Но вернемся немного назад. СССР, распад которого был, по мнению Владимира Путина, крупнейшей геополитической катастрофой двадцатого века (я-то думаю, что крупнейшей было создание СССР), начал убивать сразу же, как появился на свет, и даже еще в период пренатального развития — с октября 1917-го. Государство убивало тех, кого считало своими врагами, убивало и просто по разнарядке. Но, подобно многим жестоким людям, оно у нас сентиментально и ранимо, напоминание о пролитой крови всегда почитало чем-то бестактным — ну сколько, мол, можно все об одном и том же?
С какого-то момента отрицать сам факт массовых убийств стало невозможно. Разговоры о том, что расстреляли-то всего миллион, да и то плохих людей, оказалось, действуют не на всех. Встает задача поиска виновного. А поскольку сегодняшнее государство зачем-то выводит себя именно из сталинского, именно с ним идентифицируется, то виновным не может быть ни тогдашнее государство, ни единственно верное учение, на котором оно базировалось.
Оказывается, кое-где у нас порой были недисциплинированные, безответственные и даже, трудно поверить, преступные чекисты, которые в нарушение распоряжений сверху убивали людей. А верх ни при чем!
При Хрущеве виновным объявили лично товарища Сталина, о плохом характере которого предупреждал еще Владимир Ильич. Но Сталин сейчас снова великий — он стал победителем в войне, спасителем экономики и вообще почти Пушкиным-нашим-всем. Поэтому на первое место теперь выходит другое объяснение, которое, хотя существовало и раньше, но было более или менее в тени — перегибы на местах.
О перегибах как причине террора заявил лично нынешний глава той самой организации, которая террор осуществляла — генерал Бортников рассказал об этом 19 декабря 2017 года в своем огромном интервью «Российской газете», приуроченном к столетию ЧК. Трудно сомневаться в его компетентности. Интервью называлось «ФСБ расставляет акценты». Расставило!
Оказывается, кое-где у нас порой были недисциплинированные, безответственные и даже, трудно поверить, преступные чекисты, которые в нарушение распоряжений сверху убивали людей. А верх ни при чем!
А отсюда, между прочим, следует, что убитые тогда — не жертвы политических репрессий (которых ведь не было, раз не было приказов), а просто пострадавшие от рук конкретных злодеев, наряду с погибшими в пьяной драке или при разбойном нападении. Жаль, конечно, но преступники давно умерли, ворошить старое нет резона.
Возмущались этими высказываниями наследников Дзержинского наверняка многие. Но для того чтобы возмущение во что-то претворилось, необходим конкретный человек. Он должен начать действовать.
Человек нашелся. Игорь Степанов, полковник юстиции, бывший высокопоставленный сотрудник Генеральной прокуратуры РФ, ушедший в свое время в отставку — в никуда! — из-за нежелания участвовать в систематическом нарушении Конституции и закона. Под каток репрессий в тридцатые попало значительное число его предков, среди которых было много священников. Но, думаю, это было не главной причиной того, что он стал делать — мало ли у кого предков репрессировали? Причина внутри, в той струне, которая, по Галичу, ведет в бой.
Нюрнберга, говорите, у нас не было? А вот он его и готовит. Правовые, моральные и прочие последствия признания российским судом существовавшего в России государства преступным будут поистине историческими
Степанов в мае 2018 года подал иск к Бортникову и к «Российской газете», требуя опровергнуть утверждение о перегибах и признать вину государства. В суде он требовал вызвать Бортникова в качестве свидетеля и привлечь к процессу в качестве третьего лица. Отказали, естественно. В декабре 2018 года суд решил, что Бортников излагал свое личное мнение.
Степанову бы успокоиться, так он опять подал иск, который, собственно, сейчас и рассматривался. Степанов требует отменить прежнее решение по вновь открывшимся обстоятельствам — он разыскал документ с подписями Сталина, Молотова и других товарищей, документ, который как раз эти самые перегибы и оформлял в виде приказа! Преступного приказа, который отдавало преступное государство.
В ходе судебного заседания, до того как судья Королева отказала в иске Игорю Степанову — а он, естественно, не успокоится, рано или поздно дело будет в Страсбурге, — произошел забавный эпизод. Степанов ходатайствовал о проведении экспертизы документа — той бумаги с подписями вождей, которая хранится в Госархиве — на предмет подлинности. Судья спросила, за чей, мол, счет. Степанов сказал, что за его. Она ушла думать и отказала — то есть по факту признала документ подлинным, в экспертизе не нуждающимся. В целом суд не признал документ вновь открывшимся обстоятельством.
Итак, письменный приказ о массовых убийствах отдали первые лица государства, этот факт не на интеллигентской тусовке обсуждался, а анализировался в суде РФ. Конечно, суду у нас не впервой черное признавать белым, так что этот факт в решении суда никак не противоречит тезису Бортникова о «перегибах на местах». Но ведь все меняется — и сквер спасли, и парня отбили, и рейтинги падают, какую методику ни придумывай. Не зря Степанов бьется — у него впереди еще много судов, система качается, он парень молодой — выиграет! Нюрнберга, говорите, у нас не было? А вот он его и готовит. Правовые, моральные и прочие последствия признания российским судом существовавшего в России государства преступным будут поистине историческими.
А судья эта, когда поступала на юрфак, думала, наверное, о том, как будет защищать закон и справедливость. Не случилось.
В течение всего процесса в зале сидела девчонка-делопроизводительница. Перед ней лежала огромная куча дел в грязно-серых советских картонных папках. Она их аккуратно складывала, проделывала шилом дырку и сшивала. Ровно так же, как это делали тогда, когда расстреливали предков Игоря Степанова. И шила она эти дела белыми нитками! Клянусь, сам видел!
Фото: bidtoart.com
