Хрупкая драгоценность

300 лет назад, в июне 1710 года произвела свои первые изделия Мейсенская фарфоровая мануфактура. В том же году они были представлены на крупнейшей тогда ярмарке в Лейпциге. Вся Европа убедилась, что секрет фарфора раскрыт и владеет им Саксония. Как создавался самый дорогой в мире фарфор и в чем секрет популярности изделий с эмблемой из скрещенных голубых мечей — узнавал The New Times

Порывшись в бельевом шкафу, Декоратор выбирает белоснежную, кружевную <скатерть> и накрывает ею большой, тускло мерцающий полировкой стол.
Да, это будет красиво. В буфете, кажется, мейсенский сервиз? Расставить фарфоровые тарелки по краешку стола, кругом, и разложить на них все изъятые сокровища. Это будет лучшее из всех творений. Итак, декорация продумана.

Если бы не курфюрст Саксонии Фридрих Август I, он же король Польши Август II, больше известный под именем Август Сильный, европейские дворы еще долго завозили бы фарфор из Китая и Японии, платя огромные деньги голландцам-перекупщикам. Август был жизнелюб и страстный коллекционер — скупал везде, где только мог, разные диковинные вещи: образцы редких минералов, скульптуры, старинное оружие, чучела тропических птиц, часы, измерительные инструменты, картины итальянских, фламандских и нидерландских мастеров. Именно при Августе Сильном расцвела знаменитая Дрезденская картинная галерея. И именно его любви к роскоши мы обязаны появлением европейского фарфора.

Аптекарь и власть

Великому алхимику Иоганну Фридриху Бёттгеру Европа обязана изобретением собственного фарфора и освобождением от китайской зависимости

В создании фарфора немалую роль сыграла и Пруссия. В 1696 году в Берлин приехал учиться аптечному делу 15-летний Иоганн Фридрих Бёттгер. Способный юноша много читал, и в основном книги по алхимии — путь к золоту казался ему надежнее растирания снадобий. А король Пруссии Фридрих I верил в алхимию и очень нуждался в деньгах. Используя родственные связи в Голландии, он в огромных количествах скупал восточный фарфор. И не только затем, чтобы угодить жене Софии-Шарлотте, которая уставила изделиями из фарфора целую комнату, а потом, за нехваткой места, стала вмуровывать их в стены — получился потрясающий фарфоровый кабинет во дворце Шарлоттенбург (его можно увидеть и сегодня). Важно было и другое: Фридрих I только недавно стал королем Пруссии и должен был вставить шпильку зазнайке Августу, тоже любителю фарфора. Фарфор же был на вес золота.
Когда в 1701 году по Берлину пополз слух, что опыты Бёттгера якобы увенчались успехом, прусский король потребовал юношу ко двору. А поскольку незадолго до этого он приказал повесить за шарлатанство очередного придворного алхимика, Бёттгер благоразумно не стал дожидаться высокого назначения и просто сбежал. Король Пруссии назначил за поимку беглеца награду 1000 талеров (огромные деньги — а вдруг и впрямь добудет золото!). Но Бёттгер бежал в саксонский город Виттенберг, а там его нашел Август. И естественно, тут же заключил в тюрьму. Золото было нужно ему самому. Саксония была богата, но содержать Польшу и устраивать вечный праздник жизни — никаких рудников не хватит.

Шарашка

Первое в мире научное учреждение тюремного типа было изобретено вовсе не при Сталине, а при любвеобильном Августе Сильном. Приговор беглецу Бёттгеру звучал однозначно: золото или что-то равноценное. Его переводили из крепости в крепость, иногда смягчая режим заключения, иногда выпуская к людям и даже принимая при дворе под вымышленным именем. Ну чем не секретный академик...
Наблюдать за его работой был поставлен граф Эренфрид Вальтер фон Чирнхауз, математик, минеролог, владелец стекольного завода. У Бёттгера была теория, что на конечной стадии создания философского камня, необходимого для производства золота, температура внутри тигля должна быть выше, чем та, которую в состоянии выдержать обычный глиняный сосуд. И он занялся опытами по созданию керамики, способной выдерживать высокие температуры. В 1705 году сосуд, изготовленный Бёттгером, увидел фон Чирнхауз. Постучал по нему — и обомлел. Керамика Бёттгера по своим свойствам очень напоминала фарфор. Созданный материал впоследствии назвали красным (бёттгеровским) фарфором. Он был цвета запекшейся крови. Еще одно его название — яшмовый. Он был тверд, поддавался шлифовке и гранению.
Отныне все силы были брошены на фарфор. Август Сильный увеличил финансирование. Ему не надо было объяснять ценность фарфора: он вспоминал об этом каждый раз, покупая очередную китайскую вазу.



Однажды в парикмахерской парик Бёттгера посыпали пудрой, которая пошла комками. Каналья-цирюльник вместо дорогой французской пудры использовал белый порошок из глины, которую когда-то обнаружил купец Шнорр недалеко от Дрездена. «Шнорровская земля» по своим характеристикам оказалась не хуже китайского каолина. Добавляя кварц, алебастр, полевой шпат, Бёттгер и фон Чирнхауз в Девичьей башне Дрездена создали белую фарфоровую массу. А в 1708 году Чирнхауз умер от дизентерии. О победе же — первых изготовленных фарфоровых изделиях — в 1709 году Августу Сильному доложил Бёттгер. Все лавры достались ему. Так часто бывает в жизни: кто выжил, тот и прав.
В начале следующего года Август издал указ о создании мануфактуры.

Три фарфоровые тайны



Идеальным местом для секретного производства стал замок Альбрехтсбург в Мейсене, расположенный на высоком берегу Эльбы. Все подвалы и этажи были отданы под фарфор. Администратором был назначен Бётт­гер. Август положил ему огромное жалованье. Но свободы не дал.
Производство было объявлено строжайшей тайной. Все поступающие на фарфоровую мануфактуру давали клятву хранить ее секреты. За разглашение полагалась смертная казнь. Те, кто готовил фарфоровую массу, не знали, как работают печи, а кто занимался обжигом, не имел представления о сырье. Ну а три главных составляющих фарфоровой тайны (белая глина — каолин, добавки для плавкости и температура обжига) знали только три человека: сам Бёттгер и два его помощника. За Бёттгером всегда наблюдали, а если он выезжал в Дрезден, слежка усиливалась. И только в 1714 году, после того как мануфактура заработала без перебоев и на рынки Европы стал поступать драгоценный мейсенский фарфор, принося Августу Сильному огромные барыши, Бёттгера освободили. Но следили за ним до последнего дня — он умер в 1719 году 37 лет от роду.
Два великих наследника Бёттгера — скульптор-модельер (кто создает формы будущего изделия) Иоганн Иоахим Кендлер и художник Иоганн Грегор Хёральд, перенявший руководство, создали реальную славу Мейсену. Сервизы, фигуры, колокола, каминные плитки, даже надгробия — это все придумали они. Как и краски для росписи.
До середины XIX века производство оставалось в Альбрехтсбурге. Потом был выстроен отдельный комплекс, который к нашему времени значительно разросся.

Последний парад

Нынешнее фарфоровое производство — это конвейер с несколькими сотнями работников. Пальцы формовщика творят на вращающемся круге будущую цветочную вазу. Белая податливая масса напоминает тесто. Первый обжиг сырого фарфора совершается при температуре 900°С. Изделия в глиняных огнеупорных футлярах, похожих на шляпные коробки, загружают в огромную печь. После обжига объем фигуры уменьшается на одну шестую. Потом следует глазировка — покрытие затвердевшего произведения жидким слоем глянца. Второй обжиг — при температуре 1450°С. Затем наносятся декор и позолота — и опять обжиг.
Самая сложная и трудоемкая работа — рос­пись красками. Из 800 работников мануфактуры почти половина — художники. В руке художника — тонкая кисточка, под рукой давнишнее приспособление мейсенцев — кожаная подушечка, чтобы не дрожала и не уставала рука. Второе приспособление — маленький деревянный кружочек на шпеньке: на нем чашку удобнее поворачивать и расписывать со всех сторон. Краски для росписи фарфора смешивают вручную в соответствии с рецептом, которому чуть меньше 300 лет. При росписи используется около 10 тыс. оттенков, которые хранятся в строжайшей тайне.
На Мейсенской мануфактуре все делается вручную, потому изделия уникальны и стоят очень дорого. Самая простая чашечка — €50. Большая многофигурная композиция — ?40 тыс., а то и больше. На роспись одной вазы у мастера уходит до 120 часов. Есть на мануфактуре мастера-художники и формовщики, которые могут повторить любой из самых прославленных образцов прошлого, например, «Лебединый сервиз» Кендлера (а в нем больше двух тысяч предметов!).



Во времена ГДР в кабинете директора висела фарфоровая «Сикстинская мадонна». Краски Рафаэля мейсенские мастера точно перенесли с полотна на фарфор. После обжига фарфоровая копия мадонны по цветовой гамме оказалась почти неотличима от оригинала. Кстати говоря, мейсенский фарфор во времена ГДР стоил на порядок меньше. Кто был в Дрездене, тот наверняка видел и панно «Шествие князей», созданное в начале ХХ века: 104 метра длиной, 25 тыс. фарфоровых плиток, переживших, по счастью, страшную англо-американскую бомбардировку февраля 1945 года.

Старое и новое

В этом году в Мейсене по старым образцам «отремонтировали» сервиз австрийских императоров Франца-Иосифа I и Елизаветы (Сиси). «Восстановить можно все, что когда-либо было сделано на мануфактуре с 1710 года, — говорит исполнительный директор доктор Кристиан Куртцке. — У нас производится около 175 тыс. типов фарфоровых предметов. В собрании — 800 тыс. моделей мейсенского фарфора разных периодов. Принятые к производству формы попадают в огромный архив, который занимает на мануфактуре большой четырехэтажный корпус. Гипсовые эталоны стоят там на полках в прохладном помещении, как книги в большой библиотеке: они имеют свои индексы и номера. И за каждым индексом — мастер, живший на свете сто, сто пятьдесят или двести лет назад».
Разница между новыми и старинными фарфоровыми изделиями практически не заметна. Доктор Куртцке — современный руководитель. Он считает своей задачей максимальную прибыль от деятельности мануфактуры. «Роскошь — это бренд, — говорит он. — За «голубые мечи» надо платить». И мы платим.