От гэбэшников до нон-конформистов
Меня встречала такая же Лариса Фёдоровна или Татьяна Ильинична, только это было на 20 лет позже. Но я легко узнала ее. Она встречала группу американских стажеров таким же криком — потому что, как всем известно, люди, не говорящие на твоем языке, поймут только, если орёшь на них — и такими же штампами, но и с такой же искренней гордостью и доброжелательностью. Мы, студенты, эту манеру называли «истеричное гостеприимство». Из-за этого истеричного гостеприимства в Москве мы каждый поправлялились на 10 кило.
В фильме «Француз» Пьера бросает от гэбэшников до «смолянок», от первого тяжелого знакомства с дешевой водкой до встречи Нового года на шикарной даче успешного композитора и до застолья чиновника. Он ездит в Переславль-Залесский, где в местной гостинице его селят в номер с двумя мужчинами и одной курицей. А в Москве он ходит в ВТО с балериной Большого, танцует в андеграундном джаз-клубе и ездит в Лианозово посмотреть работы нон-конформиста Оскара Рабина. Поиск отца, новые друзья из интеллигенции и просто случайность ведут его в совершенно разные ситуации.
Героя фильма бросает от гэбэшников до «смолянок», от первого тяжелого знакомства с дешевой водкой до встречи Нового года на шикарной даче успешного композитора и до застолья чиновника
Некоторым критикам и зрителям не нравится такая эпизодичная структура фильма, которая им показалась просто демонстрацией ряда типажей. Однако или по замыслу режиссёра Андрея Смирнова, или по счастливому случаю это очень точно передаёт знакомство иностранных студентов с жизнью в Советском Союзе тех времен.
Два мира в СССР
Надо понять, как и с чем мы приехали. До приезда наши профессора и старшеклассники, уже побывавшие в Москве, дали нам телефоны, письма и подарки для передачи. Приехали, устроились, выяснили, как звонить, собирали двушки. Стояли на улице, звонили диссидентам и отказникам, приходили к ним пить чай в их страшные коммуналки и квартиры — телефон под подушкой, трубка снята и карандаш в диске, чтоб не могли подслушать. Сидели тихо, пока они читали, рыдая, письма от родственников, которых больше никогда не увидят.
Другой мир показывали русские друзья — молодые художники, актёры, музыканты, — то есть, те, которые в те годы могли общаться с американскими студентами. С ними мы ходили на квартирные выставки — уже не Рабина, но примерно в таких условиях, на левые концерты рока и, конечно, на застолья.
Помню, как попала на застолье в семью, где жена хозяина была врач. Врач, значит — спирт. Я мысленно перевела: спирт, то есть spirits, то есть крепкий напиток. Как водка, я решила. Пила просто так. Напилась до потери пульса. Парень, который привёз меня, посмотрел на меня и был в ужасе.
— Ты что — не разбавляешь?
— А что значит слово «разбавлять»?
В другой раз мы ездили в Переделкино на электричке, приняли случайное приглашение ребят зайти к ним домой, тут рядом, в маленький домик с туалетом на улице. Позже нас пригласили преподаватели на чай и пирожки в шикарной квартире — хотя она вполне могла быть и не квартирой преподавателей. Там мы нервничали, боялись испачкать накрахмаленные до состояния картона салфетки и скатерть, ели изысканные салаты и бутерброды и смотрели на Москву с 21-го этажа сталинского дома.
С друзьями мы праздновали 7 ноября на чьей-то даче с шампанским, водкой, домашней квашеной капустой и солеными грибами… Водили нас в ВТО — где меню, судя по фильму, не изменилось за 20 лет, я же точно так же ела ту жареную картошку из чёрной сковородки. Время от времени кто-то просил выйти замуж, чтобы уехать, и я рыдала неделями — как отказаться? А как выйти замуж за совершенно незнакомого человека?
Когда я решила остаться и устраивалась на работу в издательство, большой грозный товарищ из органов пригласил меня на собеседование. Он задал мне несколько вопросов о семье — уже зная ответы
А тем временем влюблялась, как минимум, раз в неделю.
Однажды случилась беда: девушка в нашей группе совершила какую-то погрешность — то ли напилась, то ли сломала что-то по пьянке — и начальство института узнало об этом. Ее чуть не отправили обратно домой. Обошлось, но я узнала новое слово: «стукач».
Когда я решила остаться и устраивалась на работу в издательство, большой грозный товарищ из органов пригласил меня на собеседование. Он задал мне несколько вопросов о семье — уже зная ответы. Мы пили кофе — коричневый индийский растворимый кофе из круглой банки — и курили: он — «Беломор» (рады образу?), я — финский «Салем».
Фон — Москва: дети играют во дворе, старушки медленно передвигаются по улице в тяжелых шубах, грузчики стоят и курят, всюду очереди, ночью пьяные мужчины в костюмах лежат в снегу….
Через этот калейдоскоп противоречивых и беспорядочных впечатлений мы вошли в московский быт. Жизнь француза Пьера мне до боли знакома.
Фильм закончился. Вышла из театра и остановилась в шоке. Я была в мультиплексе огромного яркого торгового центра — а не на тихой московской улице, где видны только зелёные огоньки такси.
Фото: kinopoisk.ru
