Миша учился в седьмом классе. Спокойный тринадцатилетний мальчик из вполне благополучной семьи: мама, папа — все как положено. Учился без троек. Но однажды прогулял несколько дней в школе. Одноклассница рассказала об этом его бабушке. Миша позвонил двум друзьям и сказал, что родители его убьют, когда узнают, и лучше он покончит с собой. Мальчик повесился дома на шведской стенке. «Это произошло потому, что он панически боялся отца. Почти все мои пациенты боятся родителей и имеют опыт домашнего насилия. Именно это ведет к депрессии, агрессии и к суицидальным наклонностям, которые последние пять лет я диагностирую все чаще и чаще», — рассказывает педагог-психолог центра «Психологические консультации» Ирина Ларина.
Согласно докладу «Смертность подростков в Российской Федерации», подготовленному под эгидой ЮНИСЕФ, российские подростки чаще своих сверстников из других стран расстаются с жизнью по собственному желанию. 20% подростков в возрасте от 15 до 19 лет страдают депрессией, мысль о суициде появляется у 45% девушек и 27% юношей. Самоубийства — вторая причина аномально высокой смертности среди молодежи: больше погибают в ДТП, чуть меньше — потому что их убивают.
В вакууме
Из каждых 100 тыс. российских подростков 35 мальчиков и 8 девочек кончают жизнь самоубийством.* * Данные из доклада Научного центра здоровья детей РАМН. Росстат в 2009 году опубликовал другие цифры: 19,8 случая суицидов на 100 тыс. подростков. Хуже всего ситуация на Чукотке: 274,4 случая суицидов на 100 тыс. подростков. Долгое время считалось, что бедность и алкоголизм — главные движители этих самоубийств. Это, конечно, влияет, но решающим фактором оказалось другое: неблагополучная ситуация в семье, дефицит общения между детьми и родителями, катастрофическое падение авторитета школы.
«Современный подросток потерял поддержку социальных институтов, с помощью которых раньше решались проблемы. Он остался брошенным. Взрослые стали намного больше работать. Единственное, чем они заняты, — выживание, они находятся в вечной борьбе за материальные ценности. С детьми общаться нет ни сил, ни времени. Самым большим авторитетом для подростков стали деньги. Поэтому в их глазах школьные учителя — неудачники или взяточники, которых слушать необязательно», — объясняет логику молодежи психолог Центра социально-психологической адаптации и развития подростков «Перекресток» Юрий Лапшин.
Роль родителей и педагогов могли бы взять на себя спортивные тренеры и руководители кружков. Но подростки, которые больше всего в этом нуждаются, в секции и досуговые центры не идут. По мнению Лапшина, эти заведения имеют «слишком высокий порог требований на входе»: оплата, наличие определенных способностей, дисциплина. В результате подростки ищут понимание на улице, в альтернативных субкультурах. «Они идут туда не потому, что им нравится одежда или музыка. Нет, они ищут там семью и тепло, которого им не хватает дома», — констатирует психолог Ларина. «Взрослые, включая педагогов и психологов, в эту среду почти не вхожи. Да они и не горят особым желанием изучать эту среду. Система неповоротлива и архаична. А ее представители сидят в кабинетах и ждут, пока подростки сами придут делиться своими проблемами, а они не придут», — добавляет Лапшин. С ним, однако, не согласен главный детский специалист Минздравсоцразвития, замдиректора Центра психиатрии имени Сербского Евгений Макушкин, который, признавая, что «ситуация, безусловно, не может не вызывать тревогу», тем не менее считает, что государство и так немало делает для решения проблемы: «В большинстве регионов страны на базе учреждений здравоохранения открыты кризисные центры, нацеленные на работу с семьей, с детьми, — рассказал он The New Times. — Практически во всех регионах есть «телефоны доверия», предназначенные именно для подростков, реализуются программы против жестокого обращения с детьми».
Убийство как выход
Между тем, что творится с детьми в российских семьях, никто толком не знает: правоохранительные органы не ведут отдельной статистики по домашнему насилию над детьми. По мнению экспертов, в нашей стране ежегодно избивают около 2 млн детей. Еще больше видят, как избивают их матерей. И подростки воспринимают насилие как данность и как единственный способ разрешения конфликтов. «У нас в центре был мальчик, которого за три года выгнали из восьми школ за драки. Он бледнел от злобы, когда что-то раздражало его. Не мог сдержать агрессии, сразу бил. Оказалось, что дома ему за любую провинность всыпает отец. Ребенок ведь не виноват, что ему банально не объяснили: можно разобраться иначе. Папа был для него авторитетом, и он, кстати, до сих пор абсолютно уверен, что во многих случаях без рукоприкладства обойтись невозможно», — рассказывает Лапшин.
Привычка с детства все решать силой, романтика криминала, транслируемая телевидением, любовь к выпивке — все это вместе привело к тому, что больше всего в Европе убивают детей и молодых людей именно в нашей стране. По данным «Европейского доклада о предупреждении насилия и преступности с применением оружия среди подростков и молодежи», подготовленного Всемирной организацией здравоохранения, из 100 тыс. подростков в России 16 становятся жертвами убийц. Это в 34 раза больше, чем, например, в Германии. Половина из них погибает от ножевых ранений. Молодежные разборки с применением холодного оружия перестали быть редкостью.
«Он был нахальный и веселый. Считал себя самым умным, самым красивым, не слушал, перебивал. Он признал вину, но не раскаялся», — рассказывает о 16-летнем убийце Стасе его психолог Юлия, работающая в колонии для несовершеннолетних. Стас еще школьником организовал свой маленький бизнес: вырезал фигурки из дерева и продавал. Местная шпана начала вымогать деньги. Он взял ружье, пришел домой к одному из них и выстрелил несколько раз, последний выстрел был контрольным — в голову. Три года колонии не пошатнули абсолютной уверенности Стаса в том, что он прав. Не признавал своей вины и Владимир, отбывающий наказание в той же колонии. За оскорбление матери он нанес обидчику десять ножевых ударов. «Несовершеннолетние убийцы в отличие от воришек их же возраста, которые часто люди тупые и ограниченные, — весьма творческие натуры. Прекрасно рисуют, играют на сцене. Часто интеллектуально развитые, но эмоционально ограниченные люди. Они не понимают жалости, не могут представить себя на месте жертвы, понять ее страдания», — говорит Юлия. «Трудные подростки часто с удивлением для себя узнают, что окружающие чувствуют боль так же, как и они», — утверждает Юрий Лапшин из центра «Перекресток». Вопрос только в том, кто это им объяснит, до того как они возьмут в руки веревку или воспользуются ружьем...
