Горький мед. Продукт, любимый многими россиянами, стал очередной жертвой небывалой летней жары. Вслед за гречкой мед подорожал в полтора-два раза. Почему так случилось — выяснял The New Times
«Земля нагревалась до 66 градусов, засуха была страшная, — пчеловод Константин Стариков вспоминает нынешнее лето с содроганием. — Пчелы от жары возбуждаются, у них стресс и им уже не до меда: начинают ульи вентилировать крылышками, чтобы температура в них снизилась». Родные места Константина — Новоаннинский район Волгоградской области — оказались в самом эпицентре жары. Будь пасека Константина стационарной, под вопросом оказался бы не только мед, но и жизнь самих пчел. К счастью, пчелиное хозяйство у Старикова кочевое — 80 ульев на колесах: «Как видели поблизости дым от пожаров — сразу снимались с места», — вспоминает пчеловод. Вместе с женой они все лето колесили со своей пасекой по разным областям — Ростовской, Саратовской, Волгоградской, Воронежской. Но от засухи уйти не удалось: гречихи в этом году, по словам Константина, уродилось в два раза меньше, чем в прошлом. Поэтому почти вдвое меньше собрали и гречишного меда — по 100 кг с каждого улья против 170 кг в прошлом году. В два раза меньше и меда с подсолнечника, и с донника: из-за засухи те слишком быстро отцвели. Всего Стариков накачал за сезон 5 тонн меда. Теперь приехал в Москву на ярмарку торговать. Год назад он отдавал свой мед по 270–350 рублей за кг, сегодня средняя цена — 400 рублей, самые дорогие — акацию и донник — Константин продает по 500–530 рублей за кг. И это для «пожарного» урожая нынешнего года еще по-божески.
Плач пасечника
«Ущерб нынче огромный, — сокрушается Арнольд Бутов, президент Российского национального союза пчеловодов. — От засухи и пожаров пострадали в основном стационарные пасеки на Южном Урале, в Центральном Черноземье. Некоторые получили половину от обычного объема, другие — 20%». По словам Бутова, в этом году на ярмарку меда в Царицыно, традиционно проходящую в начале осени, вместо 950 пчеловодов приехали 760.
Добравшиеся до Москвы пасечники отреагировали на природные катаклизмы по-рыночному: как и в ситуации с гречкой1, цены взлетели с прошлогодних 350–400 рублей до 600–700 рублей за килограмм меда. При этом качество может совсем не соответствовать цене. «К нам в Курскую область приезжают фуры из Башкирии, скупают у наших пчеловодов мед по 150 рублей за кг, а здесь по 600 рублей продают как «башкирский», — жалуется пчеловод Сергей Пахомов. — И люди клюют на раскрученный бренд, платят втридорога. А потом еще подходят ко мне и говорят: «У вас гречишный мед не такой, как у башкир, у тех гораздо лучше». Сергей приезжает на ярмарку в Москву не от хорошей жизни. Основная проблема любого пчеловода — реализация. В Курской области, по его словам, покупательная способность населения низкая: на местном рынке мед можно продать максимум по 250 рублей за килограмм. В столице пчеловод Пахомов продает свой мед в среднем по 450 рублей. Почему так дорого? Слишком много издержек: «Пчел надо кормить, а для этого нужен сахар: его, что бы ни говорили, использует большинство пчеловодов, — рассуждает Сергей. — На 100 пчелосемей нужна 1 тонна, это 37 тыс. рублей. Перевозка до Москвы «бычком» — 12 тыс., еще 3 тыс. — разгрузка, 15 тыс. — жилье. Так и набегают расходы».
Сергей умалчивает еще об одной статье расхода: участие в московской ярмарке обходится пчеловодам в серьезную сумму. «Место в Царицыно стоит 87 тыс. рублей, — поделился с The New Times пчеловод Николай. — А за самые «ходовые» места надо платить еще столько же сверху». Одна только торговая палатка из пластика стоит 25 тыс. рублей плюс обязательный лабораторный анализ каждого сорта меда — 4 тыс. «Если бы не эти расходы, продавал бы мед москвичам по 300 рублей, это его справедливая цена», — говорит Николай. Но и отказаться от участия в ярмарке ему сложно: говорит, это единственное место, где он может заработать в месяц 450 тыс. рублей.
Пчелку жалко
«У России колоссальный медоносный потенциал, — говорит академик Николай Кривцов, директор НИИ пчеловодства Россельхозакадемии. — Только в лесной зоне можно получать ежегодно до 400–500 тыс. тонн меда. Но в последние 18 лет в стране ежегодно производится лишь около 50 тыс. тонн». Почему же мы производим меда в 10 раз меньше возможного?
К традиционным болезням — отсутствию серьезного рынка сбыта и глухому бездорожью, мешающему кочевым пасекам, в последние годы добавилась нешуточная напасть: агрофермы опыляют поля гербицидами, от которых пчелы массово гибнут. «За один вылет у меня погибает по 25 тыс. пчел, — рассказал Сергей Пахомов. — В итоге за сезон потерял около 20 пчелосемей». По закону фермеры обязаны за три дня предупреждать пасечников об обработке полей и не опылять их с 10.00 до 20.00. Но штрафы мизерные — 1 тыс. рублей, и фермеры никого не боятся. Да и доказать, что твои пчелы погибли из-за гербицидов, проблематично: по словам Пахомова, в местных лабораториях даже нет нужных реактивов.
Помочь отрасли встать с колен, по мнению Арнольда Бутова, мог бы федеральный закон об охране пчел и пчеловодстве, который недавно внесен в Госдуму. Одно из главных его положений — обязать фермеров платить пчеловоду: мало кто знает, что, опыляя растения, пчелы повышают урожайность на 30%. «Во всем мире главный заработок пчеловода — не производство меда, а услуги за опыление, — поясняет Арнольд Бутов. — В Америке те, кто выращивает миндаль, благодаря пчелам получают дополнительный доход $6 млрд. Поэтому там пчеловодам обязательно платят по $50 в день за одну пчелосемью». В России же наоборот: по словам одного из пчеловодов, глава района потребовал с него 200 тыс. рублей за то, чтобы встать на колхозном поле с кочевой пасекой…
Абсурдность ситуации в родном пчеловодстве отражается и в статистике: потребление меда на душу населения в России — всего около 700 граммов в год. Для сравнения: в Германии каждый житель съедает в среднем 4 кг меда в год. Причина проста: многим россиянам этот продукт уже давно не по карману. А нынешняя засуха сделала его еще более дорогим и менее доступным.
Сергей умалчивает еще об одной статье расхода: участие в московской ярмарке обходится пчеловодам в серьезную сумму. «Место в Царицыно стоит 87 тыс. рублей, — поделился с The New Times пчеловод Николай. — А за самые «ходовые» места надо платить еще столько же сверху». Одна только торговая палатка из пластика стоит 25 тыс. рублей плюс обязательный лабораторный анализ каждого сорта меда — 4 тыс. «Если бы не эти расходы, продавал бы мед москвичам по 300 рублей, это его справедливая цена», — говорит Николай. Но и отказаться от участия в ярмарке ему сложно: говорит, это единственное место, где он может заработать в месяц 450 тыс. рублей.
Пчелку жалко
«У России колоссальный медоносный потенциал, — говорит академик Николай Кривцов, директор НИИ пчеловодства Россельхозакадемии. — Только в лесной зоне можно получать ежегодно до 400–500 тыс. тонн меда. Но в последние 18 лет в стране ежегодно производится лишь около 50 тыс. тонн». Почему же мы производим меда в 10 раз меньше возможного?
К традиционным болезням — отсутствию серьезного рынка сбыта и глухому бездорожью, мешающему кочевым пасекам, в последние годы добавилась нешуточная напасть: агрофермы опыляют поля гербицидами, от которых пчелы массово гибнут. «За один вылет у меня погибает по 25 тыс. пчел, — рассказал Сергей Пахомов. — В итоге за сезон потерял около 20 пчелосемей». По закону фермеры обязаны за три дня предупреждать пасечников об обработке полей и не опылять их с 10.00 до 20.00. Но штрафы мизерные — 1 тыс. рублей, и фермеры никого не боятся. Да и доказать, что твои пчелы погибли из-за гербицидов, проблематично: по словам Пахомова, в местных лабораториях даже нет нужных реактивов.
Помочь отрасли встать с колен, по мнению Арнольда Бутова, мог бы федеральный закон об охране пчел и пчеловодстве, который недавно внесен в Госдуму. Одно из главных его положений — обязать фермеров платить пчеловоду: мало кто знает, что, опыляя растения, пчелы повышают урожайность на 30%. «Во всем мире главный заработок пчеловода — не производство меда, а услуги за опыление, — поясняет Арнольд Бутов. — В Америке те, кто выращивает миндаль, благодаря пчелам получают дополнительный доход $6 млрд. Поэтому там пчеловодам обязательно платят по $50 в день за одну пчелосемью». В России же наоборот: по словам одного из пчеловодов, глава района потребовал с него 200 тыс. рублей за то, чтобы встать на колхозном поле с кочевой пасекой…
Абсурдность ситуации в родном пчеловодстве отражается и в статистике: потребление меда на душу населения в России — всего около 700 граммов в год. Для сравнения: в Германии каждый житель съедает в среднем 4 кг меда в год. Причина проста: многим россиянам этот продукт уже давно не по карману. А нынешняя засуха сделала его еще более дорогим и менее доступным.
Пчеловодством в России занимается около 5 тыс. хозяйств и примерно 300 тыс. пчеловодов-любителей.
● Средний размер приусадебной пасеки — 5–7 пчелиных семей (ульев), а в сельхозпредприятиях и фермерских хозяйствах — 50–60.
● Ежегодно в стране производится 50–55 тыс. тонн меда.
● Переработкой продукции пчеловодства в РФ заняты 10 крупных предприятий, а также несколько десятков небольших цехов по фасовке меда, пыльцы, извлечению перги из сотов, изготовлению вощины.
Источники: Росстат, Российский национальный союз пчеловодов, НИИ пчеловодства Россельхозакадемии
● Средний размер приусадебной пасеки — 5–7 пчелиных семей (ульев), а в сельхозпредприятиях и фермерских хозяйствах — 50–60.
● Ежегодно в стране производится 50–55 тыс. тонн меда.
● Переработкой продукции пчеловодства в РФ заняты 10 крупных предприятий, а также несколько десятков небольших цехов по фасовке меда, пыльцы, извлечению перги из сотов, изготовлению вощины.
Источники: Росстат, Российский национальный союз пчеловодов, НИИ пчеловодства Россельхозакадемии
