Инародная связь. За последние 20 лет в Центральную Россию перебрались десятки тысяч беженцев и гастарбайтеров — из Средней Азии и с Северного Кавказа. Как они прижились и прижились ли? Смогут ли интегрироваться в русскую по преимуществу часть Центральной России? — The New Times узнавал в Ярославле, где проживает одна из самых сплоченных чеченских диаспор
«Важно научиться оставаться чеченцем, будучи ярославцем, — Мовсар Изрипов паркует свою черную иномарку во дворе жилого дома в Заволжском районе Ярославля. — Человек должен спокойно влиться в окружающую, не знакомую ему среду так, чтобы его мировоззрение и религиозные чувства не ущемлялись. Не должно быть такого: «Вы к нам приехали, молитесь, как мы; мы приехали к вам, молитесь, как мы».
Мовсар с семьей приехал в Ярославль из Грозного в середине ноября 1999 года, через несколько месяцев после начала второй чеченской кампании. Изначально Изриповы планировали «передохнуть» в городе на берегах Волги от войны и вернуться обратно, но в итоге остались. Ярославль встретил их тридцатиградусными морозами, позади остался разбомбленный дом, сгоревшие документы и брошенный семейный продуктовый магазин, на выручку от которого начинающие переселенцы прожили первые пару лет, пока обустраивались на новом месте. Все эти годы им помогает местная чеченская диаспора, одна из самых крепких и организованных в России.
Глава «Вайнаха» сомневается в том, что государство готово взвалить на себя ответственность за предотвращение межнациональных конфликтов
Комплектующие переезда
В скромной однокомнатной квартире Мовсара играют его родившиеся в Ярославле дети — 4-летний Рамиль и 10-месячный Рамидин; на кухне готовит ужин жена Хава. «Квартиру раньше было невозможно снять. Как видели, что нерусский, сразу отказывали», — вспоминает отец семейства. Жилищный вопрос — далеко не самый мучительный из тех, что встали перед Мовсаром и его родственниками после переезда. Утерянный паспорт восстанавливали полтора года. Все это время Изрипов ходил по городу со справкой, выданной в Грозном, его регулярно останавливала милиция, забирала в отделение, правда, не били. «Я не дурак, удавалось разойтись по-человечески». Нет паспорта — нет регистрации; нет регистрации — нет работы. В городе из-за новой войны разгорались антикавказские настроения, поэтому даже когда документы удалось восстановить, работу найти не получалось. Сначала Мовсар работал в компании у одного из земляков, а затем, после того как в 2004 году правительство взяло курс на восстановление Чеченской республики, создал компанию по поставке комплектующих и запчастей для железнодорожных вагонов.
В праздничные дни Соборная мечеть, единственная в области, не может вместить всех желающих
У Мовсара, которому сейчас 38 лет, в смолисто-черных волосах проявляется седина, но он производит впечатление довольного жизнью человека. Изриповы не планируют возвращаться в Грозный и хотят завести еще двоих детей. По словам Мовсара, проблем с коренным населением нет, у них даже есть несколько русских семей-друзей. «Ксенофобия появляется оттого, что по телевизору говорят, что кавказцы плохие, поэтому все и считают их плохими. А как пообщаются какое-то время, извиняются — мол, мы-то думали, что вы звери, с ножами и пистолетами ходите», — говорит он. Пенсионер Николай Петрович, встреченный у памятника Ярославу Мудрому, подтверждает, что ни о каких конфликтах с приезжими не слышал: «Пусть приезжают, обустраиваются, главное, чтобы по закону жили», — рассуждает он.
Гораздо тяжелее, по словам Мовсара, было приспособиться к незнакомой атмосфере: «Я долго не мог привыкнуть к тому, что вокруг все матерятся. За мат в Чечне могут жестоко избить, а здесь друзья могут матом общаться — и ничего». Открытием для него стало и то, что здесь все запирают квартиры, когда находятся дома, не общаются с соседями по лестничной клетке, а в общественном транспорте не всегда уступают места пожилым. В его родном Грозном все было не так — соседи жили как одна семья. И к этой разнице тоже надо привыкнуть.
Имам-хатыб Рамазан переживает, что религиозные чувства переселенцев могут быть не учтены
Двустороннее движение
4 октября на сайте правительства России была опубликована стратегия развития Северо-Кавказского федерального округа: на Кавказ предлагается возвращать русское население, а безработных кавказцев переселять в регионы, где не хватает рабочих рук. Мовсар с программой развития Северного Кавказа знаком. С основной идеей он согласен, но замечает: «Мысль хорошая, а как ее осуществлять — вопрос». По словам Изрипова, на Кавказе высокая рождаемость и есть много рабочих рук, но регион не развивался последние 20 лет, поэтому там острая нехватка специалистов: «Главное, чтобы их не силком тащили, а создавали для них условия». Мовсар считает, что трудоустроить 250 тыс. кавказских безработных без должного подхода невозможно, но, если программа будет грамотно реализована, это приведет к положительным результатам: «Такая многонациональная перемешка будет полезна для единения страны. Возможно, у нас, как когда-то в Америке, получится пройти момент неприязни на национальной почве».
Пока же программа не заработала, вопросами адаптации выходцев с Кавказа в Ярославской области занимается «Вайнах», общество чечено-ингушской культуры.
Земляк в помощь
«Вайнах» — своего рода управление делами чечено-ингушской диаспоры Ярославской области. Диаспора эта немногочисленна, по неофициальным данным, в области проживают около двух тысяч чеченцев и ингушей, что составляет 0,15% от всего населения региона (по данным на 1 января 2010 года, здесь проживают 1 млн 306 тыс. 320 человек). Что на самом деле — ответит нынешняя перепись.
Общество «Вайнах» было создано в 1992 году выходцами с Северного Кавказа, зарегистрировано в 1994 году, его официальные цели — сохранение языка, традиций, посильная взаимопомощь. Несколько раз в месяц совет «Вайнаха» собирается для обсуждения назревших проблем: материальная помощь нуждающимся, организация похорон, финансирование лечения, правовая и миграционная поддержка, помощь вновь прибывшим землякам. Одна из задач — профилактика конфликтов на национальной почве.
Штаб-квартира «Вайнаха» располагается на первом этаже жилой пятиэтажки на улице Чехова, в помещении ярославского отделения Ассамблеи народов России. В этом же помещении находится и местное представительство президента Чечни Рамзана Кадырова. Руководит всеми этими организациями один человек — Нур-Эл Хасиев. Также он числится членом общественного совета при УВД и УФСИН по Ярославской области.
Хасиев не понаслышке знает о распрях на национальной почве. В 1984 году, через четыре года после того как он, будучи 18-летним парнем, перебрался из Грозного в Ярославль учиться в Сельскохозяйственной академии и стал работать строителем, он был жестоко избит местными жителями, в результате чего почти ослеп. Из-за конфликта с криминальными авторитетами Нур-Элу, по его словам, пришлось бросить созданный им кооператив, затем недоброжелатели сожгли его элитный клуб, а затем в него стреляли неизвестные: пуля попала в живот. В 1999 году, когда началась война, у семейства Хасиевых сожгли загородный дом.
Нур-Эл отмечает, что для реализации программы нужно вплотную заняться решением национальных вопросов в стране: «Нам, конечно, далеко до Кондопоги, но без программ по адаптации прибывающих проводить программу нельзя — это приведет к бедам. Ведь и Кондопога начиналась с бытовой ссоры». К тому же он сомневается в том, что выходцам с Кавказа хватит работы: «В советское время существовали «шабашки» — когда кавказцев на несколько недель отправляли в регионы работать. Но им тогда отдали весь аграрный комплекс. А сейчас они что делать будут? Сколково строить? Ну всех же не отправишь в Сколково...»
Ахмед не хочет больше жить в Ярославле и мечтает когда-нибудь уехать в родной Грозный
Утопия Хлопонина
Ярославской соборной мечети, единственной на всю область, минувшим летом исполнилось 100 лет. В прошлом году на средства Фонда имени Ахмата Кадырова была завершена ее реконструкция: увеличили площадь комплекса в полтора раза, укрепили фундамент, сделали библиотеку и зал для совещаний. На территории мечети есть магазин мусульманских продуктов и начальная школа. Имам-хатыб (старший настоятель) Рамазан переехал в Ярославль три года назад из Хасавюрта. Он утверждает, что даже диаспора не может обеспечить сносных условий переселенцам: «Мне эта программа видится малой формой утопии». Имам сетует, что в праздничные дни мечеть уже не может вместить всех желающих, а новые мечети строить не разрешают: «Человек хочет найти себя, найти духовное успокоение, помолиться, но ему этого не дают сделать, хотя законом разрешено любое вероисповедание», — переживает имам. По его словам, если программу решат проводить, нужно строить новые храмы и обучать всех желающих основам ислама в начальной школе. Правда, строительство новых мечетей может вызвать недовольство местных жителей, как это происходит сейчас в Москве. Марина, кассир Ярославского заповедника, рассказывает, что ничего против приезжих не имеет, но идея строительства новых мечетей ее смущает. Еще Марина рассказывает, что чеченской диаспоре якобы активно помогал бывший губернатор области Анатолий Лисицын, зять которого, как утверждает молва, сам был выходцем с Северного Кавказа.
Ахмед Сусаев, крупный мужчина с печальными глазами, входит в состав Исламской религиозной организации мусульман Ярославля. В середине 90-х шестнадцатилетний Ахмед переехал из Грозного вслед за отцом, который в 80-е уехал по «шабашке» да так и остался. Его отец, ныне покойный, стоял у истоков «Вайнаха» вместе с Хасиевым. О программе Ахмед отзывается негативно: «Человек, который надоумил Хлопонина эту программу сделать, либо не жил на Кавказе или вообще не понимает, что там творится». Ахмед говорит, что за 16 лет жизни в Ярославле познал все местные проблемы: отсутствие работы и жилья, нищенские зарплаты, рост цен. «Если людей с Кавказа вырывать, то им нужно давать жилье, нормальную работу, соцпакет, детей в садики и школы отправлять, а садиков не хватает, школ тоже. Здесь своих работников хватает. На Кавказе проблемы такие же, а также жуткая коррупция. Плюс нужно привыкать к новому месту — нам здесь не рады, мы здесь чужие». Ахмед знает, о чем говорит: все прожитые здесь годы у него были трудности с поиском работы, пока наконец пять лет назад он не стал водить маршрутку № 95. Каждый день Ахмед перевозит более четырехсот человек, и несколько обязательно считают нужным поделиться с ним своим крайне негативным отношением к мигрантам. Впрочем, оскорбления — пустяк по сравнению с тем, чего стоит ждать от милиции: могут избить, забрать в отделение, заставить «целовать землю русскую», почки отбить.
Своя земля
Ахмед мечтает уехать домой в Грозный: «Опостылело это отношение. Я чувствительный, близко к сердцу воспринимаю отношение местного населения — каждый день работаю с ними и вижу, что они испытывают неприязнь, страх, ненависть ко мне». Конечно, говорит Ахмед, среди местных есть спокойные, рассудительные люди, и вовсе не факт, что он сможет найти работу в Грозном, но уехать хочется все равно: «Хочу быть похоронен на своей земле. Здесь слишком холодно лежать в могиле».
