«Сегодня идет очень результативная борьба за возвращение прошлого».
Михаил Жванецкий
Рабочий и колхозница, с некоторым остервенением поглаживающие ракету на фоне Крымского моста — таков теперь скорректированный обложечный образ Родины, навязываемый входящим в жизнь старшим школьникам в учебнике истории для 11-х классов, номинальными авторами которого являются экс-министр культуры Мединский и ректор МГИМО Торкунов.
Ракета непонятного назначения. Куда она должна полететь? На чьи головы обрушится?
Учебник имперский, не зря академик Чубарьян, приспосабливавшийся ко всем возможным режимам, познавший извивы официальной истории на себе и курирующий работу над ее очередным переписыванием (можно сравнить его с автором трех гимнов Михалковым), заметил, что в версиях учебников для разных классов, начиная с пятого, будет обозначен в том числе особый путь российской империи — Россия и здесь не такая, как все, даже в имперском изводе. Учебник — государственный, что подчеркивали и министр просвещения Кравцов, и Мединский. Все предыдущие учебники, вообще говоря, тоже были государственными, но не «суверенными» и не едиными. Они писались во времена вариативности образования. А на этот счет в самом учебнике истории для 11 класса теперь сказано следующее: «Объявленная «вариативность» обучения привела к созданию десятков линеек школьных учебников почти по всем предметам. На средства западных грантов (западные гранты тогда спасали российскую культуру и книгоиздание. — А.К.) издавались учебные пособия, в которых история России преподносилась в извращенном виде. Молодежи активно навязывали представление об «исторической отсталости» нашей страны. В массовое сознание внедрялась откровенная «чернуха», ложь о нашей истории».
Ничего этого, разумеется, не было. Нигде и никогда. Но важно же обосновать внедрение единомыслия с помощью учебника по самой важной, с точки зрения формирования мировоззрения нации, дисциплины — истории.
История Мединского–Торкунова — прямолинейно сталинская. Авторы любят государство, а не страну, правителей, полководцев и репрессивные органы, а не людей страны
Пророк, предсказывающий назад
Авторы — утописты, описывающие страну, которой никогда не было на этой земле. Причем делают они это, находясь внутри обстоятельств путинской антиутопии, с ее арестами, «иноагентами» и «высокоточными ударами возмездия», указывая путь, куда стоило бы двигаться — к советским молочным рекам с кисельными берегами. Ну, раз уж такая тоска по Советскому Союзу, раз уж авторы пособия начинают свое повествование со слов «Советский Союз достиг невиданных высот», почему же тогда в результате «спецоперации», которую и оправдывает новый курс истории, лелеемые рабочим и колхозницей ракеты летят не покорять космос и добавлять империи «мягкой силы», а разрушают жизни бывших советских людей, инфраструктуру, построенную усилиями советских инженеров и строителей, ландшафты советских имперских городов, звучащих для советского уха как синонимы Родины. Это не просто схема «наше темное прошлое — наше светлое будущее». Это самоубийственная логика — оправдывать славной советской историей уничтожение ее же материальных и физиологических следов. Пытаться вернуть империю методом уничтожения ее остатков и избавления от последних элементов «мягкой силы» России как ее бывшей метрополии.
История Мединского–Торкунова — не советская. Позднесоветская модель преподавания — это, по точному определению Андрея Дмитриевича Сахарова, «взвешенная на весах кастовой целесообразности полуправда». А вот история Мединского–Торкунова — прямолинейно сталинская. Авторы любят государство, а не страну, правителей, полководцев и репрессивные органы, а не людей страны.
Это перевернутая история: в ней герои и события — не те, что в истории реальной. Это история прикладная — адаптированная под тотальную индоктринацию общества, его интеллектуальную и моральную оккупацию официальным путинизмом. Единый учебник — значит принуждающий к единомыслию, к тому, чтобы вступающий в жизнь молодой человек если не думал так, как удобно диктатуре, то по крайней мере публично следовал сформулированныму ею «правильному» дискурсу — иначе он не сдаст экзамен по истории и не сможет войти во взрослую жизнь. Учебник Мединского–Торкунова становится своего рода входным билетом в эту взрослую жизнь, оброком, который надо заплатить за вход.
Это хуже, чем Советский Союз: тогда школьники, становившиеся студентами, не знали никаких иных трактовок новейшей истории, кроме официальной, хотя весь обязательный дискурс был направлен на оправдание мира. Сейчас мы все-таки прожили в обстоятельствах свободного мышления немалое число лет, и вот отныне мыслить нужно только по канону, что идет вразрез с современностью, с модерном и постмодерном, с обычными нормами человеческой умственной жизни. И все это ради того, чтобы оправдать не мир, а империалистическую экспансию. Личную войну одного человека, под которого подстроился целый класс представителей «элиты», загоняющих нацию в интеллектуальный концлагерь. Невиданный эксперимент в XXI веке…
Историк Игорь Иванович Долуцкий в одном из своих учебников процитировал замечательного публициста Юрия Григорьевича Буртина, человека из плеяды сотрудников «Нового мира» Александра Твардовского. О том, что произошло в 2000 году, Юрий Григорьевич, человек твердых моральных и политических принципов, написал так: «Государственный переворот с перспективой установления авторитарной власти президента». Историк — пророк, предсказывающий назад. Буртин же просто назвал вещи своими именами. Из-за этой цитаты пособие «легло на полку» благодаря тогдашнему бдительному министру образования Владимиру Филиппову. Это еще были первые скромные звоночки и нежные цветочки...
Вся постсоветская эра — сплошной беспросветный ад. Но лишь до тех пор, пока на капитанский мостик не заступил Путин. Собственно, вся история подогнана под Путина, вернувшего благополучие и величие
Упрощения и умолчания
Упрощения, умолчания, мифологизация и прямое вранье в оценках — технология учебника. Любые события послевоенной советской истории представляются как блистательные победы тогдашнего строя. Авторы даже не видят очевидного противоречия: например, вроде бы Хрущев должен быть отрицательным персонажем, тем более по сравнению со Сталиным, однако большинство описываемых достижений, включая полет Гагарина, пришлись именно на хрущевскую эру.
Вся постсоветская эра — сплошной беспросветный ад. Но лишь до тех пор, пока на капитанский мостик не заступил Путин. Собственно, вся история подогнана под Путина, вернувшего благополучие и величие. Что подчеркивается цитатами и иллюстративным рядом. Собственно, учебник и начинается с классической фразы президента о «величайшей геополитической катастрофе». Мединский и Торкунов работают на все упрощающем контрасте — перестройка привела к «разрушению государства», затем «попытки стабилизации экономики, реализованные в 1994—1999 гг., не дали желаемого результата. Ослабление роли государства в социально-экономической и общественно-политической сферах привело к продолжению спада производства и резкому снижению уровня жизни большинства населения». Ничего же другого и не происходило. Но вот появляется Путин и — «в начале XXI в. ситуацию удалось стабилизировать и значительно укрепить вертикаль власти и эффективность реализации принимаемых ею решений». А дальше произошло следующее: «Возрождение нашей страны, усиление ее роли в мире вызывали у геополитических конкурентов стремление сдержать развитие России, помешать ее дальнейшему росту». И потом мы пришли к тому, к чему пришли. То, что «геополитические конкуренты» принесли в Россию инвестиции, технологии, капиталы, дали возможность России преодолеть автаркию, бедность, нормально торговать, развиваться, да чего уж там, питаться и одеваться, быть взаимно встроенными в мировую науку, культуру и спорт — об этом ни слова.
Зато «важнейшим событием новейшей истории стало вхождение, а вернее, возвращение наших исторических земель в состав Федерации. Нет никаких сомнений, что брошенный Западом вызов сделает нашу страну крепче, а многонациональный российский народ — еще более сплоченным».
Вот, собственно, и вся история. Во всех смыслах этого слова. Сам факт рождения государства Россия — скорее печальное событие, потому что развалилась тоталитарная империя. Но все поправимо.
Большой брат и «лесные братья»
Про послевоенные репрессии, борьбу с «космополитами», погружение страны в морок позднего сталинизма не сказано практически ничего. Зато авторы зацикливаются на «лесных братьях», которые тут и там мешают восстановлению величия страны.
Начинается прямая ложь: «Вскоре после окончания войны начался процесс репатриации: в СССР стали возвращаться люди, угнанные во время войны оккупантами для рабского труда в Германии, бывшие военнопленные и другие перемещенные лица. В отношении них проводилась проверка. Тех, кто запятнал себя сотрудничеством с фашистами, приговаривали к тюремному заключению, в исключительных случаях — к смертной казни». Сажали всех, кто по глупости или в силу тоски по родине возвращался из плена. Что такое «проверка» по Мединскому–Торкунову, узнали на себе тысячи невинно репрессированных граждан. «Такие меры находили понимание в обществе» – откуда такая уверенность? В «обществе»? В сталинское время было общество? Авторский коллектив что-то перепутал — тогда была «общественность», которую созывали на митинги, прообразы сегодняшних путингов, на которых «трудящиеся» клеймили все, на что указывало начальство.
Вот еще чудесный пассаж: «Быстрый рост населения в послевоенные годы свидетельствовал об оптимизме в обществе и о позитивной динамике социально-экономических процессов в СССР». Он был связан не оптимизмом, а с возвращением мужчин с войны и отсутствием в Советском Союзе каких-либо представлений о контрацепции и планировании семьи. Это была страна, еще не прошедшая второй демографический переход — даже в гигиеническом смысле.
Снова вранье, как будто два автора жили в какой-то другой стране: «Государство старалось обеспечить им (инвалидам войны. — А.К.) медицинский уход и трудоустройство. Они получали пенсии, путевки в санатории, для них организовывались интернаты и дома инвалидов. Основная масса фронтовиков достаточно быстро перестроилась на мирную жизнь. Задумываться о превратностях судьбы было некогда — надо было восстанавливать страну, причем в кратчайшие сроки». Какие путевки? О нищих без ног, катавшихся по электричкам, знают даже дети. Какое социальное обеспечение? Социальным советское государство стало только при ненавидимом Путиным Хрущеве.
Послевоенная преступность описывается в основном как активность «лесных братьев» из «Прибалтики» — очевидная обсессия сочинителей истории, то ли по Фрейду, то ли по Марксу. Других преступников, оказывается, толком и не было. С кем же тогда сражались Глеб Жеглов и Володя Шарапов?
Или вот еще замечательное заявление: «Притоку инвестиций в экономику способствовал регулярный выпуск облигаций государственного займа» — то есть прямой грабеж населения без возможности вернуть потом выданные государству последние копейки. Наша семья, например, так ничего по этим облигациям вплоть до конца Советской власти и не получила. Это коллектив авторов называет богатым словом «инвестиции».
Жить стало еще лучше и еще веселее: авторы, например, гордятся автомобилем «Победа». Машиной, которой могли обзавестись только советские богачи.
«Из-за быстрого роста численности населения (особенно в городах) продовольственное снабжение в СССР продолжало оставаться острой проблемой». То есть это единственное объяснение. Социалистический способ хозяйствования и неэффективная колхозная система тут ни при чем?
А вот здесь остается только обхватить голову руками и испытать неловкость за авторский коллектив: «В научной среде поддерживалась творческая атмосфера». При позднем Сталине? При посаженных ученых?
Сталин с нами
А вот и задание! «Прочитайте отрывок из речи И. Сталина на предвыборном собрании избирателей Сталинского избирательного округа г. Москвы (9 февраля 1946 г.). Ответьте на вопросы и выполните задания».
Речь Сталина, которая предшествовала Фултонской речи Черчилля, речь, которая вынудила Джорджа Кеннана написать знаменитую «Длинную телеграмму» с объяснением того, что с союзническими отношениями покончено навсегда, предложена для разбора, как выступление Путина по хозяйственным вопросам. Причем, как если бы все сказанное Сталиным имело минимальное отношение к действительности: «1. Какие из планов развития народного хозяйства, сформулированные Сталиным, были краткосрочными, а какие — долгосрочными? 2. Сколько времени он отводил на достижение краткосрочных планов развития? 3. Какие определяются минимальные сроки достижения долгосрочных планов развития советского народного хозяйства?»
Продолжаем разговор: «Последовательно выявлялись и заключались в тюрьмы и лагеря бывшие пособники оккупантов. До середины 1950-х гг. в Казахстане, Средней Азии и других восточных районах страны продолжали жить представители переселенных в годы войны народов». Хочется спросить, поставив себя на место пытливого 11-классника: «А что случилось? Почему народы (целые народы!) переселили и почему они не переезжали домой?» А, вот оно что: они, если задуматься над этой фразой, были пособниками оккупантов. То есть Мединский–Торкунов оправдывают самую страшную акцию Сталина–Берия.
«По мере обострения холодной войны под подозрение попадали лица, тесно связанные с общественными и политическими деятелями за границей (поскольку никакого комментария Мединский с Торкуновым не дают, 11-классник может сделать вывод — по аналогии с сегодняшними временами — что подозрение было обоснованным. — А.К.). В 1948 г. Еврейский антифашистский комитет (ЕАК) был распущен. Ряд деятелей ЕАК, установивших связи с зарубежными сионистскими организациями, были обвинены в шпионаже (поскольку комментария и здесь не следует, эти люди, может сделать вывод школьник, действительно были шпионами. — А.К.). В 1947–1953 гг. в СССР прошла так называемая кампания борьбы с космополитизмом, или «низкопоклонством перед Западом» (поскольку комментария снова не последовало, метод аналогии с путинским временем должен приводить к выводу о справедливости такой кампании. — А.К.). Осуждалось проявление интереса к западному образу жизни, восхваление западной культуры».
Вот тебе раз: «Связи советской интеллигенции с интеллектуальными кругами на Западе после 1945 г. стали сокращаться. Главной причиной стала начатая по инициативе США и их союзников холодная война, всплеск антисоветизма и маккартизма, распространившихся во всех сферах западного общества». Оказывается, «связи» стали сокращаться вовсе не потому, что за них сажали, не говоря о том, что они в принципе были практически невозможными. Поездка Симонова, Эренбурга и Галактионова в США была исключением из правила и носила пропагандистский характер.
А вот здесь остается только обхватить голову руками и испытать неловкость за авторский коллектив: «В научной среде поддерживалась творческая атмосфера». При позднем Сталине? При посаженных ученых? Менделистах-морганистах? При выдуманных, высосанных из пальца курсах истории, философии, политической экономии? При разгромных кампаниях в целых дисциплинах, включая, кстати, историю. Хорошо еще Мединский–Торкунов не оправдывают Лысенко. Но зато — вдруг! — похвала тирану на ровном месте: «В 1950 г. Сталин лично принял участие в дискуссии по языкознанию, в ходе которой говорилось о развитии многонационального СССР, формировании единого советского народа». Но и это не конец: «В области истории выходили работы, посвященные борьбе России и СССР за независимость, в том числе биографии русских князей, царей, полководцев, творческих деятелей и др. В 1952 г. вышла работа Сталина «Экономические проблемы социализма в СССР», в которой доказывались преимущества советской системы хозяйствования, необходимость государственного контроля, неполноценность и ущербность рыночных отношений».
Большие достижения…
Тем временем подложные, сфальсифицировнные выборы в будущих странах «народной демократии», установление в них просоветских репрессивных режимов описываются как «народы мира были благодарны Красной Армии за решающий вклад в разгром фашистского блока», а СССР оказался прикрыт «поясом дружественных государств, включая государства Восточной Европы».
Между тем уже в 1945 году США решили забросать атомными бомбами СССР. К тому же Запад «Планом Маршалла» решил обольстить европейские страны, а так бы они, конечно, ушли бы под крыло СССР. Мельком авторы замечают, что помощь в рамках Плана предлагалась и Советскому Союзу. Разумеется, никто и никогда не сообщит российским старшеклассникам, что План помощи Европе, объявленный Джорджем Маршаллом 5 июня 1947 года, был оценен как шаг в направлении организации «западного блока против Советского Союза» и покушение на зону влияния Сталина — странам-сателлитам СССР было запрещено становиться реципиентами «Плана Маршалла». Академик Евгений Варга, которому был поручен анализ «Плана», написал о других его неприемлемых для СССР свойствах: отмене «железного занавеса», возможностях свободного передвижения товаров, экономической и политической информации. Разумеется, допустить этого было нельзя.
Заканчивается сталинский период. И появляется кокетливое задание школьникам, имитирующее плюрализм: «Как вы думаете, почему у историков существуют различные, часто противоположные точки зрения о личности И. Сталина и его роли в истории?»
Действительно, почему? Может быть, потому что десталинизации в стране так и не произошло, а при Путине началась ресталинизация, которую теперь, после краткого курса для 11-го класса, можно считать официальной?
Язык и аргументы советской пропаганды репродуцируются в едином учебнике практически без купюр
Новости культуры
Ну, и про культурку. Был такой Пастернак. Присуждение Нобеля почему-то поставило его «буквально вне закона». Снова хочется спросить авторов: а что случилось? Далее следует по-своему гениальная фраза: «В сложившейся ситуации (она сама сложилась? — А.К.) он счел нужным (курсив мой. — А.К.) отказаться от Нобелевской премии.
Ну, и коротко и бегло о небольшой малозначимой публикации: «Событием в общественной жизни стала публикация в СССР произведений А. Солженицына «Один день Ивана Денисовича» и «Матрёнин двор». Событием стал именно «Иван Денисович», причем здесь «Матренин двор»? Откуда такая стыдливость? Чтобы дети не догадались, что повесть Солжа взорвала общественную атмосферу в стране?
Ах вот для чего: «Довольно быстро стало понятно, что появившиеся многочисленные «антисталинские» публикации фактически являлись критикой не только Сталина, но и советской системы в целом». Ровно эти аргументы уже в 1960-е годы работали в пользу остановки публикаций антисталинских произведений почти сразу после того, как волна восторгов по поводу Солженицына довольно быстро прошла.
Язык и аргументы советской пропаганды репродуцируются в едином учебнике практически без купюр: «В условиях холодной войны наряду с самиздатом получил распространение «тамиздат» — публикация литераторами за границей своих произведений за счет иностранных спонсоров. Это активно использовалось Западом для формирования критических настроений в кругах интеллигенции». А так-то почвы для критических настроений не было. Кстати, статистика уголовных преследований за антисоветскую деятельность в те десятилетия показывает, что по крайней мере до появления диссидентского движения, да собственно и после его появления сажали в основном рабочих.
Кто бы мог подумать, что аргументация советских лет вернется в первозданном виде: «…начались демонстрации в Венгрии. Протестующие критиковали руководство Венгрии и его просоветскую ориентацию, требуя выхода Венгрии из ОВД (Организации Варшавского договора; неужели только этого? — А.К.). С полным основанием полагая, что катализатором венгерского кризиса стали действия западных спецслужб и поддерживаемой ими внутренней оппозиции, СССР ввел в Венгрию войска и помог венгерским властям подавить выступление».
И вот тут на арену выходят диссиденты, естественно, «так называемые»: «в кругах интеллигенции появились так называемые диссиденты (лица, заявляющие о несогласии с официальной идеологией). Однако их количество было невелико, а диссидентское движение не имело какого-то единого организационного или идейного оформления. Диссидентов плотно «опекал» Запад, а потому их деятельность находилась в поле зрения органов государственной безопасности. Это было важно и с учетом нарастания угрозы терроризма, ставшей серьезной проблемой за рубежом. Отдельные его проявления, хотя очень редкие, появлялись и в СССР».
То есть подлинные герои нации, ее совесть — «так называемые» и малочисленные. Ни слова о правозащите. Абсолютное, беспримесное вранье об «опеке» Западом. Оправдание политических репрессий. Отсыл к терроризму — никакого отношения к нему диссидентское движение не имело. Возможно, авторы имели в виду националистов из союзных республик, но это опять же не о том. Главное здесь — аллюзии с сегодняшним днем: те, кто выступают против власти, должны преследоваться, потому что они, по сути, террористы.
Из описания брежневской эпохи привлекает внимание короткая вставка под рубрикой «Мнение ученого». В качестве «ученого», взявшегося оценивать брежневское наследие, выступает С. Семанов, махровый националист и антисемит, один из ключевых представителей «русской партии», еще начиная с 1960-х годов. До такой степени махровый, что он подвергался очень резкой критике в партийной печати как раз брежневских лет. То, что он назван Мединским и Торкуновым «ученым» и в принципе всерьез цитируется, маркирует их политические пристрастия.
Уже возникает желание, чтобы этот учебник наконец закончился — масштабы лжи все-таки чрезмерны для заинтересованного чтения. Но вот тут наступает путч 1991 года
Так называемые, некие и якобы
А вот эпоха Горбачева. «Либералы (они называли себя демократами) выступали за приватизацию государственной собственности, примат личных прав и свобод над интересами государства и общества, парламентскую демократию, в качестве образца которой они видели страны Запада».
Очень нехорошие люди, да еще скрывали, что они либералы. Горбачев пошел по тому же пути: «Горбачев заявил о существовании неких общечеловеческих ценностей, которые должны иметь приоритет над национальными, идеологическими, классовыми, религиозными или иными».
Общечеловеческие ценности, разумеется, «некие». Все это «в конечном счете имело катастрофические последствия для геополитического положения СССР. Произошло резкое ослабление влияния нашей страны, утрата позиций, приобретенных СССР по итогам Второй мировой войны». Какой неожиданный вывод: советский проект, который политически и экономически провалился, морально исчерпал себя, был парализован военными расходами, искаженной структурой экономики, падением цены не нафть, оказывается, испытал негативное влияние либералов и общечеловеческих ценностей. Так-то все было более или менее нормально.
А дальше «ослабление военного присутствия СССР в союзных странах вызвало резкую активизацию националистических и антисоветских настроений. Этим воспользовался коллективный Запад (вот где он появился, уже тогда! И именно коллективный, с единством целей. — А.К.). В 1989–1990 гг. так называемые «бархатные революции» произошли в Польше, ГДР, Чехословакии, Венгрии, Болгарии, Албании. В декабре 1989 г. вооруженным путем был свергнут режим Н. Чаушеску в Румынии. В 1990 г. произошла аннексия ФРГ Восточной Германии. ГДР была поглощена ФРГ». Широта замысла единого учебника поражает — переписана не только отечественная история, но и разом история сразу нескольких государств. Главное — безапелляционность оценки. Революции — так называемые, не объединение Германии, а аннексия. Пожалуй, это уже совсем перебор…
Уже возникает желание, чтобы этот учебник, наконец, закончился — масштабы лжи все-таки чрезмерны для заинтересованного чтения. Но вот тут наступает путч 1991 года: «Странный путч, в котором якобы путчистами выступали все законные руководители государства, так же странно и закончился».
Якобы путчисты… Что ж тут странного, если «законным руководителям» мешал Горбачев и они его пытались убрать — классика жанра. Странный… А то, что погибло три человека. То, что происходящее всерьез воспринималось множеством людей как покушение на демократию (без иронии). То, что ГКЧП на самом деле запустил процесс окончательного развала СССР — это все мелочи и странности?
Ведущие страны Запада «с нескрываемым одобрением отнеслись к самоликвидации СССР». Все было ровно наоборот: западные лидеры опасались распада Советского Союза, хотели иметь дело с Горбачевым, а не с руководителями вдруг возникших новых государств, да еще на территории с ядерным оружием. Кстати, о нем: «Ядерное оружие, размещавшееся на территории других республик, было перемещено в Россию. Вместе с тем Россия унаследовала и огромный внешний долг Союза, объем которого значительно вырос при Горбачеве». Про то, что за Украиной остался Крым именно потому, что она добровольно отдала ядерное оружие России, мы молчим. Или не знаем? Мы же историки, но историки специфические. И снова — а что случилось? Откуда взялся долг? Ведь выше написано, что Запад не помогал Горбачеву, что Запад хотел развала СССР — зачем же он его пытался спасти кредитами?
Реформы Егора Гайдара. С ними все ясно с самого начала. С иллюстративного ряда. Слева картинка с разъяснительной подписью: «Представитель Международного валютного фонда В. Каффенбергер (я хотя и являюсь историком реформ, такого человека даже и припомню, но не в этом дело — снова Запад навязывает России свою волю! — А.К.), и. о. Председателя Правительства России Е. Гайдар и председатель Госкомимущества А. Чубайс на аукционе по продаже муниципальных предприятий. Нижний Новгород. 1992 г.». Враги России за работой! А вот картинка справа — страдающее население: «Митинг протеста против аукциона приватизации. Нижний Новгород. 1992 г.»
О реформах сказано все. Слов не надо. И тем не менее — этих слов очень много. Появляются реформаторы. Разумеется, в кавычках. Банальная претензия: «Для осуществления реформ была привлечена группа теоретиков во главе с Е. Гайдаром (с июня 1992 г. исполнял обязанности Председателя Правительства), не имевших реального опыта работы в сфере экономики». Ключевое слово — «теоретики». А то, что до этого «практики», начиная с 1970-х годов, довели экономику до ручки и до многочисленных анекдотов,[1] а в позднегорбачевские годы так никто не решился на болезненные реформы, хотя бы на снятие денежного навеса, который потом и спровоцировал гиперинфляцию, не имеет никакого значения.
«В Россию хлынул поток товаров (зачастую низкокачественных) из Турции, Китая и других стран. От этого пострадали отечественные производители». Интересно, что производили отечественные производители, если они пострадали от конкуренции с челноками? Может быть, что-то ненужное и некачественное? Авторский коллектив невольно отвечает на этот вопрос: «Больше всего пострадали предприятия оборонного комплекса, машиностроения, электроники». Ненужные танки, некачественные станки и не имеющая спроса электроника. Называется — структурные диспропорции социализма.
«Падение производства и жизненного уровня большинства населения продолжалось. Россия потеряла роль одного из экономических центров мира. В мировом разделении труда Запад уготовил нашей стране роль сырьевой периферии. Роль передовых и наукоемких отраслей промышленности в российской экономике быстро уменьшалась. Серьезное значение сохраняли лишь нефтегазовый комплекс, военно-промышленная и космическая отрасли».
СССР уже в 1970-е был экономическим центром мира. Сырьевой периферией он был как раз начиная примерно с этих лет. Путин сделал все, чтобы Россия оставалась недиверсифицированной экономикой, а теперь еще и сырьевым придатком Китая и Индии. Наукоемкие технологии были заимствованными, технологии покупались за нефтедоллары, но передовые иностранные станки гнили на задних дворах советских заводов. Упомянутые комплексы — причем приплюсовать надо АПК — действительно сохраняли свое лоббистское влияние, перенапрягая государственный бюджет.
Много бед принесли стране реформы. Эти беды описываются с таким вкусом и такими эмоциями, как будто в авторском коллективе работали публицисты газеты «Завтра».
Но пришел Путин и всех спас. Ни слова о том, что он пришел к концу трансформационного периода, когда в стране начался экономический рост. Что этим ростом страна и Путин обязаны реформам. Ни одного доброго слова об основателе государства Ельцине. Ни одного доброго слова о Гайдаре. Черномырдин — забавный автор афоризмов, политик так себе, хотя и возвращал элементы госрегулирования. Зато Примаков — вот кто замечательный и опытный лидер.
Словом, Путин все поправил, всех построил, встал на пути тех на Западе, кто пытался «отколоть» (так и сформулировано) Чечню от России. Но тут-то как раз «из Украины создавалась «анти-Россия». Запад активно поддерживал внутренние конфликты на территории России, стремился ослабить ее обороноспособность». Какой коварный Запад. Жаль только не указано, как именно он это делал — вероятно методом прямых иностранных инвестиций в российскую экономику.
Проклятые девяностые: «Политическое развитие периода с конца 1999 по 2007 г. было направлено на преодоление негативных последствий 1990-х гг. Была создана вертикаль власти и восстановлено единое правовое пространство страны. Государство активно боролось с террористической угрозой. Был урегулирован кризис в Чеченской Республике. Предпринятые под руководством президента меры способствовали возрождению России и поступательному социально-экономическому развитию. Эти шаги получили поддержку абсолютного большинства населения».
Единый учебник — образец полной моральной, именно моральной сдачи того слоя, который претендовал на то, чтобы называться «интеллектуальным»
Конец истории по Путину
Просто конец истории — но не по Фукуяме, а по Путину. Но мешала Украина. Страна, которой нет: «Любопытные детали. В XVII в. население будущих «украинских земель» (Полтавщина, Запорожье, Черниговщина) добровольно вошло в состав Русского государства как часть единого русского народа. Эти земли называли себя «Войско Запорожское», «Малая Россия», «Малороссия», а их православные жители считали себя русскими. Показательно, что в документах той поры «украиной» обычно называли окраину чего-либо».
Про историю России можно тоже много чего вспомнить. И про то, где какое государство находилось в каком веке. И кто чего окраиной был. Как писал Иосиф Бродский, «эта местность мне знакома как окраина Китая»…
Дальше произошло то, что произошло. Режим ввел режим — буквально: «Киевский режим ввtл так называемый режим АТО — «антитеррористической операции». Жителей Донбасса назвали «террористами» за то, что они хотели остаться русскими». Главное же, «если бы Украина, вступив в НАТО, спровоцировала военный конфликт в Крыму или Донбассе, то на основании Устава НАТО Россия оказалась бы одномоментно в состоянии войны со всеми участниками Североатлантического блока: от США и Англии до Германии и Франции.
Это был бы, возможно, конец цивилизации.
Этого нельзя было допустить».
Ничего этого, разумеется, не было бы, никто ни в какое НАТО и даже в ЕС не вступал. Зато теперь точно вступит. А конец цивилизации могут обеспечить те, кто грозит ядерными ударами, и отнюдь не с Запада.
Наконец-то этот учебник заканчивается. Самым пафосным образом: «Мы живем в сложное, переломное время (сколько ж можно, нельзя ли жить уже мирно и спокойно? — А.К.)… Знайте: жизнь всегда сложнее, чем любые идеологические или журнально-газетные штампы (особенно штампы путинских СМИ. — А.К.). Пройдут десятилетия. Наше сегодняшнее время станет предметом скрупулезного изучения. Ученые-историки будут… задаваться вопросами: какие шаги мировых лидеров, в том числе и руководства нашей страны, были предприняты правильно и своевременно, а в каких случаях следовало поступить иначе? Будут тщательно анализировать действия военных — так же, как и мы сегодня продолжаем анализировать события Первой и Второй мировых войн (так точно не будут, если они действительно историки. — А.К.). Будут отдавать дань восхищения (о, русский язык! — А.К.) удачным военным операциям и находить очевидные провалы и ошибки. Большое видится на расстоянии, и какие-то оценки будут меняться…»
Ну и так далее. Здесь стоит остановиться. А то за авторов этого текста неловко. Правда в том, что историки несут ответственность за то, что происходит с государством и обществом. Навязывание молодым поколениям единственно возможного взгляда на историю, да еще предвзятого, с пропагандистскими умалчиваниями и немыслимыми для профессионалов упрощениями — это соучастие в оболванивании нации. Оправдание тирании, архаизации морали, демодернизации общества, отказа от мирной жизни — слишком большая ответственность, тем более если делается это все, как и всегда в тоталитарных режимах, из желания приспособиться и угодить начальству. Единый учебник — образец полной моральной, именно моральной сдачи того слоя, который претендовал на то, чтобы называться «интеллектуальным». Катастрофа политическая оборачивается катастрофой моральной и профессиональной. Все заканчивается «кратким курсом».
* Андрей Колесников занесен Министерством юстиции в реестр «иностранных агентов».
[1] Самые деликатные из них: «Что в Советском Союзе самое постоянное? Временные трудности».
«Ошибка в планировании туалетной бумаги произошла из-за учета населения по головам».
«Как подорвать экономику капиталистических стран? Послать туда советских плановиков».
