6,5 трлн рублей, или 15% от ВВП. Однако эти меры не спасли реальный сектор от обвала — индекс промышленного производства рухнул в январе на 16%. Чтобы понять, почему рекордные вложения не дали положительного результата, The New Times задал независимым экспертам три вопроса:
1. Насколько антикризисные действия властей согласованны и адекватны ситуации?
2. Слушают ли власти мнения независимых экспертов?
3. Что бы вы посоветовали правительству и президенту?
Сергей Алексашенко, директор 
по макроэкономическим исследованиям ГУ-ВШЭ
1. Впервые в истории новой России страна столкнулась с явлением, хорошо известным в мире, — циклическим спадом (рецессией). Объективно в нашей стране нет специалистов, у которых имелся бы опыт принятия решений в подобных ситуациях. Это значит, что сегодня российские власти должны ежедневно и ежечасно проводить мониторинг ситуации, ставить трезвые диагнозы и прописывать адекватные рецепты. Нельзя один раз написать «правильный план» из 10 или 110 пунктов и надеяться, что его реализация решит все проблемы и гарантирует выход из кризиса с минимальными потерями. Слишком непредсказуема обстановка, она слишком быстро меняется, и постоянно возникает очень много проблем, которые нужно решать одновременно. В такой ситуации главным критерием оценки действий властей является их способность минимизировать количество ошибок. Как достичь этого — нетривиальный вопрос.
2. Власти советуются преимущественно с представителями бизнеса, которые при этом, как правило, просят у правительства денег. Следовательно, президент и правительство обрекают себя на то, что они будут получать искаженный или заинтересованный ответ, который будет нацелен на решение конкретных проблем конкретного человека или компании. Чтобы уменьшить количество потенциальных ошибок, властям необходимо увеличить круг экспертов, сделать публичным список тех, к чьему мнению они готовы прислушиваться. Такой шаг приведет к тому, что уважение и доверие к решениям правительства и президента после их обсуждения с независимыми специалистами только вырастет.
3. Первое — расширить круг экспертов, включив в него действительно независимых специалистов. Второе — власть должна договориться внутри себя, а потом с бизнесом и экспертным сообществом о системе приоритетов в экономической политике, а возможно, и не только экономической. На этой основе сформировать перечень основных целей и задач, которые нужно будет достигать и решать. Их не должно быть много: у Барака Обамы, например, их три. Это крайне необходимо, дабы все последующие действия властей можно было оценивать через эту призму: делаем так, потому что решаем эту конкретную проблему. Если не иметь четкой системы целей, то очень сложно понять, правильные или неправильные действия предпринимаются. Третье — власть недооценивает необходимость интенсивного и публичного диалога с обществом в целом. Если она хочет, чтобы ей доверяли, то она должна рассказывать о том, что и почему она делает и намерена делать дальше. Российской власти нужно перестать бояться критики — это снижает шанс на совершение ошибки.
Евгений Гонтмахер, руководитель Центра социальной политики Института экономики РАН
1. Действия правительства носят пассивный характер, решения идут вслед за событиями. Принцип работы такой: если где-то что-то вспыхнуло, это пытаются потушить, но меры по предотвращению пожара не предпринимаются. Поэтому политика наших властей чисто ситуативна. Антикризисная программа из 55 пунктов, принятая правительством в начале ноября 2008 года, уже давно устарела. А новой программы нет. О качестве работы правительства говорит следующий факт. 17 февраля Минэкономразвития выпустило прогноз, согласно которому рост ВВП в 2009 году будет отрицательным: –2,2%. Но еще в конце 2008 года профессиональным экспертам было понятно, что мы увидим отрицательные темпы роста, а министерство признало это только сейчас. Это не может не удивлять. Сегодня мы наблюдаем уже новую ситуацию, и даже отрицательный прогноз МЭР выглядит чересчур оптимистичным.
2. При правительстве РФ создана антикризисная комиссия во главе с Игорем Шуваловым. Там работает группа экспертов, возглавляемая ректором Академии народного хозяйства Владимиром Мау. Но принцип работы комиссии с экспертами такой: принимается и одобряется только то, что заведомо не противоречит мнению руководителей комиссии. То есть роль экспертов сводится к тому, что они подтверждают уже известное. Если что-то противоречит мнению Минэкономразвития или того же Шувалова, то таких экспертов попросту не слушают. Их тут же называют пессимистами, экстремистами, радикалами. Но нужно понимать, что в кризис события развиваются по развилкам. К примеру, если бивалютная корзина сегодня стоит 41 рубль, то правительство должно действовать одним образом, а если 45 — то другим. Поэтому нужен специальный подход к выработке сценариев развития событий. Но этого нет, потому что власти боятся признать, что дальше будет еще хуже. Внутри власти еще опасаются средневековой традиции снимать голову тому, кто приносит плохую новость.
3. Пер
вое — признать ошибки, которые были допущены в прошлом. Этого не сделано до сих пор. Мы продолжаем утверждать, что этот кризис не наш, вызван внешними силами, а у нас было все отлично. Но мы падаем по многим параметрам быстрее всех и экономическая ситуация в стране намного острее, чем на Западе. Значит, это наши собственные ошибки. Нужно признать, что на две трети виноваты мы. Если это сделать, можно думать о том, что предпринимать дальше. Второе — разработать разные сценарии развития событий, начиная от оптимистичных и заканчивая пессимистичными, и использовать их. Нужно больше диалога между властями и независимыми экспертами, нужно больше различных точек зрения.
Николай Коварский, бизнес-консультант, член клуба «2015»
1. Правительство действует довольно слаженно и более-менее согласованно. Из той экономической ямы, в которой мы находимся сегодня, вообще непонятно, как выбираться, поэтому действия властей можно считать сравнительно адекватными.
2. Власти слушают разных экспертов. Но нужно понимать, что за независимыми экспертами тоже стоит свое лобби. Оценить, кого там наверху больше слушают — независимых экспертов или тех, кто имеет вполне конкретные бизнес-интересы, — мне сложно. Не исключаю, что действительно независимое мнение станет выслушиваться все в большей и большей степени.
3. Сокращать издержки — быстро и намного. Причем всем: как государству, так и бизнесу.
