Для любителей экзотических маршрутов Пунта-Аренас — это прежде всего ворота в Антарктику. Как и аргентинская Ушуайя, которая соперничает с Пунта-Аренасом по части «южности». Добираться лучше всего самолетом, а потом пересаживаться на корабль — если, конечно, у вас не морской круиз на собственной яхте вокруг всей Южной Америки.
Другой маршрут в эти края начинается в Сан-Диего (Калифорния) или с полпути — в чилийском морском порту Вальпараисо, откуда компания «Холланд-Америка» везет около 1000 пассажиров (почти все пенсионеры) в круиз вокруг Южной Америки до Рио. Главная приманка в этом круизе — дорога вдоль западного побережья Чили, точнее сказать — сквозь побережье, потому что берега здесь в простом линейном виде нет. Это лабиринт фьордов, проливов и островов. Маршрут Чарльза Дарвина на корабле «Бигль». На карте есть его имя: канал Дарвина, кордильера Дарвина. Великий натуралист составил и самый яркий до сих пор травелог по этим местам.
Берега Магелланова пролива — зрелище монотонное, но захватывающее
Проливом Магеллана
Почти километровая линия снега. По бокам канала Дарвина — частокол шпилей на заднем плане с ленточками водных потоков по склонам, мрачноватые лесистые холмы на переднем плане. Зрелище несколько монотонное, но захватывающее. Разнообразие вносят языки ледников, сползающих в море. Лед все время обваливается, но не так часто, чтобы это зрелище было гарантировано туристу. Дарвин, однако, потратил на проход по каналу гораздо больше времени и все видел сам. И даже рассказывает о том, как шлюпка с «Бигля» чуть не попала под один из таких обвалов. Грохот, сообщает Дарвин (и капитан Фицрой), был страшный, и волна была с дом.
Патагонские пингвины
«Не могу вообразить ничего прекраснее берилловой синевы этих ледников на фоне белого снега», — писал Дарвин. Он же заметил, что ледники, достигающие уреза воды на 56-м градусе широты летом, — это уникум в природе. В Норвегии этого нет на широте 70 градусов. Совсем к леднику не подойти, он переходит в плотный ледовый пак. Но льдины повсюду видны и далеко от ледника. Дарвин называет их «мелкие айсберги», они размером с «Бигль». С борта же 12-этажного круизного корабля — это просто ледовая мелочь.
Примерно так же выглядит и Магелланов пролив. В самом узком месте ширина пролива — примерно 2 км, длина — более 500 м, пролив очень закрытый и был когда-то, кстати, для объезда Южной Америки, поскольку позволял избежать штормистых широт в виду мыса Горн*.
Но войти в него нелегко, и многие суда с этим не справлялись. Магелланов пролив идет уже через горную Патагонию. Прибывшие сюда европейцы застали здесь местное население. Туземцы выживали охотой на морских львов и обходились без одежды, несмотря на холод, грелись у костров. Европейские мореходы, увидевшие в ночи огни костров, дали этому краю название Тьерра дель Фуэго (Огненная Земля). Почему туземцы не хотели одеваться, до сих пор наверняка неизвестно. Кое-кто считает, что они обмазывались животным жиром и им не было холодно. Есть и другое мнение: туземцы, что твои ихтиандры, так много времени проводили в воде, что одежда не просыхала бы. А на два комплекта одежды ресурсов было маловато.
Почему-то в свое время никто не попросил разъяснений у них самих, а теперь спросить не у кого. Миссионеры, приобщавшие туземцев к цивилизации, естественно, в первую очередь одели их, что, как говорят теперь этнографы, бедных аборигенов и погубило. Они тут же стали болеть и быстро вымерли.
После них долго здесь никто не селился по доброй воле. Много десятилетий здесь была тюрьма и ничего больше. 2/3 населения составляли зэки. Режим заключения был слабый, свирепствовали поножовщина и бунты. После одного такого бунта (1851 год) город опустел почти на целый год. Позднее Пунта-Аренас оживился как порт-стоянка для судов, огибавших Америку с юга, особенно когда нашли золото в Калифорнии. Казалось, что он станет чем-то вроде Сан-Франциско. Но Панамский канал покончил с этой надеждой. Новый стимул к жизни Пунта-Аренасу дали китобойный промысел, а потом зверофермы и овцеводство.
Столица Антарктики
Если про старую Англию говорят, что там когда-то «овцы съели людей», здесь, наоборот, овцы людей прокормили. А позднее городу сильно помог туризм. Туристы плывут отсюда Магеллановым проливом, отмечаются у мыса Горн и ездят смотреть патагонских пингвинов. Всего этого достаточно, чтобы поддержать примерно 200-тысячное население.
Туристы, приезжающие со всего света, обязательно посещают Национальный парк Торрес-дель-Пейн
примечательна разве что своей
разноцветностью. Вид на город
с окружающих его холмов
Долго здесь фактически была экстерриториальная столица Антарктики. Отсюда отправлялись на юг полярники и сюда они возвращались, если им суждено было вернуться. На здании бывшего английского клуба можно прочесть имена его членов — полярных исследователей разной степени знаменитости. Конечно, самые известные из них Эрнест Шеклтон и Руаль Амундсен. Шеклтон был здесь не один раз. Он прибыл сюда после того, как льдами затерло его судно и экипажу пришлось высадиться на антарктический берег. С двумя товарищами Шеклтон на шлюпке добрался до острова Сент-Джордж, пересек его пешком и с местной китобойной базы отправился в Пунта-Аренас, откуда и снарядил спасательную операцию. Этот подвиг совершенно уникален в истории полярных экспедиций: из команды Шеклтона не погиб ни один человек.
Поразительно, что экскурсовод ничего об этом не рассказывает. Может быть, его так ориентировали патриотически настроенные туристические власти. Но проходя мимо самого заметного в городе здания — особняка Сары Браун, — сквозь стеклянную стену консерватории в стиле ар-нуво, вы увидите написанное очень большими буквами «Бар Шеклтона». Тут он бывал и тут теперь можно выпить кофе или чего покрепче в присутствии его великой тени.
Еще более удивительно, что не вспоминают здесь и о великих китобоях, промышлявших в Южной Атлантике. Между тем один из них похоронен именно здесь. Это норвежец Адольф Амандус Андресен (1872–1940). Он приехал в Чили в 1894 году и сначала занимался буксировкой и спасательными работами в Магеллановом проливе. Потом стал китобоем, используя свой буксир с гарпунной пушкой. Первого кита он добыл в 1903 году, основал базу вблизи Пунта-Аренаса и затем процветающую компанию — сначала одну, потом другую. У него был целый небольшой китобойный флот. Он сам постоянно ходил в море вместе с женой, попугаем и ангорской кошкой. Похоронен Андресен на здешнем кладбище во внушительном склепе. Впрочем, тут не у него одного импозантный склеп. Это кладбище не простое. Оно выглядит внушительнее, чем сам город.
Человек красит место
Сам Пунта-Аренас — это сквозные прямые улицы, пересекающиеся под прямым углом, малоэтажная застройка, привлекательная разве что своей разноцветностью, что занятно, но не особенно оригинально, поскольку довольно обычно для всех поздних (не старше 200 лет) городов на юге Южной Америки; по имени родины танго старой припортовой части Буэнос-Айреса этот стиль можно бы назвать «Ла Бока». Смотреть на все это надо сверху, с холмов, опоясывающих старый город и порт. Тогда видны разноцветные крыши. Веселый симпатичный вид, но не более того.
А вот здешнее католическое кладбище — настоящий монумент. В одном классе с некоторыми кладбищами Нового Орлеана и, как говорят, второе в этом роде после знаменитого Реколето в Буэнос-Айресе. Самый заметный склеп принадлежит семье Браун-Менендес. Тут лежит единственная и неповторимая Сара Браун. О Саре Браун говорят, что она русского происхождения. На самом деле Браун-Гамбургеры были евреи из Прибалтики, скорее всего, из Латвии. Семья прибыла сюда в 1874 году, похоже, после неудачных попыток устроиться в Лондоне, потом в Буэнос-Айресе. Эффектной женщине (а Сара была благородно красива) по тем временам светила одна карьера — хорошо выйти замуж. Но Саре, как видно, нужен был не просто богатый, а интересный муж, что называется «с искрой», какой, безусловно, была она сама. Своего героя она нашла в 1887-м в лице португальца по имени Жозе Ногейра.
Ногейра был золотопромышленником и овцеводом, бизнесменом с большим воображением, из тех, что закладывают новые города и государства. Характерно название его детища Sociedad Explotadora de Tierra del Fuego — Общество по эксплуатации Огненной Земли. Огненная Земля стала буквально его феодальной вотчиной. В 1886 году он получил во владение огромную территорию площадью миллион гектаров на берегах Магелланова пролива. К нему на работу бухгалтером поступил некто Мориц Браун, а Сара была его сестрой. На ней Ногейра и женился. Он сгорел от туберкулеза в 48 лет и оставил ей огромное состояние, которым она и управляла успешно сама.
Мориц Браун между тем тоже не дремал и женился в 1895-м на старшей дочери другого местного магната по имени Хосе Менендес. Эти, по существу, династические браки соединили три самых больших состояния на Огненной Земле. Семейно-финансовый пул Браун-Менендес стал фактически хозяином чилийской Патагонии. Интересы этого теперь очень обширного клана пронизывают всю здешнюю экономику, дают работу массе людей, а фонд Браун-Менендес подарил в 1983 году чилийскому государству роскошный особняк, построенный французским архитектором с несколько странным именем Нюма Майер. Дом начинен красивыми вещами, привезенными из Европы. Здесь теперь роскошный отель Nogueira, Club de Unin, уже упомянутый бар имени Шеклтона и семейный музей Браун-Менендес.
Со всего света
Пунта-Аренас интересен еще и этнической пестротой. Все американские города таковы, но для города с населением 150–200 тыс. два десятка социально полноценных этнических общин — это много. То, что здесь полно горожан испанского и португальского происхождения, неудивительно. Более неожиданно присутствие сильного английского, шотландского и ирландского элемента, есть даже квартал «маленькая Шотландия». Еще более экзотически здесь выглядят скандинавы, хотя на самом деле в какой-то момент они главным образом здесь и селились, и среди них устойчив ностальгический миф о здешних краях как об утраченной «скандинавской Америке». Ландшафтное сходство чилийской Патагонии и Скандинавии благодаря фьордам и ледникам в самом деле разительно. К тому же норвежцы — главные в мире китобои.
Старый район Пунта-Аренаса
Но самая большая неожиданность — здесь огромная хорватская община. Хорваты и их потомки составляют половину населения Пунта-Аренаса. Хорватов вообще много в Чили, но больше всего здесь. Увлекательное занятие — гулять по роскошным кипарисовым аллеям знаменитого муниципального кладбища и читать имена на склепах. Хорватские имена идут вперемежку с испанскими, немецкими, английскими, французскими. Имена, имена, имена… И одна безымянная могила. Могила безымянного патагонца.
Впервые опубликовано в NT № 22 от 27 июня 2011 года
