Взрывоопасное место

Когда утром 29 марта Лиза начала подниматься в город по эскалатору на «Лубянке», раздался хлопок. «Звук был похож на выстрел, люди не сразу поняли, что произошло, — рассказывает девушка. — Когда я вышла на улицу, там уже было несколько милиционеров, которые спешно оцепляли вход в метро. Я попыталась узнать, что случилось, но они в ответ только грубили. Потом из метро начали выходить люди, испуганные и растерянные. У одной из девушек на щеке была ссадина. Она рыдала и оглядывалась по сторонам. Я спросила у нее, что случилось. Из ее несвязной речи я поняла только, что был взрыв и она кого-то потеряла там в толпе».

Отложенная реакция

В метро все оперативные решения принимает диспетчер. Он находится в административном здании метрополитена на проспекте Мира и получает данные по всем поездам на линии. О любой нештатной ситуации машинист поезда обязан доложить именно сюда. А уже диспетчер определяет стратегию действий, связывается со спецслужбами и руководством метро.
29 марта людям в метро долго ничего не объясняли, а подземка жила почти обычной жизнью. Движение на линиях не остановили, и даже пострадавшая Сокольническая ветка частично продолжала работать. Поезда ходили от конечных до пересадок на Кольцевую линию, где есть специальные тупики для разворота: от «Улицы Подбельского» до «Комсомольской» и от «Юго-Западной» до «Парка культуры». Об этом предупреждала магнитофонная запись, которую крутили на всех эскалаторах столичного метро, но о терактах ничего не сообщалось.
Посреди общего неведения и недоуменной тревоги произошел второй взрыв. На «Парке культуры» как раз высаживали пассажиров из только что прибывшего поезда. «Дежурной по станции очень повезло: она только вышла из первого вагона, а во второй, где была шахидка, войти не успела», — рассказывает один из работников Сокольнической ветки.
И даже после второго взрыва движение на линии сохранили, а пассажиров метро по-прежнему держали в неведении. Когда в 9.20 в интернете появилась ложная информация о третьем взрыве на «Проспекте Мира», корреспондент The New Times как раз находилась на этой станции. Людей было так много, что на переход с кольцевой на радиальную ушло более 10 минут. Далеко не все знали о том, что в метро уже прогремели два взрыва. Сотовая связь почти не работала. Телефоны упорно сообщали об ошибке вызова или сети. Те немногие, кому удавалось дозвониться, бледнели и машинально произносили: «Взры-вы». Это жуткое слово поползло по толпе. Рядом зарыдала женщина. Стоящая перед ней девушка повернулась и протянула ей бумажный платочек.
«В работе диспетчера уже после первого взрыва были промахи. Что-то пошло не так», — считает председатель профсоюза работников ГП «Московский метрополитен» Светлана Разина. По мнению эксперта, после взрыва на «Лубянке» необходимо было остановить движение на всей Сокольнической линии, высаживать пассажиров, пустые составы загонять на перегоны, а поезд, который ехал сразу за взорвавшимся, вытягивать на предыдущую станцию (именно так поступили в Лондоне во время терактов в 2005 году ). Но утром 29 марта было принято другое решение.

Выхода нет

Выбраться из метро в случае теракта — сложно. «На станциях Московского метрополитена нет никаких аварийных выходов — только основные, по лестницам или эскалаторам», — рассказывает Александр Земельман, президент ОАО «Метрогипротранс», проектирующего станции для столичной подземки. — На новых станциях путей экстренной эвакуации тоже не предусмотрено, главное требование — чтобы было два выхода с разных концов вестибюля. В тоннелях есть вентиляционные шахты, но через них нельзя выводить людей: не каждый способен подняться на 30–40 метров по узкой служебной лестнице из металлических уголков». Поэтому, если с поездом происходит ЧП на перегоне, с путей снимают напряжение и по тоннелям выводят пассажиров на ближайшую станцию — именно так было сделано после теракта в 2004 году на перегоне между «Павелецкой» и «Автозаводской».
Но даже и безо всякого теракта выбраться с некоторых станций метро непросто. Например, со станции «Парк культуры»-кольцевая: половина проходов между вестибюлем и перонами заставлена металлическими барьерами. В час пик вестибюль заполняет едва движущаяся толпа. На «Октябрьской»-кольцевой единственный выход в город закрыт на ремонт, выход с двух станций через один вестибюль «Октябрьской»-радиальной. Тут и в обычные дни приходится постоять. К счастью, смертницы выбрали для теракта не самое опасное место. «Намного более серьезные последствия были бы, если бы рвануло прямо в тоннеле или, наоборот, на перроне», — комментирует сотрудник одного из профильных спецподразделений Минобороны.

Врач по совместительству

«Никаких претензий к московской скорой помощи в этот раз не было. И врачи вниз спускались, и вертолет не показушный садился — действительно несколько тяжелых больных он переправил, — говорит директор Института неотложной детской хирургии Леонид Рошаль. — Но очень важно оказать больным первую помощь: кому-то срочно остановить кровотечение, чтобы они могли дождаться врача. Кого-то транспортировать наверх. Обу­чать дежурный персонал метро, допустим, интубации или на каждой станции иметь реаниматолога — это нереально и глупо. Но курсы первой помощи должны быть обязательно. И проходить их надо не только сотрудникам метро, ведь первыми помочь пострадавшим могут пассажиры из соседних вагонов».
Но в метрополитене почти нет медиков. Число медпунктов в метро неуклонно сокращалось последние 20 лет. Они есть на «Парке культуры» Кольцевой линии и на «Сокольниках», потому что там перед сменой проходят осмотр машинисты. На «Лубянке» и на «Парке культуры» Сокольнической линии медпунктов нет. Медчасть станции «Парк культуры»-кольцевая представляет собой небольшой вагончик в конце перрона, от которого поезда отправляются в сторону «Октябрьской». «Во время взрыва никто не обращался: теракт был на другой станции и сюда никто не добрался, люди сразу выходили наверх либо ждали спасателей внизу. Если бы сюда обратились потерпевшие, им бы смогли оказать первую помощь», — рассказывает женщина-фельдшер. Сами медики на помощь раненым тоже не кинулись: во время теракта в медчасти проходила стандартная процедура проверки заступающих на дежурство машинистов на алкоголь и вменяемость.
Есть медпункт и на станции «Арбатская» Филевской линии. Правда, сразу его не найдешь — нет ни вывесок, ни указателей. Чтобы попасть в медпункт, надо подняться по лестнице в конце вестибюля, пройти мимо кабинета начальника станции и свернуть налево. «Здесь есть все для первой помощи», — говорит фельдшер Люба, распахивая шкафы. Действительно: наборы бинтов и одноразовых шприцев, эластичный бинт, ампулы с обезболивающими, мази от ожогов и порезов, средства от астмы, аллергии, повышенного и пониженного давления, сердечных приступов. «В часы работы метро здесь постоянно дежурит фельдшер, — сообщает Любовь. — Из других сотрудников метрополитена первой помощи учат кассиров». Теоретически до прибытия спасателей пострадавшим могут помочь и сотрудники милиции. «На каждой станции ежедневно дежурят два постовых и один офицер. У них есть аптечка, и они умеют оказывать первую помощь», — объяснили The New Times в пресс-службе УВД на метрополитене.
После взрывов линейные ОВД на метрополитене перевели на усиленный режим несения службы. Отработавшую смену после суток не отпустили по домам. Около 9 утра начали обзванивать и возвращать из отпусков сотрудников. «Мы должны досматривать подозрительных людей и проверять их ручными металлоискателями, — говорит один из сотрудников «подземной» милиции. — Кого именно считать подозрительным — на наше усмотрение. Ориентировок на женщин в хиджабе нам не выдавали. Милиционеры-психологи, умеющие вычислять в толпе террориста, к нам не приставлены. Считается, что каждый милиционер сам по себе психолог».

Техника опасности

В феврале 2004 года, сразу после теракта на перегоне между станциями «Автозаводская» и «Павелецкая», начальник метрополитена Дмитрий Гаев уверял: «Мы наши 4,5 тыс. вагонов полностью закроем системой теленаблюдения через полтора года». На повышение уровня безопасности столичного метро тогда было выделено 2,5 млрд рублей. Шесть лет спустя милиционеры рапортуют: «Камеры установлены на всех станциях. Камеры в вагонах есть на Замоскворецкой, Сокольнической и Кольцевой линиях. Частично они установлены на Филевской и Арбатско-Покровской в новых поездах типа «Русич» и «Яуза»». По данным сотрудника метрополитена с Сокольнической линии, на «его» ветке камеры есть далеко не во всех составах: первый взорванный поезд — «Красная стрела» — был ими оборудован, второй — нет.
Как утверждают в пресс-службе УВД на метрополитене, изображение со всех станций передается в два ситуационных центра, один из них относится к метрополитену, другой — к Управлению милиции на метрополитене. В первом в режиме реального времени за изображением следят инженеры и диспетчеры. Во втором — милиционеры. В пресс-службе УВД на метро The New Times заверили, что если у сотрудника центра возникают подозрения по поводу того или иного пассажира, он моментально передает информацию патрульным на станции и происходит задержание. Но заместитель председателя Комитета по безопасности Госдумы Геннадий Гудков в это не верит: «Надо быть наивными детьми, чтобы думать, что с помощью камеры можно определить в толпе тех, кто может представлять потенциальную опасность. Те, кто наблюдает за изображением, реагируют только на что-то явное: драка, свара, авария... Заранее вычислить смертниц с помощью камер невозможно».

Натасканный детектор

Хотя в отличие от токийской подземки в московском метро еще не было терактов с использованием химического оружия, на днях Дмитрий Гаев пообещал, что в ближайшее время в нем появится датчик для обнаружения ядовитых веществ. Опытную установку сейчас монтируют на «Белорусской»-кольцевой. Если эксперимент окажется удачным, то этот опыт распространят на весь метрополитен. Сложнее ситуация с детекторами взрывчатых веществ: чтобы сработать аппарату, нужно минимум 8 секунд. Такую паузу при пассажиропотоке метро выдержать нереально. Эффективнее любых детекторов могут быть служебные собаки. Сейчас в кинологическом батальоне УВД на метрополитене только 21 собака натаскана на взрывчатку. Но на усиление в метро подняли и «непрофильных» псов.
В вестибюле станции «Арбатская» Филевской линии скучает невысокий усатый милиционер в берете, рядом усталого вида овчарка. Она ничего не вынюхивает, не ищет — просто сидит. Наверное, на поиск взрывчатки она даже не натаскана. «Почему не натаскана, — обижается кинолог, — дашь ей понюхать — она найдет. Ну да, собака поисковая, но важен же и психологический эффект».
«Я видела по телевизору, как работают эти собаки. Очень вяло работают, — считает бывший кинолог подмосковного ОМОНа «Зубр» Лариса Крепкова. — Между тем хорошо подготовленная собака способна учуять на расстоянии и в толпе даже заряженный пистолет. Долго так она, конечно, не может — не больше 40 минут. Поэтому нужна смена. В принципе, чтобы контролировать вход в метро, достаточно четырех собак». В московском метро всего 278 наземных вестибюлей, значит, чтобы полностью обезопасить все входы, нужно 1112 собак.