Фото: Pixabay / Mimzy
Несколько дней назад была презентована так называемая короткая редакция программы социально-экономического развития России, подготовленная ЦСР. Сразу скажу — мне хочется жить в стране, которую описали эксперты, и мне нравится то, каким языком написана эта программа — она написана для простого человека, а не для чиновника или только президента. И это первый шаг реализации главной ценностной установки программы — она про человека, про качество его жизни, про государство для человека. И начинать надо с языка.
Главный смысл опубликованной программы — приоритет качества жизни как главной цели государственной политики с определением по большинству параметров конкретных показателей. А не ставка на цифры экономического роста, притока инвестиций, количества высокотехнологичных рабочих мест и т. д. — все это важные и нужные показатели, характеризующие экономическое развитие, но совершенно непонятные для простого человека.
Еще один принципиальный момент — попытка убедить и граждан, и государство в том, что изменение жизни человека — цель не только важная (и, пожалуй, главная), но и достижимая.
И вот тут возникает несколько очень чувствительных вопросов, ответы на которые помогут оценить реализуемость стратегии. И той ее расширенной редакции, которая будет содержать конкретные меры.
Что необходимо сделать, чтобы достичь заявленных целей?
Первое. Надо отказаться от патернализма и перестать формировать соответствующие настроения и ожидания в обществе. Приоритет человека в системе отношений человек-государство это не только главенство прав человека, но еще и ответственность — ответственность человека за свою жизнь, а не перекладывание ее в полном объеме на государство и президента. Это требование создавать условия для самореализации и желание высоких стандартов жизни, а не удовлетворение гарантированным всем минимумом. Это обращение к государству как институту и каждому чиновнику в конкретном случае с требованием выполнения своих обязанностей, а не с мольбой разрешить то-то и то-то. Соответственно, это право быть недовольным государством и его представителями и обязанность государства реагировать на это недовольство не ограничением активности граждан, а исправлением ситуации и восстановлением нарушенных прав. Говорить о правах и требовать их соблюдения нужно, но не достаточно. Нужно брать на себя ответственность. И гражданам, и государству. Готовы мы к этому?
Люди умирают или становятся инвалидами, потому что их не успевают лечить или даже отказывают в этом, ставят неправильные диагнозы, назначают не те лекарства, лечат в стационарах, где условия жуткие
Второе. Достижение заявленных целей требует комплексного стратегического подхода и серьезного качественного финансирования. Что значит — комплексный стратегический подход? Это значит определить показатели, которые необходимо достичь, не менять их и не отказываться от них при первых сложностях их достижения. Это и система мер, обеспечивающих достижение целевых показателей. Например, задача повышения продолжительности здоровой жизни на пять лет требует качественно иного финансирования здравоохранения, повышения качества обучения будущих медицинских работников, в том числе и врачей общей практики, создания достойных условий их труда и приема пациентов. А это ремонт поликлиник и районных больниц, а не только строительство новых высокотехнологичных медицинских центров. Люди умирают или становятся инвалидами, потому что их не успевают лечить или даже отказывают в этом, ставят неправильные диагнозы, назначают не те лекарства, лечат в стационарах, где нет мест в палатах или условия такие жуткие, что вылечить там просто нельзя. Это справедливо почти ко всем учреждениям вне крупных городов, а часто и к ним. Почти 70% населенных пунктов в селе не имеют своих медицинских учреждений, что в 2014 году, например, привело к повышению смертности их жителей. Людей просто не могут довезти до места, где им окажут помощь, в том числе потому, что треть населенных пунктов в стране находятся вне путей общественного транспорта. Не всегда благие намерения приводят к декларируемому результату. Достаточно вспомнить, как реализовывались майские указы президента 2012 года хотя бы в части повышения зарплат педагогам и врачам. Задача была поставлена предельно четко — оплата труда этих категорий специалистов должна быть выше, чем в среднем по региону. В итоге, если говорить о здравоохранении, мы получили оптимизацию, которая выразилась в сокращении больничных организаций, коек и врачей.
Терапевт с увеличением на него нагрузки может получать 20–25 тыс. руб., а административный высший персонал — более 180 тыс. руб. В среднем и получается то повышение, о котором отчитываются в сводках. Бенефициарами даже этой благой меры стали чиновники от медицины и образования, а не врачи и педагоги
Приведу данные официальной статистики. Например, в 2012 году функционировали 6200 учреждений с 92,9 койками на 10 тыс. населения, а в 2016-м эти показатели снизились до 5400 и 81,6 соответственно. Та же картина и по медицинским кадрам — так, численность врачей уменьшилась с 703,2 тыс. в 2012 году — до 680,9 тыс. Если в 2012 году на 10 тыс. пациентов приходилось 49,1 докторов (прошу прощение за дробление живых людей, но статистика есть статистика), то в 2016-м их было уже 46,4. Таким образом, маневр по выполнению майских указов свелся к сокращению персонала, за счет чего остальным повысили зарплату. Да, в среднем врач в России сейчас получает 73,2 тыс. руб. при средней зарплате по стране почти 41,7 тыс. Очевидно, это не та цель, которую необходимо было достичь. Есть и другое манипулирование с цифрами, когда речь идет о средних окладах «по больнице» (тут эта идиома уместна как нигде). Достаточно поговорить с любым практикующим врачом госучреждения, чтобы понять — в распределении зарплат существует огромный дисбаланс. Грубо говоря, терапевт с увеличением на него нагрузки может получать 20–25 тыс. руб., а административный высший персонал — более 180 тыс. руб. В среднем и получается то повышение, о котором отчитываются в сводках. Стали ли лучше от этого жить врачи? Ответ очевиден. Вообще, получилось, что бенефициарами даже этой благой меры стали чиновники от медицины и образования.
Другой пример. Повышение уровня пенсионного обеспечения требует создания сбалансированной устойчивой пенсионной системы с четким пониманием, какую пенсию может платить государство, какое соотношений пенсии к утраченному заработку считается минимально приемлемым и каково место и роль других инструментов накопления будущей пенсий — негосударственных пенсионных фондов. Ну и, конечно, если задача повышения пенсий не фикция, то она просто исключает возможность расчета пенсии в баллах. Система начисления социальной пенсии должна быть понятна гражданину, иначе у него складывается ощущение, что весь его стаж, опыт и труд все равно сгорят в запутанной распределительной схеме. А, значит, зачем показывать белые доходы, зачем накапливать существенный стаж? А еще для достижения этих двух целей нужна транспортная и социальная инфраструктура, производство, обеспечивающее выпуск продукции для лиц пожилого возраста и т. д. На это нужны значительные средства. Готовы мы начать финансировать человека и его потребности, а не только средства его уничтожения? Нам уже просто как воздух необходимы четкие цели и понимание, как их достичь. И при этом иметь достаточно воли, чтобы при каждом изменении экономической ситуации не пересматривать заявленные показатели, отказаться от соблазна изменить методику расчета так, чтобы отчитаться об успехе, а также финансирования, достаточного для решения этих задач. И, конечно, за все эти показатели должна быть прямая ответственность. Если принимать их как национальные проекты, то это ответственность руководителей проектов.
Мы сознательно дискредитировали частный бизнес. Готовы мы признать, что именно бизнес, а не государство создает продукт, который потом потребляет общество? Что стремление предпринимателя извлекать из своей деятельности прибыль это нормально? И государство должно всячески поощрять это
Я привел только два примера в части заявленных целей, но они, пожалуй, самые показательные.
Предложенная логика государственной политики требует сильных институтов, гарантирующих независимость приоритетов от воли, желания, способности того или иного администратора процесса (чиновника). Это означает политику поощрения успеха, а не лояльности (причем и в отношении должностных лиц и бизнеса), действительное развитие конкуренции — конкуренции во всем — от права доступа к каким-то госзаказам до права занять ту или иную должность и т. д. и т. п. Готовы мы отказаться от практики использовать неформальные связи как конкурентное преимущество?
Одним из институтов новой экономики, ориентированной на человека, должен быть такой бизнес-климат, который поощрял бы предпринимательскую активность. В 1990-е, которые сейчас принято исключительно ругать, именно предпринимательская активность граждан, их готовность и способность зарабатывать без помощи государства обеспечили переход к рыночной экономике и сохранили государство. О бизнес-климате как о приоритете говорят последние десять лет. Но количество предпринимателей сокращается, концентрация экономики вокруг крупных компаний преимущественно с государственным участием растет. Положение усугубляется беспрецедентным давлением на бизнес со стороны правоохранительной системы. Мы сознательно дискредитировали частный бизнес. Готовы мы признать, что именно бизнес, а не государство создает продукт, который потом потребляет общество? Готовы мы, наконец, признать, что стремление предпринимателя извлекать из своей деятельности прибыль это нормально? И государство должно всячески поощрять это и поддерживать успех, а не наиболее достойных с чьей-то точки зрения и отобранных по каким-то критериям?
Возвращение в триаде Человек — Общество — Государство к приоритету первых двух означает создание (не реформу, а именно создание) независимой судебной системы — истинного арбитра, действующего не во исполнение воли государства или отдельных его представителей, а в интересах права и установления истины. Готова Фемида опять завязать глаза и готовы ли некоторые из нас, что она их завяжет?
Ответы на эти и другие вопросы будут означать реализуемость или не реализуемость планов по повышению качества жизни граждан России.
Я хочу жить в России, которую авторы стратегии планируют видеть в 2024 году. Но нельзя ждать, когда страна измениться сама, начинать нужно сегодня. И во многом с себя. Иначе это будет красивая картинка, не имеющая никакого отношения к реальности, как в свое время планы построить коммунизм.
* Автор — президент Ассоциации негосударственных пенсионных фондов (АНПФ), председатель правления Национальной ассоциации агентств инвестиций и развития (НААИР). С 2008 года работал в Министерстве экономического развития РФ, в 2012–2014 годах — заместителем министра. Уволен с занимаемой должности председателем правительства РФ Дмитрием Медведевым за высказывание в Facebook — извинился за решение правительства заморозить средства в негосударственных пенсионных фондах
Мнение автора может не совпадать с мнением редакции
