Решение начать писать небольшие рассказы, основанные на тюремном опыте, полученном вопреки воле и желанию, пришло после года пребывания в «Лефортово».
Причиной, спусковым крючком послужили два события.
Первое – я прочитал книгу «Тюремные люди» Михаила Борисовича Ходорковского. (Эта книга составлена из колонок, опубликованных МБХ в The New Times, когда он сидел в колонии ИК 3 в Карелии—NT.)
Второе – предложение Евгении Марковны Альбац написать колонку для The New Times, на которое я ответил согласием.
За год – уже даже сильно больше – я услышал десятки историй от самых разных людей. Историй правдивых и не очень, веселых и грустных, но все они были о жизни, которая, как я теперь могу с уверенностью сказать, есть везде.
Надеюсь, что эти истории заставят каждого из вас задуматься о том, что действительно важно. О вере. О надежде. О любви. И о том, что человек может всегда оставаться человеком, если захочет. Даже в самых нечеловеческих ситуациях и условиях.
Иван Сафронов
СИЗО «Лефортово»
Ладан
Рождество я встретил вместе с гражданином Украины Василием Ивановичем. Если честно, то этот день ничем не отличался от всех предыдущих дней новогодних каникул: газет нет, писем нет, посылок/передач нет… Остается либо писать письма впрок, либо читать книги, либо смотреть телевизор. Последним занимался и Василий Иванович, предпоследним – я.
— Иван Иванович, ты слышишь? – спросил меня сосед.
— А что я должен услышать-то? – переспросил я, отвлекаясь от книги.
— Да, как что, песнопения! – уверенно сказал Василий Иванович.
Книгу я отложил. Прислушался. Песнопений слышно не было. Было слышно только работающий телевизор.
— Да ну, нет ничего! – сказал я не менее уверенно – Может у тебя галлюцинации начались?
— Не, точно говорю, было!
На том и остались. Василий Иванович с телевизором, Иван Иванович с книгой.
Прошло еще пять минут. Сосед выключил телевизор и вновь попросил прислушаться. Просьбу выполнить было несложно. Однако ничего даже близко похожего на церковные песнопения не было. Так повторялось несколько раз. Наконец, после очередного напряжения всех органов слуха, я прямо спросил соседа:
— Василий Иванович, ты это, если уже на тот свет собрался, то ты меня заранее предупреди, чтоб я знал, что надо делать и как себя вести.
Ответить он не успел, потому что на моем лице изобразилась гримаса удивления.
Нет, я ничего не услышал.
Я почувствовал, что из-за двери доносится запах ладана. Того самого, что находится в кадиле и благоухает в церкви. Ощущение было странным: небольшое помещение, сводчатый потолок, ладан… Пока собирался с мыслями – услышал и песнопения. На массовый психоз было непохоже: потому что два человека эту массу не образуют, да к тому же с ума сходят поодиночке, но никак не вместе.
— А я говорил, говорил! – радовался своей маленькой победе Василий Иванович.
Пение усилилось. Запах ладана тоже. Вскоре мимо камер прошел батюшка вместе с небольшим хором. Каждый из нас перекрестился по православному, так сказать, обычаю. На том Рождество и закончилось. Но воспоминания остались. А вечером от батюшки передали носки. И на ужин дали котлеты, чего никогда не было. Чудеса, не иначе.
Читайте так же:
Иван Сафронов, Шпионов делать из этих людей
"Шпионская" история журналиста Сафронова
Лучшие материалы Ивана Сафронова
О гибели отца Ивана Сафронова, военного журналиста "Коммерсанта" Ивана Сафронова
