Пирс Гарднер, представитель компании ЮКОС в ЕСПЧ
Дело о ста миллиардах. Страсбургский суд с третьей попытки провел слушания по делу «Нефтяная компания ЮКОС против России». Цена вопроса — $98 млрд. Именно на такую сумму акционеры ЮКОСа насчитали неправомерных налоговых начислений в процессе преднамеренного, как они считают, банкротства компании российским государством в политических целях. Даже частичное удовлетворение этих требований судом, считают эксперты, в нынешних кризисных условиях может оказаться неподъемной ношей для российского бюджета. Не говоря уже о возможной лавине исков со стороны миноритарных акционеров исчезнувшего нефтяного гиганта. За «процессом века», как уже успели окрестить «дело ЮКОСа» юристы, The New Times наблюдал непосредственно в зале Страсбургского суда
Во время визита в Париж президента России Дмитрия Медведева 1–2 марта французские политики и бизнесмены о слушаниях в Страсбурге не проронили ни слова. Но едва Медведев улетел, в высоких парижских кабинетах начали раздаваться обеспокоенные звонки: а каков, собственно, статус завтрашних слушаний? А будет ли представлен в зале Страсбургского суда официальный Париж? Опытный ли у ЮКОСа адвокат и каковы его шансы на успех? Звонки в основном исходили от бывших французских акционеров ЮКОСа. Их немного, куда меньше, например, чем американских акционеров, но они есть. Причем некоторые из них присутствовали в том самом зале, где для встречи с Медведевым собрались «сливки» французского бизнеса. Они стараются не афишировать свое акционерство. Из опасений, что сейчас для их бизнес-репутации в России — это скорее минус, чем плюс. Но как признался The New Times на условиях анонимности один из акционеров, если Страсбургский суд удовлетворит претензии ЮКОСа, за возмещение нанесенного ущерба обязательно начнут судиться миноритарии, и тогда «Россия утонет в пучине исков». По приблизительным данным, у ЮКОСа от 60 до 100 тыс. акционеров. Иски — это деньги, а деньги — это политика. Причем большая.
Правая-левая где сторона
4 марта. 8.15 утра. У здания суда мало-помалу собирается толпа примерно из 100–150 человек: в основном российские и зарубежные юристы, эксперты Совета Европы, студенты правовых факультетов местных университетов. Никакого ажиотажа и очередей, о которых писали некоторые российские газеты, нет. Охраны — тоже. У дверей суда дежурят съемочные команды «Рейтер» и «Зюддойче рундфунк»… Российских телекамер нет — словно не Россия судится, а Сьерра-Леоне. Зато делегация, представляющая интересы России в Страсбургском суде, насчитывает аж 22 человека — против одного барристера* * Высшая адвокатская категория в Великобритании. Пирса Гарднера из Monckton Chambers, представляющего интересы ЮКОСа. Они рассаживаются в правой половине зала. Симпатизанты ЮКОСа, включая адвокатскую команду Михаила Ходорковского и Платона Лебедева, непроизвольно занимают левую. Журналисты тоже рассаживаются слева — здесь им отвела места пресс-служба суда.
8.30. Майкл Свейнстон, барристер адвокатской конторы Brick Court, нанятый российским правительством незадолго до слушаний, появляется у дверей суда в сопровождении двух ассистентов, несущих коробки, напоминающие коробки из-под ксерокса, только точно известно, что там тома судебного дела, которое Свейнстон еще не успел толком изучить. Иначе и не объяснишь отправленное им 18 февраля письмо в судебную палату с просьбой отложить слушания еще на полгода. Не помогло. Тогда российская делегация прибегла к другой попытке снова отсрочить слушания: обратилась в суд с просьбой перенести рассмотрение дела из Малой палаты в Большую. На пресс-конференции после слушаний Пирс Гарднер пояснил The New Times суть приема: в этом случае Большая палата должна была бы заново начать всю судебную процедуру, включая рассмотрение вопроса о преемственности иска. И Россия имела бы шансы получить отсрочку на 3–5 лет. Но Россия не учла одного: в Европе все принято делать по регламенту. Иск подан — иск принят. Все остальное — от лукавого.
8.50. В зале суда, к удивлению автора, появляется Павел Палажченко, бывший переводчик Михаила Горбачева, и занимает место в кабине для синхронного перевода. В «правую» российскую половину подтягивается сановный люд в дорогих костюмах. Среди собравшихся замечен г-н Иваненко, адвокат Геннадия Тимченко, владельца нефтетрейдера Gunvor и личного друга премьера Путина.
9.00. La Cour! — «Суд идет» — провозглашает судебный мажордом. Десять судей, включая нового судью от России Андрея Бушева, участвующего только в этом деле (ad hoc), рассаживаются по местам. Фотографировать в зале запрещено, выходить из него до объявления перерыва — тоже.
Официальный представитель России в Страсбургском суде Георгий Матюшкин не тратил времени на пустяки: за 10 минут поставил под сомнение полномочия Гарднера, отверг все обвинения в незаконной экспроприации активов ЮКОСа и преднамеренном уничтожении компании, указал на компетентность и независимость российского правосудия — и сел. Его выступление обрамлял яркий поединок двух британских адвокатских контор. «Нет наказания без закона», — напоминал суду и всем присутствующим Пирс Гарднер. Это про методы российской правоохранительной системы. «Мошенник не может стать невиновным на основании того, что его схватили, а других, ему подобных, — нет», — сказал Майкл Свейнстон. Это про Ходорковского и К°.
Председатель палаты греческий судья Кристос Розакис дает каждому из них на вступительное слово по 75 минут — это более чем в два раза превышает обычный регламент.
Переходя на личности
По большому счету под круглыми сводами Европейского суда не будет сказано ничего принципиально нового в дополнение к тому, что мы слышали на протяжении долгих 7 лет юкосовской саги. Главное новшество, как сказал потом корреспонденту The New Times бывший топ-менеджер ЮКОСа американец Стивен Тиди (он один из инициаторов иска), в том, что впервые «дело ЮКОСа» проходит не в российском суде или суде присяжных, а в независимой общепризнанной судебной инстанции.
Но именно это обстоятельство, похоже, недоучел Свейнстон, явно апеллируя к чувствам судей и постоянно переходя на личности. Он построил свою речь на двух тезисах. Первый: полномочия Гарднера как представителя ЮКОСа сомнительны и доказательно не подкреплены. Второй: руководители ЮКОСа — отпетые мошенники и потому не могут быть признаны потерпевшей стороной. И вообще, с мошенниками иные страны поступают еще жестче.
Странно, но Свейнстон не обратил внимания на две существенные детали. Первая: полномочия Гарднера уже признаны Страсбургским судом по решению о частичной приемлемости жалобы ЮКОСа. И вторая: если руководители ЮКОСа — воры и мошенники, то почему атака на компанию изначально была построена на налоговых статьях. Ведь тот же постпред Матюшкин признал, что ЮКОС не привлекался к уголовной ответственности на основе УК — только к административной.
Пирс Гарднер, напротив, в своем выступлении упирает на цифры и факты. Он называет даже имя служащей российского Министерства по налогам и сборам, которая с 2000-го по 2003 год, когда ЮКОС якобы не платил налоги, на самом деле исправно регистрировала надлежащим образом оформленные юкосовские отчеты в здании на Неглинной, 20, каб. 203.
Размышления в перерыве
Согласно статистике, только 5% жалоб, поданных в Страсбургский суд, признаются приемлемыми. В 90% случаев, если иск принят к рассмотрению Европейским судом по правам человека (ЕСПЧ), решение о его удовлетворении бывает, как минимум, частичным. Оказать давление в той или иной форме на судей Европейского суда практически невозможно. И дело здесь не только в их личной порядочности и неподкупности. Палаты суда формируются по принципу многополярности, то есть состоят из представителей стран с абсолютно непохожими правовыми системами. Сейчас в зале сидят судьи с Кипра, из Норвегии, Азербайджана, Хорватии, России, Греции, Люксембурга, Швейцарии… Разность языков, менталитетов, правовых культур, отмечают эксперты, практически сводит к нулю возможность сговора судей.
Занавес
Гарднер и Свейнстон — джентльмены, а потом уже оппоненты. Они оба используют традиционное для английского суда почтительно-ироничное обращение «мой ученый друг». Судьи слушают обоих с явным удовольствием. Гарднер напирает на «незаконную экспроприацию и распродажу активов». Свейнстон уверяет, что реальных активов ЮКОСа не было — только череда фиктивных сделок с неучтенными прибылями в виде «подарков» от марионеточных торговых компаний. ЮКОС еще в 2004 году мог бы расплатиться по налогам, если бы продал свою 20-процентную долю в «Сибнефти». «Правительство не интересовала способность ЮКОСа платить налоги — оно хотело уничтожения компании», уверен Гарднер.
13.00. Судья Кристос Розакис объявляет слушания закрытыми. Суд удаляется на совещание. О дате принятия решения по этому делу, уточняет Розакис, стороны спора будут оповещены. «На самом деле решение по делу они тоже примут сегодня, — разъясняет The New Times директор базирующегося в Страсбурге Центра содействия международной защите Оксана Преображенская. — А ближайшие два-три месяца им понадобятся на его документальное оформление, что будет делаться в строжайшей тайне. Если, конечно, не случится утечки…»
Дело «ЮКОС против России», чем бы оно ни закончилось, полагает Оксана Преображенская, уже подстегнуло российские власти к серьезным шагам по реформе судебного производства: «Буквально на днях Медведев сказал, что сейчас обсуждается вопрос о декриминализации уголовных дел по экономическим преступлениям.* * Смягчить наказания за экономические преступления Медведев предложил 26 февраля на встрече с предпринимателями в Барвихе. Что это означает? Они явно боятся и не хотят новых исков и новых Ходорковских».
Чего ждать?
Павел Ивлев, бывший адвокат ЮКОСа: «Материальная компенсация — самое болезненное для России в «деле ЮКОСа». Страсбургский суд впервые всерьез рассматривает возможность принятия решения о взыскании с государства-ответчика огромной суммы. Ведь даже если взыщут не $98, а $20–30 млрд, то есть столько, сколько ЮКОС стоил в 2004 году, — это в нынешних условиях станет серьезным испытанием для российского бюджета. А ведь исполнять решения суда и платить придется, пусть и в рассрочку, с оговорками.
Именно этого — и ничего другого — боятся в Кремле и московском Белом доме.
Если бы речь шла действительно о недовыплаченных налогах, российские власти договорились бы с ЮКОСом еще в 2004-м. Торг тут уместен, это обычная практика для правительств в Европе и США. Экспроприациями сейчас, кроме Уго Чавеса, никто в цивилизованном мире не занимается. Отказ РФ рассматривать в принципе вопрос о компенсациях свидетельствует в пользу того, что правители России хотели просто отобрать ЮКОС. Тем не менее ЮКОС готов договариваться о сумме компенсации. А вот представители РФ о каком-либо варианте мирового соглашения даже не заикаются. Видимо, приказ им дан биться до конца.
РФ обвиняет Михаила Ходорковского и Платона Лебедева в воровстве 350 млн тонн нефти и одновременно в неуплате налогов. С чего? С «ворованной» нефти? Российские власти даже не задумываются о том, что выдвигают взаимоисключающие обвинения. Если суд в Страсбурге в итоге подтвердит правомочность иска ЮКОСа, нагота российского правосудия станет вопиющей».
Во время визита в Париж президента России Дмитрия Медведева 1–2 марта французские политики и бизнесмены о слушаниях в Страсбурге не проронили ни слова. Но едва Медведев улетел, в высоких парижских кабинетах начали раздаваться обеспокоенные звонки: а каков, собственно, статус завтрашних слушаний? А будет ли представлен в зале Страсбургского суда официальный Париж? Опытный ли у ЮКОСа адвокат и каковы его шансы на успех? Звонки в основном исходили от бывших французских акционеров ЮКОСа. Их немного, куда меньше, например, чем американских акционеров, но они есть. Причем некоторые из них присутствовали в том самом зале, где для встречи с Медведевым собрались «сливки» французского бизнеса. Они стараются не афишировать свое акционерство. Из опасений, что сейчас для их бизнес-репутации в России — это скорее минус, чем плюс. Но как признался The New Times на условиях анонимности один из акционеров, если Страсбургский суд удовлетворит претензии ЮКОСа, за возмещение нанесенного ущерба обязательно начнут судиться миноритарии, и тогда «Россия утонет в пучине исков». По приблизительным данным, у ЮКОСа от 60 до 100 тыс. акционеров. Иски — это деньги, а деньги — это политика. Причем большая.
Правая-левая где сторона
4 марта. 8.15 утра. У здания суда мало-помалу собирается толпа примерно из 100–150 человек: в основном российские и зарубежные юристы, эксперты Совета Европы, студенты правовых факультетов местных университетов. Никакого ажиотажа и очередей, о которых писали некоторые российские газеты, нет. Охраны — тоже. У дверей суда дежурят съемочные команды «Рейтер» и «Зюддойче рундфунк»… Российских телекамер нет — словно не Россия судится, а Сьерра-Леоне. Зато делегация, представляющая интересы России в Страсбургском суде, насчитывает аж 22 человека — против одного барристера* * Высшая адвокатская категория в Великобритании. Пирса Гарднера из Monckton Chambers, представляющего интересы ЮКОСа. Они рассаживаются в правой половине зала. Симпатизанты ЮКОСа, включая адвокатскую команду Михаила Ходорковского и Платона Лебедева, непроизвольно занимают левую. Журналисты тоже рассаживаются слева — здесь им отвела места пресс-служба суда.
8.30. Майкл Свейнстон, барристер адвокатской конторы Brick Court, нанятый российским правительством незадолго до слушаний, появляется у дверей суда в сопровождении двух ассистентов, несущих коробки, напоминающие коробки из-под ксерокса, только точно известно, что там тома судебного дела, которое Свейнстон еще не успел толком изучить. Иначе и не объяснишь отправленное им 18 февраля письмо в судебную палату с просьбой отложить слушания еще на полгода. Не помогло. Тогда российская делегация прибегла к другой попытке снова отсрочить слушания: обратилась в суд с просьбой перенести рассмотрение дела из Малой палаты в Большую. На пресс-конференции после слушаний Пирс Гарднер пояснил The New Times суть приема: в этом случае Большая палата должна была бы заново начать всю судебную процедуру, включая рассмотрение вопроса о преемственности иска. И Россия имела бы шансы получить отсрочку на 3–5 лет. Но Россия не учла одного: в Европе все принято делать по регламенту. Иск подан — иск принят. Все остальное — от лукавого.
8.50. В зале суда, к удивлению автора, появляется Павел Палажченко, бывший переводчик Михаила Горбачева, и занимает место в кабине для синхронного перевода. В «правую» российскую половину подтягивается сановный люд в дорогих костюмах. Среди собравшихся замечен г-н Иваненко, адвокат Геннадия Тимченко, владельца нефтетрейдера Gunvor и личного друга премьера Путина.
9.00. La Cour! — «Суд идет» — провозглашает судебный мажордом. Десять судей, включая нового судью от России Андрея Бушева, участвующего только в этом деле (ad hoc), рассаживаются по местам. Фотографировать в зале запрещено, выходить из него до объявления перерыва — тоже.
Официальный представитель России в Страсбургском суде Георгий Матюшкин не тратил времени на пустяки: за 10 минут поставил под сомнение полномочия Гарднера, отверг все обвинения в незаконной экспроприации активов ЮКОСа и преднамеренном уничтожении компании, указал на компетентность и независимость российского правосудия — и сел. Его выступление обрамлял яркий поединок двух британских адвокатских контор. «Нет наказания без закона», — напоминал суду и всем присутствующим Пирс Гарднер. Это про методы российской правоохранительной системы. «Мошенник не может стать невиновным на основании того, что его схватили, а других, ему подобных, — нет», — сказал Майкл Свейнстон. Это про Ходорковского и К°.
Председатель палаты греческий судья Кристос Розакис дает каждому из них на вступительное слово по 75 минут — это более чем в два раза превышает обычный регламент.
Переходя на личности
По большому счету под круглыми сводами Европейского суда не будет сказано ничего принципиально нового в дополнение к тому, что мы слышали на протяжении долгих 7 лет юкосовской саги. Главное новшество, как сказал потом корреспонденту The New Times бывший топ-менеджер ЮКОСа американец Стивен Тиди (он один из инициаторов иска), в том, что впервые «дело ЮКОСа» проходит не в российском суде или суде присяжных, а в независимой общепризнанной судебной инстанции.
Но именно это обстоятельство, похоже, недоучел Свейнстон, явно апеллируя к чувствам судей и постоянно переходя на личности. Он построил свою речь на двух тезисах. Первый: полномочия Гарднера как представителя ЮКОСа сомнительны и доказательно не подкреплены. Второй: руководители ЮКОСа — отпетые мошенники и потому не могут быть признаны потерпевшей стороной. И вообще, с мошенниками иные страны поступают еще жестче.
Странно, но Свейнстон не обратил внимания на две существенные детали. Первая: полномочия Гарднера уже признаны Страсбургским судом по решению о частичной приемлемости жалобы ЮКОСа. И вторая: если руководители ЮКОСа — воры и мошенники, то почему атака на компанию изначально была построена на налоговых статьях. Ведь тот же постпред Матюшкин признал, что ЮКОС не привлекался к уголовной ответственности на основе УК — только к административной.
Пирс Гарднер, напротив, в своем выступлении упирает на цифры и факты. Он называет даже имя служащей российского Министерства по налогам и сборам, которая с 2000-го по 2003 год, когда ЮКОС якобы не платил налоги, на самом деле исправно регистрировала надлежащим образом оформленные юкосовские отчеты в здании на Неглинной, 20, каб. 203.
Размышления в перерыве
Согласно статистике, только 5% жалоб, поданных в Страсбургский суд, признаются приемлемыми. В 90% случаев, если иск принят к рассмотрению Европейским судом по правам человека (ЕСПЧ), решение о его удовлетворении бывает, как минимум, частичным. Оказать давление в той или иной форме на судей Европейского суда практически невозможно. И дело здесь не только в их личной порядочности и неподкупности. Палаты суда формируются по принципу многополярности, то есть состоят из представителей стран с абсолютно непохожими правовыми системами. Сейчас в зале сидят судьи с Кипра, из Норвегии, Азербайджана, Хорватии, России, Греции, Люксембурга, Швейцарии… Разность языков, менталитетов, правовых культур, отмечают эксперты, практически сводит к нулю возможность сговора судей.
Занавес
Гарднер и Свейнстон — джентльмены, а потом уже оппоненты. Они оба используют традиционное для английского суда почтительно-ироничное обращение «мой ученый друг». Судьи слушают обоих с явным удовольствием. Гарднер напирает на «незаконную экспроприацию и распродажу активов». Свейнстон уверяет, что реальных активов ЮКОСа не было — только череда фиктивных сделок с неучтенными прибылями в виде «подарков» от марионеточных торговых компаний. ЮКОС еще в 2004 году мог бы расплатиться по налогам, если бы продал свою 20-процентную долю в «Сибнефти». «Правительство не интересовала способность ЮКОСа платить налоги — оно хотело уничтожения компании», уверен Гарднер.
13.00. Судья Кристос Розакис объявляет слушания закрытыми. Суд удаляется на совещание. О дате принятия решения по этому делу, уточняет Розакис, стороны спора будут оповещены. «На самом деле решение по делу они тоже примут сегодня, — разъясняет The New Times директор базирующегося в Страсбурге Центра содействия международной защите Оксана Преображенская. — А ближайшие два-три месяца им понадобятся на его документальное оформление, что будет делаться в строжайшей тайне. Если, конечно, не случится утечки…»
Дело «ЮКОС против России», чем бы оно ни закончилось, полагает Оксана Преображенская, уже подстегнуло российские власти к серьезным шагам по реформе судебного производства: «Буквально на днях Медведев сказал, что сейчас обсуждается вопрос о декриминализации уголовных дел по экономическим преступлениям.* * Смягчить наказания за экономические преступления Медведев предложил 26 февраля на встрече с предпринимателями в Барвихе. Что это означает? Они явно боятся и не хотят новых исков и новых Ходорковских».
Чего ждать?
Павел Ивлев, бывший адвокат ЮКОСа: «Материальная компенсация — самое болезненное для России в «деле ЮКОСа». Страсбургский суд впервые всерьез рассматривает возможность принятия решения о взыскании с государства-ответчика огромной суммы. Ведь даже если взыщут не $98, а $20–30 млрд, то есть столько, сколько ЮКОС стоил в 2004 году, — это в нынешних условиях станет серьезным испытанием для российского бюджета. А ведь исполнять решения суда и платить придется, пусть и в рассрочку, с оговорками.
Именно этого — и ничего другого — боятся в Кремле и московском Белом доме.
Если бы речь шла действительно о недовыплаченных налогах, российские власти договорились бы с ЮКОСом еще в 2004-м. Торг тут уместен, это обычная практика для правительств в Европе и США. Экспроприациями сейчас, кроме Уго Чавеса, никто в цивилизованном мире не занимается. Отказ РФ рассматривать в принципе вопрос о компенсациях свидетельствует в пользу того, что правители России хотели просто отобрать ЮКОС. Тем не менее ЮКОС готов договариваться о сумме компенсации. А вот представители РФ о каком-либо варианте мирового соглашения даже не заикаются. Видимо, приказ им дан биться до конца.
РФ обвиняет Михаила Ходорковского и Платона Лебедева в воровстве 350 млн тонн нефти и одновременно в неуплате налогов. С чего? С «ворованной» нефти? Российские власти даже не задумываются о том, что выдвигают взаимоисключающие обвинения. Если суд в Страсбурге в итоге подтвердит правомочность иска ЮКОСа, нагота российского правосудия станет вопиющей».
Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ)
создан государствами — членами Совета Европы в 1959 г. для рассмотрения случаев нарушения Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, подписанной 47 государствами-участниками и обеспечивающей защиту прав более чем 800 млн человек. Национальные правительства, подписавшие Конвенцию (так называемые государства-участники), включают ее принципы в свое национальное законодательство. Решения суда являются обязательными для государств, подписавших Конвенцию, и имеют приоритет над нормами национального законодательства. Решения, принимаемые не в пользу государств-участников, предусматривают выплату возмещения либо, в более серьезных случаях, предполагают необходимость изменения национального законодательства для недопущения нарушений прав человека в будущем. Сегодня Россия лидирует по числу жалоб, поданных в ЕСПЧ: около трети от общего количества.
43-летний Андрей Бушев —
доцент кафедры коммерческого права юридического факультета Санкт-Петербургского госуниверситета, учившийся на нем одновременно с президентом Дмитрием Медведевым. Арбитр нескольких третейских судов. От России он выступает в Страсбурге в качестве судьи ad hoc — то есть для рассмотрения отдельного дела. Назначение Бушева потребовалось после того, как профессор юридического факультета Санкт-Петербургского университета Валерий Мусин, ранее выступавший судьей в «деле ЮКОСа», взял самоотвод в связи с избранием его членом совета директоров «Газпрома».
Акционеры ЮКОСа обвиняют Россию в преднамеренном разрушении компании и незаконном отчуждении ее активов и требуют оштрафовать российские власти на $98 млрд. С жалобой на действия российских налоговых органов акционеры ЮКОСа обратились в Страсбургский суд 23 апреля 2004 года. Иск составил британский адвокат Пирс Гарднер. 24 января 2009-го суд признал жалобу приемлемой сразу по нескольким пунктам статьи 1 Европейской конвенции по правам человека, включая защиту прав собственности и право на справедливый суд. Одновременно суд подтвердил полномочия Пирса Гарднера как представителя ЮКОСа в суде. Слушания уже переносились дважды (9 ноября 2009 г. и 14 января 2010 г.) по просьбе России.
