Впервые после Второй мировой войны авиация бомбила столицу европейского государства. Впервые в своей истории Североатлантический альянс применил военную силу.
Впервые крупнейший военно-политический блок взял на себя право решать, когда и в каком объеме эту силу применять, весьма вольно истолковав резолюции СБ ООН. Наконец, впервые основанием для полномасштабных боевых действий стала гуманитарная катастрофа — Белград обвинили в геноциде албанского населения Косово. Последнее имеет ключевое значение.
Война «детей цветов»
Югославская война стала кульминацией идейного развития 90-х годов, когда казалось, что с окончанием идеологической конфронтации изменились принципы международных отношений. Это была война «детей цветов» — поколения политиков, которые сформировались под влиянием событий 1968 года.
Кто принял решение начать боевые действия? Президент США Билл Клинтон, ярый противник вьетнамской войны, который укрывался от призыва за границей. Генеральный секретарь НАТО Хавьер Солана, левый активист, боровшийся против франкизма и членства Испании в Североатлантическом альянсе. Канцлер Германии Герхард Шредер, защищавший немецких леваков в судах. Его министр иностранных дел Йошка Фишер, участник уличных боев с полицией. Премьер Великобритании Тони Блэр, пришедший в политику на волне левых настроений с твердым желанием переделать партию, страну и весь мир. Глава правительства Италии Массимо Д’Алема, который бросил в 1968 году университет ради деятельности в рядах Итальянской коммунистической партии.
Лидеры, воспитанные на неприятии государственного насилия, в духе протестной культуры-1968, оказались большими «ястребами», чем классические реалисты-консерваторы Генри Киссинджер или сенатор Джесси Хелмс. Приверженцы традиционной геополитики считали абсурдным задействовать всю мощь Запада против не слишком значительного балканского диктатора, тем более что прямых выгод из такой войны ни США, ни Европа извлечь не могли.
Но для «детей 1968 года» это было логичное решение: коль скоро есть в наличии самая сильная в мире военно-политическая группировка, то она должна защищать не только геополитические интересы, но и сугубо благие цели — права и свободы человека. Тем более что Слободан Милошевич олицетворял все то, что ненавидели «шестидесятники»: имперский подход, агрессивный национализм и циничный политический расчет.
Дракон, победитель дракона
Эйфория «вооруженного морализма» продолжалась недолго. Победитель дракона сам оказался в его шкуре.
Спасение албанцев обернулось изгнанием сербов. Широкая интерпретация резолюции Совбеза ООН, допущенная накануне югославской кампании, превратилась в полное игнорирование СБ в преддверии иракской операции. Применение силы ради защиты гонимых, одобренное Биллом Клинтоном, переродилось в силовое продвижение демократии, которое практиковал Джордж Буш. А Тони Блэр, искренне называвший косовскую кампанию битвой «добра со злом», спустя четыре года втянул собственную нацию в войну в Ираке, обоснованием которой были ложь и подтасовки.
Последняя глава?
Косово стало последней (будем надеяться) главой балканской трагедии. Трудно было поверить, что в конце XX века в центре Европы могут так легко и быстро воцариться средневековые нравы. Тем более что до конца 80-х годов титовская Югославия производила впечатление вполне благополучной и весьма удачливой страны, которая умело пользовалась своим особым положением между Востоком и Западом.
Во время жестокой боснийской войны больше всего удручало полное бессилие «цивилизованного мира», не способного ничего противопоставить торжеству агрессии и шовинизма. Дейтонский мир, которым завершилась боснийская мясорубка, оставил неприятное ощущение сделки с дьяволом. Три вождя, ответственных за братоубийство, — серб Слободан Милошевич, хорват Франьо Туджман и мусульманин Алия Изетбегович поделили «трофеи» под давлением, но и с благословения Запада. Малоприглядные с моральной точки зрения элементы тогдашних договоренностей всплывают по сей день. Например, гарантии неприкосновенности, которые американский посредник Ричард Холбрук дал обвиняемому в военных преступлениях лидеру боснийских сербов Радовану Караджичу.
Когда спустя три года «задымилось» Косово, перед мировым сообществом замаячил кошмар Мюнхена и «умиротворения агрессора» — самой позорной для Запада страницы истории XX столетия. А потоки албанских беженцев и вовсе воскресили в памяти бездействие во время Холокоста. Стоит еще напомнить, что пятью годами ранее (в 1994-м) Европа и США не смогли остановить чудовищную резню в Руанде. За три месяца было уничтожено около миллиона представителей народности тутси, а международные миротворцы попросту бежали из зоны событий.
Все вместе это и заставило пойти на бомбежки Белграда. Была благая цель — предотвратить геноцид. Ради этого закрыли глаза на многое другое. Например, на то, что в Косово Югославской народной армии противостояли отнюдь не только беззащитные мирные албанцы, но и хорошо подготовленные и профессионально оснащенные вооруженные формирования, не гнушавшиеся провокаций, терактов и откровенного бандитизма. В результате получилось, что главными победителями той войны стали именно они...
Открытые вопросы
Война 1999 года и ее последствия принесли больше разочарований, чем удовлетворения. Спустя десять лет после косовской кампании вопросы, на которые пытались ответить посредством боевых действий, по-прежнему открыты.
Где грань, за которой заканчиваются «внутренние дела» и возникает необходимость вмешательства извне? Каковы критерии насилия во благо? Кто тот судья, который имеет право вынести вердикт о применении силы? И наконец, способен ли «цивилизованный мир» не утратить это свое качество, взяв на вооружение доктрину «добра с кулаками»?
