Фото: Pixabay / Arcaion
Неспособность к сопереживанию, к тому, чтобы чувствовать боль и страдание других, психологи считают неким отклонением от нормы. Как и прочие отклонения, эта аномалия может касаться отдельных людей. Однако два десятилетия путинского правления, с их искусственным отбором только самых твердовыйных начальников, по законам генетики закрепили эту аномалию в виде устойчивого признака у служилого люда.
Какой может быть «нормальная», естественная реакция на то, что в Кемерово заживо сгорели несколько десятков детей? Ужас произошедшего просто сковывает. Неизбежно примериваешь этот кошмар на себя и тут же понимаешь, в каком аду оказались несколько сот человек, чьи родственники приняли эту мученическую смерть. Нет слов, чтобы выразить это горе. В эти дни пару раз я встречал в метро плачущих женщин. Никто не спрашивал, что случилось. Без слов все было понятно. Но вот Владимир Путин, очевидно, претендующий на роль отца нации, на такое сопереживание оказался неспособен. Да, устраивая разнос кемеровским и федеральным чиновникам, он обронил, что «когда говорят о количестве погибших и погибших детей, хочется не плакать, а реветь хочется». Однако за несколько минут до этого Путин заявил нечто, что заставляет сомневаться в его способности плакать: «Мы говорим о демографии и теряем столько людей. Из-за чего? Из-за какой-то преступной халатности, из-за разгильдяйства». Что-то вроде совещания на птицефабрике. Все мы денно и нощно работаем над увеличением поголовья, а тут из-за разгильдяйства пьяницы-электрика убыток случился.
Неспособность к сопереживанию психологи считают неким отклонением от нормы. Два десятилетия путинского правления закрепили эту аномалию в виде устойчивого признака у служилого люда
А деревянные солдаты Путина уже изо всех сил стараются соответствовать заданному нравственному образцу. Аман Тулеев, который правит Кемеровской областью дольше, чем Путин Россией, отлично понимал: от него не требуется сопереживание, хоть в пожаре и погибла его племянница. Главное — демонстрация лояльности. И тут уж переборщить невозможно, всякие приличия побоку: «Владимир Владимирович, Вы лично звонили мне. Ещё раз спасибо великое. Прошу прощения лично у Вас за то, что случилось на нашей территории». И дальше, главное подчеркнуть, что все делается в соответствии с руководящими указаниями вождя: «Я лично каждую семью приму, но приму пока тех, кто в состоянии, как Вы делали. Пока кто в состоянии, а остальное пойдёт по нарастающей. Все до единого будут приняты».
Ну и само собой, надо найти таких виноватых, каковых считает врагами и Владимир Путин. И Тулеев делает безошибочный выбор: «На горе людском — вся оппозиционная сила в момент приехала: идут по домам, идут на предприятия, которые рядом расположены, в жилой сектор. Сегодня там где-то человек 200». В унисон ему блажила и уполномоченная по правам человека Татьяна Москалькова: «Есть те, кто не упускают возможности нажить хоть какой-то политический капиталец на трагедии и реабилитировать себя в глазах «спонсоров»… Так называемая «несистемная оппозиция» еще раз продемонстрировала нам свое единственное предназначение — всеми силами, используя любой повод, раскачивать ситуацию в интересах… «хозяев».
Задумаемся, человек, которому даны полномочия защищать наши права, в момент всенародной трагедии не нашла ничего лучшего как поискать врагов. Как, впрочем, и кемеровский вице-губернатор, который бросил человеку, потерявшему всю семью в пожаре: «Вы пиаритесь на трагедии!»
То, что все эти персонажи растерялись и не знают, что надо делать, чтобы понравиться Путину, понятно. Но то, что у них начисто атрофировались естественные человеческие чувства — некоторый особый феномен. Его можно объяснить только одним образом: они не считают подведомственное население людьми. Даже если трагедии касаются их лично, как случилось с Тулеевым, даже это их не трогает. Эти небожители легко и просто отстраняются от любых жертв. Простые человеческие чувства вытеснены подобострастием…
* Александр Гольц — военный обозреватель The New Times
Мнение автора может не совпадать с мнением редакции
