Ответ т. Путина Т. Фельгенгауэр на ее вопрос о двух правовых реальностях в Российской Федерации неожиданным образом обернулся прямым указанием президента судье Семеновой поддержать позицию Игоря Сечина, то есть фактически сторону обвинения. «Насколько я себе представляю,.. закон здесь ни в чем не нарушен… судом достаточно собрано материала, в том числе и показания самого Сечина», — констатировал глава государства на итоговой годовой пресс-конференции. Это было 14 декабря, ровно за день до финального действа в Замоскворецком суде. После этого последние сомнения судьи Семеновой отпали: приговор обвинительный, мера наказания — реальная, и не ниже низшего предела, как это можно было предположить, учитывая возраст, здоровье, семейные обстоятельства и заслуги подсудимого.
Для Сечина есть охранная грамота — лично позиция главы государства. Человек, который начал свою подлинную карьеру, о чем уже все забыли, с раздербанивания империи Михаила Ходорковского, может двигаться дальше.
Остальные просто как в рот воды набрали. Вот, например, Сулеймана Керимова российская элита, ставя себя на его место, всеми силами пытается вызволить из французских застенков. А на месте Улюкаева, несмотря на его справедливое замечание в последнем слове на суде о том, что приговор звонит не только по нему, но и по всем остальным, никто себя в элите не представляет.
Странно: министр экономического развития много лет был частью путинского истеблишмента. Но ни один представитель этой элиты, кроме публично возмутившегося приговором Алексея Кудрина, ни словом не обмолвился о сомнительности обвинения или жестокости приговора. Об этом — как и о достойном поведении Алексея Валентиновича на суде — говорят совсем другие люди, которые ничего общего ни с ним, ни с кругом людей, среди которых он существовал все путинские годы, не имеют. Например, Борис Акунин.
Приговор Улюкаеву — очень плохой прецедент. Традиция обвинительного уклона и жестоких наказаний, учитывая качество судейского корпуса, его интеллектуальные способности и морально-нравственные качества, может закрепиться чрезвычайно быстро
«Колбасный» госкапитализм
Приговор Улюкаеву — моральное поражение путинских элит. Сначала сами строили эту систему «колбасного» госкапитализма, а затем застыли чучелками, парализованные страхом. Притом что просто поддержка режима — словами и деньгами — уже не гарантирует сохранения свободы.
Суд над Улюкаевым — это и суд над всей путинской системой с ее «колбасками» и особыми отношениями между высшими государственными чиновниками и околокремлевскими бизнесменами (что, впрочем, почти одно и то же). С точки зрения внешнего имиджа истеблишмента времен Владимира Путина, уже не очень важно, кто прав, а кто виноват в конкретном деле Улюкаева, которое с таким же успехом смело можно назвать делом Сечина, — процесс показал, как «они», страшно далекие от народа, живут. Чем занято их рабочее время. Как они «дружат» и мстят. Как их каждый шаг отслеживается спецслужбами.
В процессе Улюкаева тем не менее осталось немало загадок. Считалось, например, что Путин несколько осадил Сечина и охладил его пыл, сделав процесс открытым, то есть, по сути дела, состязательным. Что предполагало даже, страшно сказать, публичную процедуру доказывания вины подсудимого. Но Сечин демонстративно проигнорировал вызовы в суд, и за это ему мало того, что ничего не было — например, принудительного привода, как это положено по закону, — но его открыто, на всю страну, защитил Путин. Так, может быть, и не было никакого плана немного «притушить» главного нефтяного чекиста с помощью открытого процесса? Или Путин, решив немного поиграть в состязательность, потом решил свернуть весь этот балаган.
Суд исключил из обвинения вымогательство Улюкаевым взятки. Ну, в таком случае драматургия совершенно иная: кто-то просто предлагает взятку, а вторая сторона ее берет. Но если Улюкаев не просил взятку, тогда откуда он мог знать, что ему дает Сечин? Может, и правда вино. Причем оно совершенно не обязано было «булькать». Полное обрушение всех причинно-следственных связей.
Можно возразить: да что вы говорите — взяли же с поличным, какие еще доказательства нужны? Ну, хотя бы какие-нибудь, кроме докладов представителей ФСБ об успешно проведенной активной операции.
Вопрос: была ли плановой демонстративная жестокость приговора? Или судья просто таким образом сняла заранее все потенциальные претензии властей, связанные с мягкостью судебного решения? Притом что в дело по самые уши была вовлечена ФСБ со всеми ее Феоктистовыми и «инвесторами» — чего от этих эфэсбэшников ждать, бог их знает.
Не придется ли теперь отыгрывать назад — в смысле смягчать приговор во второй инстанции? А кто знает — можно это делать или нельзя. И когда еще Путин даст новый сигнал…
Если жестокость (именно жестокость, потому что жесткость — это немного другое) все-таки была плановой — это, конечно, легко объяснить. Тут можно рассуждать и о месседже элитам (так будет с каждым, кто неправильно себя ведет), и о дополнительной инъекции страха всем кланам и группировкам — сидите и не рыпайтесь, причем желательно все ближайшие шесть лет как минимум. В приговоре, который по своим количественным характеристикам напоминает сталинские вердикты, много чего полезного, дидактического, воспитательного можно найти и для бизнес-, и для политических сообществ. Дело Ходорковского ведь тоже носило воспитательный характер.
Рыба российской государственной власти сгнила с головы — с ее судов общей юрисдикции. Уже давно. Имея много лет «басманное правосудие», странно думать, что «замоскворецкое правосудие» окажется более квалифицированным, умным и милосердным
«Замоскворецкое правосудие»
Приговор Улюкаеву — очень плохой прецедент. Традиция обвинительного уклона и жестоких наказаний, учитывая качество судейского корпуса, его интеллектуальные способности и морально-нравственные качества, может закрепиться чрезвычайно быстро.
Для начала это будет способствовать ужесточению наказания и неряшливости в обвинении Никиты Белых, чье дело шито еще более белыми, чем дело Улюкаева, нитками. Если можно при такой доказательственной базе давать 8 лет лишения свободы в колонии строгого режима, то почему бы не пойти по тому же пути и на процессе Белых. Тем более что и там соучаствовал все тот же злой гений Феоктистов, и все то же подразделение ФСБ, словно бы в насмешку названное службой по защите конституционного строя. Это все равно как на прилавке написать «Мясо», а там будут лежать даже не рыба или консервы, а какие-нибудь пластмассовые мухобойки или резиновые дубинки.
Рыба же российской государственной власти сгнила с головы — с ее судов общей юрисдикции. Уже давно. Имея много лет «басманное правосудие», странно думать, что «замоскворецкое правосудие» окажется более квалифицированным, умным и милосердным. И дело уже не в реформе структуры судов и многолетней битве за «независимость судей». Дело в человеческом капитале этих самых судов — то есть в самих судьях, в их головах и сердцах. Если и нужна какая-либо реформа, то радикальная модернизация внутреннего устройства людей, надевающих мантию как шутовской наряд. Это все равно, что надеть средневековый судейский парик на служащую ГБУ «Жилищник» — хала на голове простой советской женщины со всеми ее предубеждениями и нелегкой судьбой, скрученными в одну выразительную фигу, все равно будет торчать из-под парика.
Нужны радикальные изменения в системе высшего юридического образования, чтобы учили праву и милосердию, а не умению манипулировать законом в интересах лоббистских групп и политических кланов.
Иначе 8 лет потом будут превращаться в 10 без права переписки, а вся судебная система станет филиалом российских госкорпораций. Или одной «Роснефти». Если судить по тому, как лихо она разделывается со своими бизнес-конкурентами. Притом — именно в судах.
* Постоянный колумнист NT, руководитель программы Московского центра Карнеги
Мнение автора может не совпадать с мнением редакции
