«Репрессии крушили людей, не разбирая национальностей, убеждений, религий. Их жертвами становились целые сословия: казачество и священники, простые крестьяне, профессора и офицеры — в том числе царской армии, которые пришли на службу в Советскую Армию и их не пощадили, — учителя и рабочие». Путин говорил то, что мы привыкли слышать на траурных акциях, посвященных годовщине сталинских репрессий. Привыкли слышать от историков и правозащитников. Но не от премьер-министра России.
Не дождетесь
За несколько минут до своей программной речи Путин вместе с премьер-министром Польши Дональдом Туском преклонил колени перед мемориалом в память о расстрелянных польских офицерах в Катыни. И этот символический жест произвел впечатление на присутствующих. Но за жестом ничего не последовало. А поляки ждали, что Путин назовет виновных в расстреле польских офицеров. Он их не назвал. Поляки ждали, что Путин передаст премьер-министру Туску так называемый «белорусский список» — документы о расстреле в Белоруссии в 1940 году четырех тысяч поляков. Он этот список не передал.
Премьер России Владимир Путин и премьер Польши Дональд Туск пожимают друг другу руки
в знак примирения
Поляки ждали, что Путин признает расстрелянных в Катыни польских офицеров жертвами политических репрессий. Не признал. В прошлом номере The New Times подробно рассказывал, почему родственники погибших польских офицеров, отчаявшись добиться их реабилитации в России, обратились с жалобами в Страсбург. В конце марта уполномоченный РФ в Европейском суде по правам человека Георгий Матюшкин ответил на вопросы страсбургских судей по жалобе № 29520/09 «Волк-Езерская и другие против России». В жалобе польских граждан говорилось, что расследование обстоятельств смерти их родственников было неэффективным и они не имели доступа к материалам уголовного дела. Они жаловались, что не были признаны потерпевшими по делу о расследовании обстоятельств катынского расстрела. Жаловались, что ни Главная военная прокуратура, ни суды не признали их родственников жертвами политических репрессий.
А был ли расстрел?
Ответы российского правительства поражают цинизмом и не оставляют надежды на то, что в ближайшие годы российская правовая позиция в отношении родственников польских офицеров будет пересмотрена.
Из меморандума по жалобе № 29520/09 «Волк-Езерская и другие против России»:
«...В ходе расследования было установлено, что определенные должностные лица из руководства НКВД СССР превысили полномочия, в результате чего так называемая «тройка» приняла внесудебные решения относительно некоторых (!) польских военнопленных...
...Оказалось невозможным определить обстоятельства захвата польских граждан и их содержания под стражей в лагерях НКВД СССР, характер предъявленных им обвинений и то, была ли доказана их вина. Оказалось невозможным получить информацию относительно выполнения решения по расстрелу конкретных лиц, так как все записи были уничтожены и восстановить их невозможно. В ходе расследования уголовного дела... достоверно не установлено, что родственники заявителей погибли в результате преступления. При таких обстоятельствах оснований для признания заявителей потерпевшими по уголовному делу не имеется...»
...Оказалось невозможным определить обстоятельства захвата польских граждан и их содержания под стражей в лагерях НКВД СССР, характер предъявленных им обвинений и то, была ли доказана их вина. Оказалось невозможным получить информацию относительно выполнения решения по расстрелу конкретных лиц, так как все записи были уничтожены и восстановить их невозможно. В ходе расследования уголовного дела... достоверно не установлено, что родственники заявителей погибли в результате преступления. При таких обстоятельствах оснований для признания заявителей потерпевшими по уголовному делу не имеется...»
В конце меморандума ставится под сомнение даже законность самого расследования катынского расстрела: «К моменту возбуждения уголовного дела истекли сроки давности привлечения к уголовной ответственности... Подозреваемые по уголовному делу № 159 умерли до его возбуждения. Даже если бы исполнители преступления были живы в 2004 году (прекращение уголовного дела. — The New Times), они подлежали бы освобождению от уголовной ответственности».
Укрыватели преступления
И самое главное: Россия отказывается представить в Европейский суд постановление о прекращении уголовного дела, засекреченное в декабре 2004 года (вместе с 36 томами уголовного дела № 159), поскольку «это может нанести ущерб безопасности России». А именно в этом 200-страничном документе в сжатом виде изложены основные доказательства по делу о катынском расстреле. «Из этого постановления напрямую следует, что все люди, перевезенные из лагерей в управление НКВД, были затем расстреляны. Из показаний всех опрошенных свидетелей понятно, что никто из них не смог спастись, — говорит адвокат Анна Ставицкая. — Список лиц, направленных из лагерей, есть в материалах дела — он не засекречен. Но в меморандуме российского правительства повторяется то, что говорили нам прокуроры в суде: неважно, что есть эти списки, мы не знаем — может, эти люди по дороге разбежались, они ж не на подводной лодке были».
В конце меморандума страсбургским судьям предлагается признать жалобу поляков против России неприемлемой. «Во всем, что говорится и делается представителями российской власти по «катынскому вопросу», чувствуется половинчатость, — сказал The New Times историк Никита Петров. — На словах признается чудовищность сталинского режима, а по сути ничего не делается, чтобы восстановить справедливость. С одной стороны, Путин заявляет, что нет никаких оправданий советскому произволу, а с другой, препятствуя конкретным шагам по преодолению этого позорного прошлого, он и президент России фактически становятся укрывателями сталинских преступлений».
Укрыватели преступления
И самое главное: Россия отказывается представить в Европейский суд постановление о прекращении уголовного дела, засекреченное в декабре 2004 года (вместе с 36 томами уголовного дела № 159), поскольку «это может нанести ущерб безопасности России». А именно в этом 200-страничном документе в сжатом виде изложены основные доказательства по делу о катынском расстреле. «Из этого постановления напрямую следует, что все люди, перевезенные из лагерей в управление НКВД, были затем расстреляны. Из показаний всех опрошенных свидетелей понятно, что никто из них не смог спастись, — говорит адвокат Анна Ставицкая. — Список лиц, направленных из лагерей, есть в материалах дела — он не засекречен. Но в меморандуме российского правительства повторяется то, что говорили нам прокуроры в суде: неважно, что есть эти списки, мы не знаем — может, эти люди по дороге разбежались, они ж не на подводной лодке были».
В конце меморандума страсбургским судьям предлагается признать жалобу поляков против России неприемлемой. «Во всем, что говорится и делается представителями российской власти по «катынскому вопросу», чувствуется половинчатость, — сказал The New Times историк Никита Петров. — На словах признается чудовищность сталинского режима, а по сути ничего не делается, чтобы восстановить справедливость. С одной стороны, Путин заявляет, что нет никаких оправданий советскому произволу, а с другой, препятствуя конкретным шагам по преодолению этого позорного прошлого, он и президент России фактически становятся укрывателями сталинских преступлений».
Путин и Туск в Катыни около мемориала расстрелянным польским офицерам.
Здесь оба премьера преклонили колени в память о погибших
Но есть и другое мнение: польский премьер Дональд Туск считает, что российско-польская встреча в Катыни была «переломной». Многие обратили внимание, что российский премьер впервые за последние годы упомянул имя Сталина в связи с расстрелом в Катыни. Путин назвал расстрел польских офицеров «местью Сталина за гибель в польском плену 32 тыс. советских военнопленных».
Председатель международного «Мемориала» Арсений Рогинский оценил высказывания российского премьера в Катыни как «шаг вперед». «Впервые на официальном уровне катынский сюжет был назван преступлением, — говорит правозащитник. — Это важно для массового сознания. Была дана оценка тоталитаризму. Теперь осталось показать по каналу «Россия» фильм «Катынь», и тогда учителя смогут говорить ученикам: посмотрите это кино, ведь даже Путин считает, что Сталин совершил преступление из мести». Однако полуправда, как известно, бывает опаснее лжи. С одной стороны — катынское преступление признано и подтверждено на государственном уровне, в том числе заявлениями премьера Путина. С другой — беспардонность и ложь ответов российского правительства на вопросы судей Страсбургского суда, засекречивание материалов, которым уже 70 лет. Чего боятся власти? Что придется платить компенсации, которые могут потребовать родственники расстрелянных офицеров, если они будут признаны жертвами репрессий? Но ведь это (если вообще об этом встанет вопрос) только деньги. Репутация страны, у которой хватило мужества наконец расстаться хотя бы с частью своего кровавого прошлого, — разве это не дорогого стоит?
