Издевательский слоган Arbeit macht frei («Работа делает свободным») разместился на воротах многих лагерей,
в том числе Дахау Фото: DPA/PHOTAS
От Мюнхена до этого маленького городка всего десять минут на электричке. Живописный баварский ландшафт за окном вдруг сменяется серой звукоизоляционной стеной. На привокзальной площади плакат: «Добро пожаловать в Дахау». Чего больше в этом режущем глаз «Добро пожаловать» — кощунственного недомыслия или стремления заявить о возможности нормально жить рядом с ТАКОЙ памятью? Здесь же приглашение в близлежащий «Макдоналдс» и указатель — «К мемориальному комплексу». Шесть километров по отличному шоссе — и вот ворота первого нацистского концлагеря, открытого как «образцовый» в марте 1933 года. Узники покинули его в апреле 1945-го.
Школа убийств
в концлагерь Фото: AP PHOTO
Третьего марта 1933 года, за два дня до выборов в рейхстаг, один из ближайших соратников фюрера Генрих Гиммлер стал главой полиции Мюнхена, родины немецкого национал-социализма. Уже 20 марта на пресс-конференции он сообщил о создании концлагеря Дахау. На следующий день печатный орган НСДАП газета «Фолькишер беобахтер» («Народный обозреватель») сообщила: «В среду поблизости от городка Дахау будет создан первый концлагерь, рассчитанный на 5 тысяч человек. Сюда будут направлены все коммунистические и социал-демократические функционеры и, если будет необходимо, преступники, угрожающие безопасности государства».
Старая фабрика боеприпасов, простаивавшая со времен Первой мировой войны, стала местом для арестованных со всей Германии и «образцовой школой» убийств. 11 апреля 1933 года лагерь был передан из ведения баварской полиции под контроль СС. С этого момента заключенные лишились всех гражданских прав.
Место для стажировки
Барак-приемная: голые оштукатуренные стены, цементный пол, из окон видны «жилые» бараки и площадь для переклички. Сейчас в этом длинном холодном помещении стоят музейные витрины, в которых размещены нехитрые экспонаты: старые семейные фото, пенсне, бумажники, рецепты на лекарства, удостоверения личности, медальоны, расчески. Это последние атрибуты нормальной жизни, последние вещицы, благодаря которым человек сохраняет связь с внешним миром, оставшимся по ту сторону колючей проволоки, связь с домом, с семьей. Это все, что осталось в Дахау от тысяч узников. Под надзором эсэсовцев, который сопровождался обязательными «мерами устрашения» — избиениями и бранью, — изымались личные вещи. Все это в официальном лагерном распорядке дня цинично именовалось «Приветствие СС». В июне того же года комендантом лагеря стал Теодор Эйке, занявшийся «отлаживанием механизма» уничтожения людей — уничтожения морального и физического. Поминутная, детальная регламентация всего лагерного существования должна была лишить узников воли, свести их с ума, действовать сильнее изнурительной работы. Ибо содержались в Дахау изначально только политические противники. Коммунисты, монархисты, социал-демократы, которые до 1933 года боролись друг с другом, в этой мелочной борьбе пропустили главную опасность. И теперь оказались за колючей проволокой.
Сам этот лагерь служил «моделью»
для всех остальных лагерей
Фото: NTERFOTO / PHOTAS
Стрижка наголо и полосатая лагерная роба, номер вместо имени и фамилии — так арестант переставал быть человеком, он становился двуногим существом, которому надлежало лишь подчиняться командам, затем, дойдя до полного истощения, попасть в газовую камеру. Будни — каторжная работа, голод, усталость и страх… За особые успехи на «экспериментальной площадке» Дахау Эйке уже в 1934-м стал начальником всех концлагерей. Дахау стал образцом и моделью «учреждений перевоспитания», которые должны были внушать ужас населению и принудить инакомыслящих к молчанию. Все эсэсовцы, отправлявшиеся на службу во вновь создаваемые концлагеря, проходили обязательную стажировку в Дахау.
Превращение национал-социализма из человеконенавистнической теории в кровавую практику обкатывалось именно в Дахау.
Опыты «доктора» Шиллинга
Вначале власть объясняла нации, что лагеря создаются для изоляции тех, кто угрожает безопасности государства. Однако вскоре в умы стала активно внедряться «гуманистическая» версия — о перевоспитании в лагерях заблудших. Для подкрепления версии о «перевоспитании» в Дахау, а затем и в другие концлагеря стали доставлять и уголовных преступников. И СС делала «социально близких» начальствующим персоналом над «социально чуждыми».
В течение Второй мировой войны Дахау стал «географической картой»: после аншлюса Австрии здесь появились заключенные австрийцы, после вторжения фашистов в Судеты — судетские немцы, после оккупации Чехословакии — граждане этой страны, затем в Дахау пошли транспорты из Польши и России... Половина людей, загруженных в вагоны для скота, прибывала в Дахау уже трупами.
В Дахау, которому надлежало быть «первым во всем», были впервые — с санкции Гиммлера — разрешены опыты над живыми людьми*. И «подопытными кроликами» стали заключенные. Так называемые эксперименты должны были выявить методы, с помощью которых можно было, например, «повысить выносливость и духовную стойкость» немецких солдат в условиях войны, эффективность излечения «раненых арийских солдат». «Доктор» Клаус Шиллинг начал работу в Дахау в 1942 году, он создал там малярийную лабораторию. Для «изучения возможности эффективной иммунизации» были инфицированы более тысячи узников. Лихорадка лечилась, а процесс заболевания четко фиксировался. Еще были туберкулезные лаборатории, лаборатории сепсиса и флегмоны. Шиллинг продолжал свои опыты до апреля 1945 года, пока Гиммлер не приказал свернуть «производство».
Целью опытов в вакууме или разреженном воздухе было «изучение нагрузок, с которыми могли столкнуться немецкие пилоты на больших высотах или при десантировании при неожиданном падении давления и снижении содержания кислорода». Унтерштурмфюрер СС «доктор» Зигмунд Рашер в письме к Гиммлеру 15 мая 1941-го поставил вопрос об использовании в несущих смерть экспериментах «профессиональных преступников», так как «добровольцев на эти опыты нет». Гиммлер идею одобрил и лично контролировал ход экспериментов. Испытуемые направлялись в вакуумные помещения и подвергались воздействию условий, в которых могли оказаться пилоты. Только с середины марта до середины мая 1942 года около 200 узников, в основном политзаключенные и священники, были подвергнуты этим преступным опытам. Рашер докладывал Гиммлеру: «Подопытные после процедур с воздушной эмболией до возвращения сознания доведены до смерти». Опыты с переохлаждением должны были выяснить, «как можно помочь арийским пилотам, выброшенным в море, избежать последствий переохлаждения». Подопытные по нескольку часов лежали в бассейнах с ледяной водой, затем на них опробовали «различные методы отогревания». Результаты были доложены на совещании в санатории Люфтваффе в докладе «Об опытах охлаждения на людях». К этому времени «доктора» Хольцленер и Финке приостановили работу в Дахау, так как «эксперименты не принесли никаких открытий».
Рашер планировал перевезти свою «лабораторию» в Освенцим и там продолжить огромную серию опытов по охлаждению при свободном падении. В его донесении к Гиммлеру от 12 февраля 1943-го говорится: «Освенцим для подобного рода экспериментов лучше приспособлен, нежели Дахау, так как там природные условия естественно более холодны и из-за большей территории лагеря к эксперименту будут привлекать меньше внимания стоны заключенных подопытных, когда они будут замерзать». Душевнобольные и инвалиды уничтожались в Дахау (и с начала Второй мировой войны — в других лагерях) не в «экспериментальных», а в «гуманистических» целях: Гитлер санкционировал «очищение расы от неполноценных», назвав это преступление «смертью во избавление».
Не дороже памяти
К апрелю 1945-го в Дахау находилось более 30 тысяч человек. Американские войска, освободившие Дахау 29 апреля 1945 года, обнаружили на въезде в лагерь товарный поезд, полный трупов.
Уже после окончания войны стало известно, что Гиммлер лично разработал план уничтожения всех узников лагерей — бомбардировками или ядами. 14 апреля 1945-го он направил телефонограмму комендантам лагерей: «Ни один заключенный не должен попасть живым в руки врага». 26 апреля семь тысяч узников Дахау были отправлены «маршем смерти» в горы. В тот же день двое бежавших добрались до американских войск, наступавших на Мюнхен, и сообщили им о лагере и оставшихся там тысячах заключенных. Американцы отказались от плана немедленного взятия столицы Баварии, и их танки 29 апреля вошли на территорию Дахау. В лагере — мертвая тишина. Несколько выстрелов в воздух — и ликующий крик на английском и немецком, мгновенно повторенный на многих языках: «Вы свободны!»
Из 200 тысяч, прошедших через Дахау за все время его существования, погибли почти 32 тысячи человек — это при том, что Дахау, в отличие от Освенцима, Треблинки, Собибора и многих других, официально не был лагерем уничтожения.
Иду по пустынной территории лагеря. «Мы скоро закрываемся, если хотите поставить свечку, я открою вам часовню», — предлагает высокий голубоглазый старик в шапке ушанке, завязанной под подбородком. Он работает здесь сторожем. «Я нашел это место, когда меня по возрасту уволили с фабрики, где я проработал много лет. Сначала никак не мог привыкнуть, все сопротивлялось внутри: приходить в такое ужасное место каждое утро. А потом подумал: и такая работа нужна. Привык». Ему явно хочется поговорить: «Откуда вы приехали?» — «Из Петербурга». Сторож широко улыбается: «О, знаю, мой отец был там». Спрашиваю, почему-то предчувствуя ответ и потому сразу напрягшись: «Когда?» — «В 1943-м». — «Там он не был, не мог быть — Ленинград никогда не был оккупирован!» — уже клокоча реагирую. «Он был на Ленинградском фронте. Волхов, Луга… Он ненавидел войну. Он был только солдатом, ефрейтором». Прощаемся, напоследок спрашиваю: «Мемориалы на месте бывших концлагерей есть по всей Германии. Как вы считаете, они нужны сейчас или лучше оставить какой-то один, а остальные снести?» Ответ следует немедленно: «Нужны обязательно. Все. Я знаю, что такое война, от своего отца, мой сын — от меня. Но он должен видеть, что это такое, что это за ужас — война. Теперь у нас иногда говорят, что-де содержать такие мемориалы дорого. Ничего. Не дороже памяти».
Впервые опубликовано в NT № 11 от 17 марта 2008 года
