Два Иосифа

В коллаже использованы фото: ИТАР–ТАСС, FOTOBANK.COM / GETTYIMAGES

Спустя всего три года после войны начался долгий, длившийся десятилетия конфликт между двумя социалистическими государствами СССР и Югославией — и двумя некогда «братскими» коммунистическими партиями. Рядовые советские люди были как громом поражены опубликованным в «Правде» 29 июня 1948 года «Коммюнике о совещании Информационного бюро коммунистических и рабочих партий» (Коминформа). В нем содержалась резкая критика руководства Компартии Югославии*. Еще недавно партизанский вождь, генеральный секретарь ЦК КПЮ, глава правительства Югославии Иосип Броз Тито и его соратники были для советского руководства и лично для Сталина верными и близкими союзниками, «славянскими братьями» по борьбе с фашизмом, товарищами в строительстве нового общества. И вдруг «отход от марксизма-ленинизма», «контрреволюционный троцкизм», «национализм», «сектантско-бюрократическая» партия, «компрометация знамени социалистического строительства в Югославии». А полтора года спустя, в ноябре 1949 года, — новое постановление Коминформа: «КПЮ во власти убийц и шпионов». На смену обвинениям в «троцкизме» пришло обвинение в «фашизме». Руководство КПЮ было названо «шпионской группой», «фашистско-гестаповской кликой». Критика из области хотя и абсурдной, но все же политико-идеологической полемики превратилась в грубую брань. Югославская сторона стала отвечать тем же.

Два вождя

Всего два года назад, 6 июня 1946 года, маршал Иосип Броз Тито был полон гордости и чувствовал себя триумфатором. В рамках его официального визита в Москву состоялась сердечная беседа, во время которой два победителя, «два Иосифа» обсуждали территориальные проблемы послевоенной Европы. После этого Сталин пригласил Тито, единственного из иностранных гостей, на центральную трибуну Мавзолея Ленина**, словно решив продемонстрировать всему миру и своего преемника, и силу своей политики. Тогда Тито, кавалер ордена «Победа», прошедший в конце 1930-х суровую коминтерновскую школу в Москве, не подозревал, что эта встреча со Сталиным окажется последней и что в их взаимоотношениях «братство» сменится непримиримой враждой и злобой.

Весной 1948 года Сталин и Молотов послали югославскому руководителю и его соратникам письма, в которых обвинили их в самом страшном для тех лет — в «троцкизме». Что произошло в эти два года, что так разительно изменило отношения? Объяснить это только подозрительностью Сталина и его нетерпимостью по отношению к политическим соперникам невозможно, хотя это, безусловно, было психологической подоплекой конфликта.

Во время войны Сталин помогал Тито и его соратникам поставками вооружений, военной и внешнеполитической поддержкой. С самого начала помощь была подчинена целям советской внешней политики — борьбе не только за Югославию, но и за Балканы, за Европу, за влияние в послевоенном мире. Ближайшие соратники Тито Эдвард Кардель, Милован Джилас*** и другие, бывавшие в Кремле, рассуждали о возможности присоединения социалистической Югославии к СССР. Но, как вспоминал М. Джилас, «скрытые трения продолжались непрерывно».

И касались они прежде всего экономического развития Югославии, которая, по словам одного из близких сотрудников Тито тех лет Владимира Велебита, хотела «иметь разведку и добычу нефти, а также развивать химическую и металлургическую промышленность. А русские… говорили, что нам это не нужно, поскольку они будут снабжать нас металлом и нефтью... Они стремились заполучить командную позицию, с которой могли бы наблюдать за развитием всей югославской промышленности» и через специально созданный банк «держать ее под своим контролем. На это мы не соглашались».

Разногласия касались и внешнеполитических проблем. Тито стремился расширить территорию и влияние Югославии созданием так называемой Балканской федерации. В нее предполагалось включить Болгарию и Албанию. Тогда казалось, что если объединить несколько государств в одно, то этнотерриториальные претензии исчезнут сами собой, по мере «строительства социализма». Однако Сталину крупное, сильное и не зависимое от него государство на Балканах, а также коммунистическая партия, претендовавшая на руководящую роль наравне с ВКП(б), были совершенно не нужны.

Недовольство Сталина вызывала и внутренняя политика КПЮ. Тито и его товарищей по руководству КПЮ обвинили в том, что они поддерживают «кулаков». По свидетельству современников событий тех лет, коммунистические функционеры упрекали в 1948 году зажиточных крестьян: «Это из-за вас товарищ Сталин нас ругает!» К этому можно добавить недовольство Сталина умалением, как ему казалось, роли СССР в победе во Второй мировой войне и тем, что Тито в одной из своих речей поставил СССР на одну доску с США и Великобританией.

Но непосредственной причиной конфликта отнюдь не была некая особая, отличающаяся от советской, программа строительства социализма, якобы предложенная Тито. Наоборот, его тогда считали наиболее твердым последователем Сталина. В Белграде были уверены, что возникший конфликт — это недоразумение, основанное на «ошибочной информации», которую сообщали в Москву члены руководства КПЮ и сторонники максимального сближения с СССР Сретен Жуйович и Андрия Хебранг. Во время войны, писал Джилас, никто не усматривал в сотрудничестве с советским государством и его спецслужбами ничего предосудительного: «Контакты с советской разведкой были необходимы находившейся на нелегальном положении партии по организационным соображениям, и связь члена партии с советской разведкой... укрепляла его престиж». Но после воссоздания независимого государства положение коренным образом изменилось. Югославия имела свои интересы, свои секреты, и теперь такое сотрудничество считалось преступлением. Попытки Кремля защитить своих сторонников успехом не увенчались. В соответствии с советской же традицией Жуйович и Хебранг были исключены из партии и осуждены. Впоследствии Хебранг погиб в заключении при невыясненных обстоятельствах.

Голый остров

Политика Тито, который по мере разрастания конфликта был вынужден разрабатывать модель социализма, отличную от сталинской, вызывала раздражение и ненависть в Кремле. Но позиция Сталина по отношению к Тито и руководству КПЮ после разрыва 1948 года не оставалась неизменной. Первоначально в Москве рассчитывали, что «здоровые силы» в КПЮ сами смогут отстранить Тито от власти. Когда стала очевидна несбыточность этих надежд, было организовано военно-политическое давление на Югославию по всему периметру ее границ. «Когда провалилась попытка организации вооруженного восстания в стране, началась подготовка к вооруженной интервенции извне», — писал один из близких в те годы к Тито партийных функционеров С. Вукманович-Темпо.

Судя по косвенным данным (в том числе по воспоминаниям Н.С. Хрущева и протоколам пленумов ЦК КПСС), подготовка к военной акции могла иметь место. Вероятно, на различных этапах существовали разные варианты этого плана. Возможны были и крупномасштабные операции, и «точечные действия». Их могла проводить как Советская Армия, так и вооруженные силы стран «народной демократии». Относительно сроков интервенции существуют разночтения: одни полагают, что сначала делался упор на диверсантов и террористов, и только зимой 1950-го — весной 1951-го — на возможность советской агрессии; другие указывают на более ранние сроки. «Коминформовские» эмигранты (югославы в СССР и других «странах народной демократии», поддерживавшие Сталина) ждали интервенции даже в 1952 году, с тем чтобы после свержения «клики Тито» самим занять руководящие посты.

Для «решения» югославской проблемы в Венгрии, Болгарии и Румынии были сформированы три интернациональные бригады. В Болгарии и Венгрии были созданы особые школы для подготовки специалистов по саботажу и шпионажу в Югославии. Большое число югославских офицеров в 1948 году обучалось в советских военных академиях и специальных учебных заведениях разведки и контрразведки. Большинство из них осталось (или были оставлены) в СССР. С. Вукманович-Темпо утверждал, что спецслужбами СССР и союзных с ним стран были завербованы многие бывшие белогвардейцы, а также бывшие коммунисты, даже из руководства КПЮ, командного состава армии и т.д. По стране прокатилась волна «разоблачений» и судебных процессов. Нередко доказательства и способы их «поисков» не сильно отличались от тех, которые использовались в СССР.

«Идейно-политическое единство» югославского общества достигалось не только пропагандой и убеждением, но и репрессиями. В 1948–1949 годах Управление государственной безопасности (УДБ) под дулом пистолета многим предлагало выбор: «Или ты признаешь политическую линию ЦК и выполняешь все приказы, или тебя ставят к стенке». Лагерь Голи оток (Голый остров) в Адриатике, наиболее суровое место заключения и «перевоспитания», в сознании югославов стал символом системы, подобным ГУЛАГу. Первоначальный террор против оппозиции превратился в террор внутрипартийный, направленный на укрепление власти одного человека и ближайшей к нему группировки аппаратчиков. Страдали и простые люди, политический донос стал мощным рычагом перераспределения собственности.

Несостоявшееся покушение

Когда Запад убедился в том, что советско-югославский конфликт — это реальность, а не провокационная инсценировка, Югославия стала получать политическую, финансовую, а затем и военную помощь США, Великобритании и других стран. Осенью 1949 года Югославия вынесла обсуждение вопроса на Генеральную Ассамблею ООН, была избрана, несмотря на противодействие Москвы, в Совет Безопасности ООН в качестве непостоянного члена, то есть получила международное политическое признание. В ноябре 1951-го Специальный политический комитет ООН разбирал жалобу ФНРЮ на «враждебную деятельность» со стороны СССР, Болгарии, Венгрии, Румынии, Албании, Чехословакии и Польши. По мере того как Югославии стала поступать военная помощь, интервенция становилась все более рискованным делом для СССР. От планов свержения Тито путем прямой военной агрессии в любой форме пришлось отказаться.

«Когда Сталин увидел, что внутренние силы в Югославии, на которые он надеялся опереться, намереваясь любыми средствами расправиться с Тито, недостаточно сильны, — писал Хрущев, — он попытался убрать Тито с дороги другими средствами, но это тоже не вышло. Засылка наших агентов успеха не имела». Непосредственный участник осуществления тайных антититовских операций Павел Судоплатов свидетельствует, что в предложенном ему для разработки в конце февраля 1953 года кремлевском «досье» на Тито содержались, по его словам, «идиотские резолюции Молотова: искать связи Тито с профашистскими группировками и хорватскими националистами».

Знаменательно, что осуществить планировавшееся покушение должен был один из участников убийства Троцкого И.Р. Григулевич. В соответствии с одним из вариантов покушения он должен был «произвести теракт путем бесшумного выстрела из замаскированного под предмет личного обихода механизма». План убийства, скорее походивший на запоздалую месть побежденного победителю, не был осуществлен и был отменен после смерти Сталина в 1953 году. (Тито умер в 1980-м).

Долгое эхо

Несмотря на то, что ни Сталина, ни Тито уже давно нет в живых, а созданные и возглавлявшиеся ими партии, режимы и государства одновременно распались в 1991 году, последствия событий 1948–1953 годов до сих пор сказываются на современной политике. Сохранили свою политическую и общественную активность поколения, которые помнят те годы и были воспитаны на въевшихся в номенклатурную плоть и кровь сталинских и титовских принципах идеологии, политики, пропаганды и контрпропаганды.

Знание причин и сути советско-югославского конфликта, начальная и наиболее острая стадия которого пришлась на 1948–1953 годы, помогает понять и оценить события в Венгрии 1956-го, Чехословакии 1968-го, Польше 1980–1981 годов, как и «бархатные революции », положившие конец социалистическому строю и социалистической системе.

А в самом СССР опыт Югославии в 1950– 1980-х играл одну из ключевых ролей не только во внешней, но и во внутренней политике — как крамольная альтернатива «единственно верной» модели социализма, подспудно питавшая реформаторские силы внутри КПСС. А точнее, питавшая иллюзии, что возможен «другой» социализм.

* С 1952 года — Союз коммунистов Югославии (СКЮ)

** На похоронах М.И. Калинина

*** Впоследствии оппонент Тито, автор знаменитой книги «Новый класс», в которой Джилас утверждал, что власть и собственность в соцстранах захватила партийная бюрократия, за что был отправлен в тюрьму

Впервые опубликовано в NT № 42 от 20 октября 2008 года