Профессор Григорий Голосов — о коллективной вине и возможностях сопротивления в условиях репрессий

В общественной дискуссии, окружающей вопрос о «коллективной вине», довольно часто звучит аргумент, который формулируется более или менее обтекаемо, но всегда сводится к тому, что граждане России не свергли Путина и в этом, собственно, виноваты. Разумеется, тем, кто формулирует этот аргумент, известно, что в России уже давно существует полностью способный к репрессиям режим, пользующийся полной поддержкой своих силовых аппаратов. Аргумент, стало быть, предполагает, что способом «свергнуть Путина» должно было быть всеобщее и, вероятно, кровопролитное восстание. Такое иногда случается — например, сравнительно недавно в Судане. Однако упреки такого рода в адрес граждан России формулируют не суданцы, а жители западных и восточноевропейских стран. В последних с авторитарными (коммунистическими) режимами было покончено иначе. Конечно, массовые мирные протесты сыграли некоторую роль, но сопротивления им почти не оказывали, и это по той причине, что на момент начала протестов все восточноевропейские коммунистические правители получили от Горбачева ясное указание не сопротивляться и начать демократические реформы. Не послушался только Чаушеску в Румынии, и мы знаем, что с ним стало, хотя можем только догадываться о том, какую роль тогдашнее советское руководство сыграло в таком повороте событий. Никакой организованной оппозиции, способной выиграть в лобовом противостоянии с режимами, тогда в восточноевропейских странах не было. Не исключением является и Польша, где организационная деградация «Солидарности» к 1989 г. дошла до такой степени, что это подтолкнуло коммунистических правителей к мысли о том, что они могли выиграть ограниченно свободные, но честные выборы, выполнив таким образом рекомендацию Горбачева без потери власти. Таким образом, ключевым в демократизации Восточной Европы был внешний фактор. По отношению к современной России отнюдь не прямым, но все же хоть каким-то аналогом такого фактора могла стать позиция Запада. Однако Запад, вопреки фантазиям самого Путина, поддерживал его довольно последовательно: сначала — как гарантию против коммунистической реставрации в России, а затем — как источник дешевых энергоносителей. «Коллективной вины» за это, насколько я понимаю, никто не признает.