Вплоть до осени 2018 года на международном нефтяном рынке все складывалось для России прекрасно. Пакт с ОПЕК, вступивший в силу с началом 2017 года, принес свои плоды, складские запасы нефти сократились, к лету наметился дефицит. Одновременно с этим антииранская политика США и обещание жесткого эмбарго привели к тому, что Иран начал снижать свои поставки на мировой рынок. В результате летом квоты на ограничение добычи были практически отменены, и Россия, и Саудовская Аравия резко увеличили свою добычу – больше практически никто не имел для этого свободных ресурсов. В октябре выяснилось, что антииранские санкции, по крайней мере на первое время, практически не ограничат продажи Ираном нефти. Собственно, США уже давно не были крупным покупателем иранской нефти, американские запретительные меры были страшны механизмом вторичных санкций, которые грозят всем прочим покупателям иранской нефти и отпугивают их.
Крупнейшим покупателям иранской нефти (это Индия, Япония, Южная Корея, Тайвань, Италия, Греция и Турция) было выданы спецразрешения, пока на 180 дней с ноября 2018-го года, позволяющие покупать определенные объемы иранской нефти. Детали не известны, но ключевым покупателям – Китаю, Индии, Южной Корее — позволено покупать около 60% от тех объемов, которые они покупали в мае 2018 года (при условии сообщения американским властям деталей сделок – контрагентов, условий и маршрутов платежей, транспортной схемы и т.д.). Предполагается, что это сократит иранскую добычу примерно вдвое с пика в 3 млн. баррелей в день. Рынок отреагировал на это резким спадом – с пика в $85/барр в начале октября 2018 года цена ушла до $57 в конце ноября. В принципе, рынок нефти всегда идет вниз к зиме: нефть — это в основном транспортное топливо, а интенсивность перевозок зимой снижается.
Фактор сланца
Одновременно стали ясны масштабы роста сланцевой добычи в США – они превзошли самые смелые ожидания, рост за 2018-й год составил 1.3 – 1.5 миллионов баррелей в день. Этого вполне можно было ожидать после того, как цены сначала стабилизировались в 2017-м году в районе $ 50-55 за баррель, а потом стали расти, что привело к увеличению буровой активности. Была и еще одна новость, которая заставляет ожидать дополнительного роста объемов сланцевой добычи. Весь рост сейчас сосредоточен в регионе, который называется Permian – это нефтеносные отложения пермского геологического периода, расположенные на границе Техаса и Нью-Мексико. В этих краях практически отсутствует инфраструктура, есть трубопровод, идущий в городок Кашинг (Cushing) в Оклахоме, это место, где определяется цена на нефть сорта WTI. Но и сам по себе Кашинг тоже мало кого интересует, основные перерабатывающие мощности в США сосредоточены на побережье Мексиканского залива: туда тоже идет трубопровод, но его мощностей недостаточно, и нефть сейчас доставляют по железной дороге и грузовиками. В результате нефть сорта WTI с поставкой в Кашинге стоит сейчас на $ 8 дешевле сорта Brent – это связано не столько с качеством, сколько с логистическими издержками. На побережье разницы в цене практически нет. А в самом регионе добычи дисконт может составлять дополнительные $10 к цене WTI или даже больше. Разумеется, инфраструктура от нового региона добычи к традиционным центрам потребления строится довольно быстро, и ожидается, что еще один трубопровод из региона добычи прямо к побережью, минуя Кашинг, может заработать в начале 2019-го года, и еще один в конце этого же года. Это повысит netback, выручку на скважине сланцевых производителей, и позволит им либо не снижать добычу при снижении цен, либо дополнительно нарастить ее при сохранении нынешнего уровня.
Решение Венского альянса
Этот набор новостей и привел к достаточно резкому снижению цен в ноябре-декабре 2018-го года и вызвал реакцию Венского альянса, как принято называть страны ОПЕК и те страны, которые в ОПЕК не входят, но присоединились к соглашению о сокращении добычи. Договорились сократить добычу на 1.2 млн. баррелей в день, из которых 800 тыс. придется на ОПЕК (в основном на Саудовскую Аравию) и 400 тыс на не-ОПЕК. России из этих 400 тыс. придется сокращаться на 240 тыс. баррелей в день. Но учитывая, что изначальное сокращение от уровней октября 2016 года было на 300 тыс. баррелей в день, а начиная с июня Россия нарастила практически 500 тыс. баррелей добычи, это означает, что Россия практически возвращается к уровням до начала сокращений. Это относительно небольшая цена, которую Россия платит за стабильность цен. Другое дело, что с точки зрения долгосрочной стратегии Венский Альянс фактически гарантирует американским сланцевым производителям и финансирующим их банкам и фондам устойчивую цену, побуждая их наращивать добычу, что через некоторое время приведет к необходимости для нефтяников снова снижать добычу и уступать в объеме ради сохранения выручки. Каждый такой единичный ход кажется оправданным, но в целом подобная последовательность ходов в 1980-х привела к ситуации, в которой Саудовская Аравия сократила свою добычу втрое, пытаясь удержать цены, а когда она перестала это делать и подняла свою добычу на естественный уровень добычи, на глобальном рынке нефти образовался 10% навес предложения над спросом, который исчерпывался на протяжении последующих 13 лет. Пока еще ситуация крайне далека от этого, но рано или поздно участникам Венского альянса придется задуматься о более долгосрочной стратегии.
Истерика рынков
Наконец, в последние дни старого года мы увидели резкий обвал цен на нефть, впрочем, с быстрым восстановлением. Что это было? Это была достаточно истеричная торговля на относительно низких объемах, так как множество участников рынка были на каникулах. И это было реакцией на продолжающийся спад на фондовых рынках и резкое движение фондовой биржи в преддверии Рождества. Нефтяной рынок предположил, что сейчас могут повториться события 10-летней давности – крах бирж, рецессия, замедление экономической активности, как следствие – падение спроса на нефть. Быстро выяснилось, что пока еще краха нет и рынки выправились, и фондовый, и нефтяной. Тем не менее, в самом начале года стала приходить достаточно неприятная статистика о положении дел в мировой экономике. Признаки замедления и спада видны и в США, и в Европе, и в Китае. В принципе, пора бы – мировая экономика росла последние 10 лет, это один из самых длительных периодов экономического роста. Это еще не рецессия, но ее вероятность становится выше, и если она все-таки случится, то цены на нефть пойдут вниз вслед за спросом. Еще одно наблюдение, хотя и не имеющее прямого отношения к ценам на нефть, но важное – в последние десятилетия монетарные власти рыночных экономик смягчали кризисы, обеспечивали «мягкую посадку», управляя учетной ставкой, доступностью денег для бизнеса и граждан. Особенно агрессивно это было проделано во время «великой рецессии» после 2008 года. Ставки тогда спустились со значений в районе 5-6% годовых — практически к нулю. Но беда в том, что с тех пор они практически не выросли, и сейчас у центробанков нет проверенного средства смягчения рецессии и создания стимулов для экономического роста. Это значит, что рецессия, а с нею и снижение спроса на нефть могут оказаться более длительными и глубокими.
Что ждать на бензоколонках
2017 год запомнился ростом рублевых цен на топливо и действиями правительства по борьбе с этим ростом. Что тогда происходило? В марте были президентские выборы, перед которыми власти традиционно просят нефтяников придерживать цены, чтобы задобрить население, причем, придерживать до мая, до инаугурации. Одновременно с этим, с одной стороны, росли мировые цены на нефть, а значит, и цена экспортной альтернативы бензина, и входная цена нефти для НПЗ. А кроме этого, в апреле на новостях о возможных санкциях резко ослаб рубль. Если в прошлые годы рост валютной цены нефти сопровождался усилением рубля, так что рублевая цена нефти и бензина оставалась практически константой, то в 2018-м не только не было этой компенсации, а напротив, случился двойной удар. И наконец, в июле должен был вырасти акциз на бензин и дизель. Вот эта комбинация – искусственно придерживаемых на низком уровне цен, изменения товарной и валютной конъюнктуры, повышение налогов на потребление - и привела к резкому росту. При этом нефтяные компании все равно торговали в убыток, для них выгоднее было бы не продавать бензин и дизель в розницу в России, а отправлять на экспорт.
Правительство решило проблему, фактически приказав нефтяным компаниям держать низкими цены на заправках. Они подчинились, но тут же взвыли независимые торговцы топливом, так как цены в оптовом сегменте, на который приказ не распространялся, оказались выше розничных цен на заправках крупных компаний. Правительство стало думать, как бы так приказать держать цены и в оптовом сегменте тоже, но это было совсем не просто, так как, например, создавало бы стимулы к скупке независимыми игроками нефтепродуктов на бирже по ценам ниже экспортного паритета и дальнейшему экспорту, да и вообще шло бы слишком сильно в разрез с основными принципами работы биржи, предполагающими свободное и конкурентное ценообразование, а не выставление заявок на продажу по «социально ответственным ценам».
Самым простым, наверное, было бы резко снизить акциз на топливо, который вырос за последние годы в несколько раз и сейчас в цене топлива составляет больше 8 рублей за литр. Эти деньги идут на строительство и ремонт дорог. У государства за счет роста валютных нефтегазовых доходов и ослабления рубля появились лишние средства, которыми можно было бы наполнять дорожные фонды вместо акцизов, но Минфин занял жесткую позицию и на радикальное снижение акцизов не готов. Максимум, до чего удалось договориться – это временное снижение акцизов в июне 2018-го года на 2 рубля на литр и перенос планировавшегося повышения акцизов с 1 июля 2018 года на 1 января 2019-го.
Всю осень правительство и нефтяные компании придумывали какие-то демпфирующие механизмы и формулы, которые привели бы принципиально нерыночную ситуацию в видимость рыночной через сложные механизмы компенсации нефтяным компаниям разницы между реальными ценами поставок на внутренний рынок, которым велено расти не выше инфляции, и теми ценами, которые были бы равновесны с мировыми. Сейчас проблема несколько потеряла свою остроту за счет значительного удешевления нефти и нефтепродуктов на внешних рынках и стабильного курса рубля, что снова сделало поставки на внутренний рынок по управляемым ценам рентабельными для нефтяных компаний даже с учетом увеличившегося акциза.
Эти механизмы должны заработать с марта 2019 года, но формулы там достаточно сложны и зависят от многих параметров. В результате высоки риски, что эти согласованные игроками рынка механизмы компенсации могут быть отменены или поправлены, и, следовательно, предсказать цены на заправках совсем сложно.
