Лукавый тендер

Лукавый тендер. Попытка сделать процесс госзакупок прозрачным и свободным от коррупционных схем в очередной раз провалилась. В октябре случился целый фейерверк «липовых» конкурсов, о которых налогоплательщики узнали исключительно благодаря активности интернет-пользователей. Последуют ли новые скандалы и разоблачения — выяснял The New Times

На скандальном рынке госзакупок — поистине знаковое событие: в отставку отправлен не самый последний чиновник, директор департамента информатизации Минздравсоцразвития Олег Симаков. Прецедентом стал не сам по себе факт отставки, а то, что она произошла фактически «по заявкам блогеров».

Казус Симакова

Олег Симаков, отвечавший в министерстве за IT-закупки, объявил конкурс, по которому за 55 млн рублей нужно было разработать мощный портал — социальную сеть, в которой будут общаться медработники и пациенты. И хотя деньги Минздраву на эти цели были выделены еще в 2009 году, чиновник отвел соискателям на выполнение задания всего 16 дней. Как только условия конкурса стали известны, интернет взорвался возмущенными и ироничными комментариями экспертов, которые сводились к одному: за столь короткий срок выполнить столь масштабную работу невозможно. А значит, единственной целью конкурса было передать заказ фирме, которая занималась разработкой медицинской соцсети задолго до объявления конкурса. С того момента, как этот конкурс обнаружил и описал Евгений Лернер, руководитель интернет-агентства «Артус», до дня неожиданной отставки Симакова не прошло и недели.

Видимо, министру Татьяне Голиковой было очень не по себе от разразившегося летом скандала с закупкой высокотехнологичных томографов (см. The New Тimes № 31 от 27 сентября 2010 г.). Той историей занимаются Генеральная прокуратура, Контрольное управление президента, Счетная палата. Еще один скандал был менее всего нужен Голиковой, что, вероятно, и предрешило судьбу ее подчиненного.

Но злополучный для Симакова конкурс не исключение, а правило для российских ведомств. Сейчас те же эксперты и блогеры вовсю обсуждают конкурс, проводимый Минобразования. За 12 календарных дней и 48 млн рублей его победитель должен разработать не больше и не меньше, как «Целостную инновационную образовательную среду» с комплексными образовательными ресурсами и сервисами. Они обеспечат «доступность инновационного образования» и «эффективное использование информационно-коммуникационных техно­логий» и для обычных людей, и для людей с ограниченными возможностями. Несмотря на явное несоответствие условий, сроков и цены конкурса, ни о каких отставках в образовательном ведомстве пока не слышно: видимо, министр Фурсенко озабочен своей репутацией меньше, чем министр Голикова.

«Польза» двойного счета

На прошлой неделе другой эксперт, Евгений Альтовский из Межрегиональной общественной организации «Информация для всех», обнаружил еще один «экзотический» конкурс. Его объявило Министерство культуры: разработка портала «Культурная карта Северного Кавказа». Срок — месяц, цена вопроса — 16 млн рублей. «Очевидно, что либо цена завышена на порядок, либо сроки нереальные для чего-нибудь, кроме откровенной халтуры», — говорит Альтовский. А скорее всего, как и в случае с медицинской соцсетью, подрядчик давно выбран и работает, а на конкурсе его надо только «легализовать». Эксперт обратил внимание на такую деталь: на кавказский культурный портал ведомство Александра Авдеева намерено потратить почти в 16 раз больше, чем на целевую программу «Культурное наследие Юга России». То есть на то, о чем должен рассказать этот портал. В пресс-службе министерства в ответ на запрос The New Times привели слова директора департамента науки и образования Минкульта Олега Неретина о том, что конкурс объявлен законно, а разработка веб-ресурса не связана с процессом создания туристического кластера на Северном Кавказе: «Сайт делается по инициативе министерства с единственной целью — информировать граждан о культурных ценностях региона».

По наблюдениям Евгения Альтовского, при госзакупках ведомства частенько используют следующий прием: дважды платят за одну и ту же работу. Например, 21 октября Минкульт объявил конкурс на каталогизацию российских культурных ценностей, утраченных в го­­­­ды Второй мировой войны, и предпечатную подготовку каталога. Цена работы — 5,6 млн рублей. Но год назад Минкульт уже проводил аукцион на ту же, только более масштабную работу — подготовку и выпуск ровно этого каталога. Тогда все вместе стоило 1,5 млн рублей, победило издательство «Ирисъ», предложившее цену на 7500 руб. ниже стартовой. Вторым (и последним) участником конкурса был издательский дом «Качество жизни». В новом конкурсе они, разумеется, тоже принимают участие. И даже об издании каталога теперь речь не идет.

Нередко ведомства и госпредприятия заказывают «на стороне» работу, которую по логике должны выполнять сотрудники министерства. Например, Роспечать проводит конкурс, в ходе которого должна быть разработана «концепция проведения исследования проблем сохранения цифровой информации» и доступа к ним широкого круга пользователей. То есть на конкурс выставлено не право провести исследование, а право разработать его концепцию. «Вы нам расскажите, что и как мы хотим исследовать, а мы вам за это 700 тыс. рублей дадим, — иронизирует Альтовский. — А не сумеете объяснить — не беда, мы же сами не знаем, где у нас чешется». Из той же серии — минкультовский конкурс на создание информресурса, содержащего «необходимые данные» для анализа современного российского музыкального искусства (2,5 млн рублей). Что это за данные, Минкульт не уточняет.

Маленькие хитрости

У госорганов и принадлежащих государству организаций все «не как у людей», то есть не как у коммерческих компаний. Для последних результат работы — прибыль, разница между доходами и расходами. Фирмы стремятся к максимизации прибыли, она влияет на размеры премий и бонусов менеджерам, на величину выплат акционерам. Госорганизации прибыли не имеют, а своими доходами они не вполне распоряжаются, поскольку те должны направляться в бюджет. Поэтому ведомства и госкомпании заинтересованы в максимизации не доходов, а расходов.

В последние годы власти пытаются предпринять какие-то шаги, чтобы расходы государства стали прозрачнее для внешних наблюдателей. Сначала чиновников заставили проводить основные закупки через конкурсы и аукционы, информация о которых по определению публична. Это ничего не изменило: отдать конкурс «своей» фирме можно было, втихую опубликовав объявление в каком-нибудь малоизвестном СМИ. Затем появились порталы госзакупок. Их оказалось много, и у чиновников был богатый выбор, где получше спрятать объявление о конкурсе — так, чтобы его увидел только тот, кто знает, куда смотреть. Поэтому в 2006 году правительство сделало следующий шаг, назначив официальным сайтом госзакупок портал zakupki.gov.ru, разработанный «Компьюлинком».

Сначала система поиска на этом портале была еще менее совершенной, чем сейчас. Например, как обнаружил Иван Бегтин, один из ведущих экспертов в области «электронного правительства», к 2009 году чиновники научились эффективно обманывать поисковые системы, заменяя, например, русское «о» на латинское «o», а то и на цифру «0» (в некоторых шрифтах слабо отличается от буквы). Или, скажем, русское «р» на латинское «p». Глаз не увидит разницы, а поисковая система просто не увидит конкурс. А в случае чего всегда можно сослаться на случайность, ошибку оператора машинного набора. Бегтину удалось привлечь к проблеме внимание других блогеров. Они «разбудили» Федеральную антимонопольную службу, контролирующую госзакупки. В результате меры были приняты, и сегодня на портале манипуляции со шрифтом уже не проходят.

Без последствий

Бегтин, Альтовский и другие энтузиасты сделали важнейшее дело — привлекли к госзакупкам неотступное внимание гражданского общества. Инкрустированная золотом кровать в дом приемов МВД, супердорогие часы, которые в разгар кризиса намеревался дарить женщинам кемеровский губернатор Аман Тулеев, томографы по цене в 2–3 раза выше цены производителя… Эти истории стали широко известны, и теперь за госзакупками следят отнюдь не только ответственные лица, но и множество заинтересованных «любителей».

Однако пока не удалось главное — добиться, чтобы публичное обсуждение скандального конкурса завершалось не только здоровым смехом блогеров, но и неизбежным наказанием виновных чиновников. Примерно в 90 случаях из 100 нет вообще никаких последствий, а в остальных (если не считать Симакова) ведомства оправдывают друг друга или просто «замыливают» вопрос.* * На запросы, касающиеся сомнительных конкурсов, в пресс-службах Минобразования и Минкультуры ответили примерно одинаково: «Конкурсы проводятся в строгом соответствии с законом, а выводы ваших экспертов являются их личным мнением».

Что касается Федеральной антимонопольной службы, то она главным образом проверяет соответствие процедуры закупок формальным требованиям. Соблюдать их чиновники в основном научились. Даже позолоченная кровать этим правилам соответствовала. И Симаков ушел в отставку не из-за того, что нарушил формальные правила, а скорее потому, что поступил не совсем «по понятиям» в трудный для министра Голиковой момент.

Минэкономразвития настаивает на том, что система госзакупок должна стать более «умной». Сейчас основным критерием отбора поставщика, которым руководствуется чиновник, является цена. Возможности заложить квалификационные требования (чтобы допустить к конкурсу только тех, кто может выполнить работу) и «тонко настроить» условия конкурса практически отсутствуют. Поэтому чиновникам приходится идти на неимоверные ухищрения, отсеивая нежелательных кандидатов, даже тогда, когда это не связано с коррупцией. В результате случаются казусы, например, подобные тому, который описывал в The New Times Андрей Яковлев из Высшей школы экономики: в качестве поставщика питания в школы выбирается комбинат, чью продукцию дети не едят. Но она дешевле, чем у поставщика, работавшего в прошлом году.

Пока же робкие попытки поправить проклинаемый и чиновниками, и поставщиками Закон о госзакупках (94-ФЗ) терпят крах. Что-то изменится, только если воровать станет, наконец, и позорным, и опасным. Ни того ни другого пока не наблюдается.