Как говорится, мамой клянусь. Все правда. И уже не в первый раз людской прибой выкатывает к моим ногам ракушки нечеловеческой красоты…
Ехали с «Речного» на «Юго-Западную», и время поговорить с моим «леваком» у меня было. Перед тем как причалить на мою поднятую руку, «левак» проводил в Шереметьево своего «хозяина» с бабой и был в отличном говорливом настроении: «хозяин», видный подмосковный чиновник, дал ему на прощание €200 на пиво — за немоту. (Баба, с которой он улетал, была не женой.)
За баранкой мой собеседник провел всю свою сознательную жизнь. Были в этой жизни и золотые периоды.
— Когда немцы уезжали в начале девяностых… Вот время! Они ж прилетали-то в Домодедово, а улетали из Шереметьево. Ну, в Домодедово их встречала братва — и чистили. Крепко чистили. Так мы им «трешку» объявляли до «Шарика»...
(Трешка, как я немедленно уточнил, — это три тысячи рублей.)
— Соглашались! Куда деться.
Он радостно смеялся.
Я спросил у него про сейчас. Что будет, спрашиваю, чем сердце успокоится?
— Да подвозил тут одну в шиншилле. Она говорит: их через полгода никого здесь не будет — все дочистят и сбегут.
Уже почти не сомневаясь в ответе, я спросил про рецепт спасения Родины.
— Сталин нужен. Сам не помню, но отец говорил: к праздникам все дешевело...
— А сами откуда, если не секрет?
— Так, краснодарские мы. Дед — деникинский есаул был. У бабки шашка была, она еще прятала ее, там так и написано было — «От главнокомандующего Юго-Западным фронтом генерала Деникина»...
— И что дед?
Водила посмотрел на меня, как на умалишенного или сильно не местного.
— Расстреляли, ясное дело.
— Но Сталин нужен? — уточнил я.
— Непременно.
Тут самое время пуститься в бойкий пляс насчет родимого менталитета, но я, пожалуй, воздержусь. Занятие это беспроигрышное, но бесперспективное. Этот человек — такой! Он не чересчур сопоставляет явления, он не знает слова «рефлексия», он выживает как может: день жирный, день постный…
Он сидел за разбой (о чем поведал мне ровным голосом, как о рыбалке), у него есть свои представления о добре и зле — странные, но есть. Он будет жить, сообразуясь с обстоятельствами и теми представлениями о добре и зле, которые ему предложит время.
Если время предложит ему бандитские правила, он будет бандитом. Если время предложит какое-нибудь другое магнитное поле — та же металлическая стружка ляжет другим рисунком.
Страна Америка собиралась из таких авантюристов и отморозков, рядом с которыми мой потомок есаула — тихое дитя. Но ничего, собралась помаленьку! Видать, правильное «магнитное поле» легло в основу этой затеи.
Легло, разумеется, не само. Именно элита смогла настоять на принципах, по которым будут жить на этой земле золотоискатели, клерки, ковбои, маклеры, плантаторы и рабы…
Магнитное поле элиты определяет направление стружки.
Настоящая элита идет впереди народа (иногда платя жизнью за разрыв дистанции, как заплатил Авраам Линкольн). Но на выходе, пускай через полтора века, — Обама и окончательный разрыв с рабством.
Когда элита гарцует в самой середке быдла, когда, к восторгу последнего, начинает раскидывать пальцы и разговаривать по фене — то и исторический результат на выходе соответствующий: деградация.
Причем это как раз получается довольно быстро, потому что вниз — это вам не наверх! Это — чтобы перестать пахнуть, надо принимать душ и пользоваться дезодорантом; чтобы начать пахнуть снова, ничего делать не надо, оно — само...
