Негативное равновесие

Почему многие авторитарные режимы оказываются удивительно устойчивы к многочисленным кризисам и провалам? Рассуждая об этом, американский политолог Адам Пшеворский заметил, что авторитарное равновесие держится на лжи, страхе и экономическом благополучии: когда одна из опор этого «треножника» пошатнется, две другие не дают ему рухнуть. Опыт современной России подтверждает его наблюдение.

На протяжении долгого времени массовую поддержку политического статус-кво обеспечивал, прежде всего, рост реальных доходов населения, который продолжался с прихода к власти Владимира Путина вплоть до 2014 года. Когда этот источник поддержки режима иссяк, то на помощь Кремлю пришли ложь и страх. Машина государственной пропаганды обрушила на головы россиян потоки дезинформации, сбив с толку миллионы далеких от политики соотечественников. Репрессивная «политика страха», направленная против любых автономных от государства организаций и проявлений общественных инициатив, давила на тех, кто готов был открыто выражать свое несогласие с политикой Кремля в тех или иных сферах. Риски наказания (от уголовных преследований и многомиллионных штрафов до потери работы, расторжения договоров аренды помещений, стигматизации как «иностранных агентов» и т.д.) вынуждали реальных и потенциальных критиков режима снизить градус несогласия или, по крайней мере, ограничить его отдельными проявлениями на уровне «малых дел». Но помимо угроз преследования со стороны властей у российского страха, поддерживающего авторитарное статус-кво, есть и куда более фундаментальные, мировоззренческие основания.

Многие россияне, которые не согласны с происходящим в стране, боятся того, что масштабные политические перемены могут сделать ситуацию хуже, нежели сегодняшняя, к которой многие из них так или иначе адаптировались

Хотя опросы на протяжении последнего времени фиксируют существенное снижение массовой поддержки Путина, партии власти  и режима в целом (доля респондентов «Левада-центра», которые считают, что «страна идет по неверному пути», с апреля по ноябрь 2018 года выросла с 26% до 42%), доля россиян, готовых выступать против властей и проводимой ими политики, по-прежнему невысока и не слишком возросла даже на фоне объявленного повышения пенсионного возраста. Проблема состоит в том, что при всем неприятии нынешнего политико-экономического порядка в стране возможные альтернативы ему воспринимаются многими жителями нашей страны либо как заведомо нереалистические, либо как явно нежелательные. Многие россияне, которые не согласны с происходящим в стране, боятся того, что масштабные политические перемены могут сделать ситуацию хуже, нежели сегодняшняя, к которой многие из них так или иначе адаптировались. Было бы неверным списывать эти страхи только на агрессивное воздействие кремлевской пропаганды, пугающей жителей страны то ужасом возврата в «лихие 90-е», то сценами уличных беспорядков в том же Париже.

У страхов россиян перед переменами есть и вполне рациональные основания. Возможная смена режима, если и когда она произойдет, не обойдется без потрясений для многих жителей страны, и скорее всего, доля «проигравших» от новых преобразований окажется достаточно высока, в то время как быстрые улучшения, как минимум, не гарантированы. Тем, кому сегодня за 50, памятен опыт перестройки, когда большие (и во многом наивные) надежды на скорое обновление советской системы сменились глубокими разочарованиями на фоне глубокого и длительного экономического спада. Иными словами, цена кардинальных перемен в стране большинству россиян кажется еще более высокой, нежели цена сохранения нынешнего статус-кво.

Предельный вариант такого рода развития событий описал Габриэль Гарсиа Маркес в романе «Осень патриарха». Диктатор находился у власти сто лет, несмотря на экономическую неэффективность и заговоры в своем окружении, продал страну и ее ресурсы иностранцам и отошел в мир иной, оставив после себя полный хаос

Такое положение дел (специалисты порой называют его «негативное равновесие») встречается в повседневной жизни не так уж редко – в условиях высокой безработицы работники готовы терпеть низкую оплату и плохие условия труда, а надоевшие друг другу супруги не готовы пойти на развод, опасаясь многочисленных издержек и неопределенного будущего. «Негативное равновесие» может оказаться вполне устойчивым даже на фоне ухудшения внешних условий. Ни снижение массовой поддержки режима, ни усиление борьбы околокремлевских группировок за передел власти и ренты сами по себе не подрывают «негативное равновесие»: происходит лишь адаптация к ухудшающимся условиям на еще более низком, чем прежде, уровне. Всякий раз стимулы к переменам еще более ослабевают, а страна продолжает инерционное движение по пути загнивания и упадка. Предельный вариант такого рода развития событий описал Габриэль Гарсиа Маркес в знаменитом романе «Осень патриарха», герой которого – диктатор латиноамериканской страны – находился у власти сто лет, несмотря на экономическую неэффективность и заговоры в своем окружении, продал страну и ее ресурсы иностранцам и в итоге отошел в мир иной, оставив после себя полный хаос.

«Негативное равновесие», однако, довольно уязвимо по отношению к внешним шокам, которые могут внезапно изменить расстановку политических сил и приоритетов на фоне очень высокой неопределенности. Такие изменения часто непредсказуемы, но известно, что снижение мировых цен на нефть, чувствительные международные и/или военные поражения и, наконец, смена политических лидеров в силу их физической смерти подчас могут вести к подрыву «негативного равновесия» независимо от воли тех, кто хотел бы его сохранить.

Но даже внешние шоки сами по себе отнюдь не гарантируют кардинальных преобразований – они происходят лишь в случае, когда правящие группы авторитарных режимов делают фатальные ошибки, следствием которых становится быстрый коллапс (примером здесь может служить политика эпохи перестройки). И ничуть не менее вероятной реакцией на внешние шоки, связанные с угрозами выживанию таких режимов, становится их защитная реакция – это дальнейшее «закручивание гаек», минимизация контактов с внешним миром и сворачивание любых проектов модернизации, способных нести с собой новые вызовы и потрясения. Подобный разворот напоминает описание авторитарного режима из другого литературного произведения – «День опричника» Владимира Сорокина (его действие происходит в России не в столь уж отдаленном будущем, в 2027 году).

Россия может столкнуться с тем, с чем столкнулся на излете перестройки Советский Союз – когда существовавшие в стране политический режим и государство было невозможно в принципе улучшить – их можно было лишь уничтожить

Между тем, в отсутствие реалистических альтернатив стремительно ухудшающемуся статус-кво теряют смысл и многочисленные проекты «улучшения» нынешнего российского государства путем кадровых перестановок, принятия новых законов, реализации правительственных проектов и других частных изменений: они не способны ни преобразовать «негативное равновесие» в позитивное, ни даже предотвратить снижение его уровня. И в какой-то момент (возможно, весьма скорый) Россия может столкнуться с тем, с чем столкнулся на излете перестройки Советский Союз – когда существовавшие в стране политический режим и государство оказалось невозможно в принципе улучшить  – их можно было лишь уничтожить.

Но «ужасный конец» не всегда лучше, чем «ужас без конца»: хотя гипотетическая полная ликвидация как нынешнего политического режима, так и нынешней модели государства в России, вероятно, повлечет за собой кардинальные перемены в стране и в мире, но сегодня (в отличие от начала 1990-х годов) никто не ждет, что эти перемены окажутся к лучшему.

 

*О том, почему выборы не обеспечат смену авторитарного режима, читайте статью политолога Георгия Голосова здесь .