Прямое сопоставление цен отпуска нефти добывающими предприятиями ОАО «НК «ЮКОС» материнской компании «на скважине» с мировыми ценами, как это делается в обвинительном заключении Генеральной прокуратуры, на котором построена важнейшая часть новых обвинений, предъявленных Михаилу Ходорковскому и Платону Лебедеву, основано на неверной логике.
Владимир Милов
президент Института энергетической политики, в прошлом — заместитель министра энергетики Российской Федерациипрезидент Института энергетической политики, в прошлом — заместитель министра энергетики Российской Федерации
Данное сопоставление является недопустимо грубым обобщением, полностью игнорирующим современную практику организации производственно-экономических отношений в нефтяной отрасли, а утверждение, что добывающим подразделениям компании «ЮКОС» («Юганскнефтегаз», «Самаранефтегаз», «Томскнефть» и др.) был нанесен «экономический ущерб» за счет «принуждения к продаже нефти по заниженным ценам», бездоказательно без анализа, во-первых, возможностей по самостоятельной эффективной реализации нефти на экспорт по так называемым мировым ценам (такие возможности у добывающих предприятий серьезно ограничены), а во-вторых, без анализа финансовых результатов самих добывающих предприятий (которые, несмотря на утверждение о нанесении им экономического ущерба, в течение всего периода 1998 —2004 годов работали в целом с хорошей прибылью). Вот несколько конкретных пояснений.
За такие ошибки
— студента-экономиста —
отчислили бы с курса
1. Для того чтобы реализовать нефть на европейском рынке по так называемым мировым ценам, нефтяным компаниям недостаточно лишь осуществить операцию по извлечению нефти из недр. Все обвинительное заключение в адрес Михаила Ходорковского и Платона Лебедева построено таким образом, как будто продажа нефти на экспорт осуществляется автоматически после извлечения нефти из скважины. Судя по версии следствия, реализация нефти на экспорт является делом техники, а средства от продажи нефти на экспорт после ее добычи должны как будто бы немедленно поступать на счета добывающих компаний без всяких дополнительных усилий с их стороны.
Это, безусловно, глубокое заблуждение, сви- детельствующее о крайней степени непрофессионализма следствия. В мире лишь ограниченный объем нефти торгуется по так называемым мировым ценам: лишь 1—3% от мировой добычи нефти обращается на мировых биржах. Остальные объемы нефти (всего через мировой рынок проходит 55 — 60% добываемой в мире нефти) торгуются с дисконтом к мировым ценам, и, как правило, с дисконтом серьезным (до 10% и более, стандартных правил здесь не существует). Так происходит потому, что участие в биржевой торговле требует применения специальных технологий и несет в себе серьезный риск, тогда как прямая внебиржевая продажа нефти предполагает меньшие затраты и меньший риск, хотя и заставляет продавать нефть несколько дешевле.
Заключение экспортных контрактов, поиск контрагентов, переговоры по условиям продажи нефти (экспортный маркетинг нефти) — очень сложный и трудоемкий процесс, требующий серьезных усилий со стороны продавцов нефти. Хотя нефть — ликвидный товар, тем не менее в мире в целом наблюдается избыток ее предложения, покупатели постоянно стремятся сбить цены, ухудшить условия экспорта нефти для продавцов. Другими словами, мало добыть нефть, ее надо суметь еще и хорошо продать.
Добывающие компании этого делать не умеют, да и не должны уметь. Они в принципе являются предприятиями с весьма узкой специализацией — производственной, их функция состоит в организации эффективной эксплуатации нефтедобывающих производств, извлечении нефти. Если они будут пытаться выполнять несвойственные им функции организации продажи нефти на экспорт, это может привести к снижению эффективности экспортной деятельности и обвалу цен — собственно, такой опыт имелся в российской нефтяной отрасли до приватизации 1995 —1997 годов, когда нефтедобывающие предприятия1 сами занимались продажей нефти на экспорт и нанесли себе серьезный ущерб, не сумев добиться выгодных условий такой продажи.
С приходом в нефтяную отрасль частных собственников, в том числе и когда нефтяная компания «ЮКОС» стала собственностью группы «МЕНАТЕП», эффективность экспортной деятельности резко повысилась и общие доходы от нее выросли, хотя сами добывающие подразделения для этого не сделали практически ничего — они лишь продолжали выполнять свои производственные операции, за что получали компенсацию от материнской компании, занимавшейся собственно экспортным маркетингом нефти.
Дальше. Неверно сравнивать отпускные цены нефти «на скважине» с ценами продажи нефти в европейских импортных терминалах (Роттердам, Средиземноморье). Для того чтобы получить корректное сопоставление уровня цен, нужно вычесть из цен покупки нефти в европейских импортных терминалах расходы на транспортировку нефти от скважины до порта (грубо — $22—25 за тонну), перевалку в порту ($2—3 за тонну), страхование и фрахт танкеров ($5 — 6). Это не «похищенные» средства, а необходимые затраты, от которых нефтедобывающие подразделения «ЮКОСа» были освобождены и материнская компания приняла на себя. То, что следствие не учло эти расходы при сопоставлении цен, является грубейшей ошибкой, за которую студента- первокурсника экономического факультета Института нефти и газа им. Губкина немедленно отчислили бы с курса.
Между тем за вычетом соответствующих расходов ($29 — 35 за тонну) справедливая цена покупки «ЮКОСом» нефти у своих добывающих предприятий «на скважине» является примерно такой же, по которой эта нефть была фактически куплена. То есть, по сути, при корректном проведении анализа можно сделать вывод, что в целом «ЮКОС» покупал нефть «на скважине» у своих добывающих предприятий по справедливым ценам, а не по заниженным, как утверждает следствие.
Кроме того, для определения объективной картины того, был ли нанесен добывающим подразделениям «ЮКОСа» экономический ущерб, безусловно необходим анализ их финансово-экономического состояния, без которого делать вывод о нанесении или ненанесении ущерба нельзя. По имеющейся информации, в течение всего рассматриваемого периода сами эти предприятия работали с хорошей прибылью, то есть, если даже их лишили каких-то средств, это не привело к негативным финансово-экономическим результатам их функционирования.
Следствие исходит
— из неверных предположений —
2. Еще одной грубейшей ошибкой следователей является то, что весь объем добытой нефти, выкупленной «на скважине» «ЮКОСом» у своих добывающих подразделений, сравнивался по ценам продажи с мировыми ценами. Дело в том, что в связи с ограничен- ностью экспортных нефтепроводных мощностей российские компании в 1998 —2004 годах, и «ЮКОС» в том числе, технически могли экспортировать лишь 40 — 45% добываемой нефти в лучшем случае (как правило, даже меньше). То есть при расчете «упущенных» доходов нефтедобывающих подразделений «ЮКОСа» нужно было сравнивать стоимость продажи не с мировыми ценами, а с внутрироссийскими, которые в рассматриваемый период часто были даже ниже (!) цен покупки нефти «на скважине» у добывающих предприятий.
3. Наконец, следствие исходит из в корне неверных предположений о принципах организации современной нефтяной отрасли. Генпрокуратура думает, и думает неправильно, что именно нефтедобывающие подразделения являются главными центрами экономической деятельности в отрасли. Это совершенно не так, это устаревшее представление, абсолютно не отвечающее современным реалиям. В сегодняшних условиях сама деятельность по добыче нефти создает лишь небольшую часть добавленной стоимости в отрасли: собственно добыча нефти стоит недорого и сама по себе не формирует основной прибыли от деятельности нефтяных компаний. Главная добавленная стоимость и конкурентоспособность международных нефтяных компаний связана с эффективностью их организации как глобального бизнеса, эффективностью стратегического планирования и инвестиций, слияний и поглощений, эффективностью деятельности по маркетингу и продаже нефти. Собственно, это то, чем занимаются крупные нефтяные холдинги типа «ЮКОСа» и созданные ими управляющие компании2, тогда как роль самих нефтедобывающих подразделений все больше смещается в сторону технической, узкоспециальной роли по извлечению нефти из недр. Если бы добывающим подразделениям была предоставлена большая экономическая самостоятельность, они не смогли бы эффективно конкурировать с крупным, хорошо организованным международным вертикально интегрированным нефтяным бизнесом и немедленно были бы поглощены. Поэтому прокуратура абсолютно неправильно — просто от незнания предмета — переоценивает роль добывающих предприятий в производственно-административно-торговой цепочке нефтяной отрасли и недооценивает роль материнской компании — «ЮКОСа».
В практике международных нефтегазовых корпораций является общепринятым, когда крупные холдинговые компании целевым образом назначают стоимость услуг своих дочерних подразделений, концентрируя прибыль для эффективной организации бизнеса там, где это наиболее выгодно (оставляя при этом добывающим подразделениям некоторую прибыль, но не всю). Это делают все российские компании; более того, например, компании «Газпром» именно и ровно такая возможность (произвольного установления внутренних расчетных цен между собственными подразделениями) открыто предостав- лена пунктом 3 статьи 21 действующего в России закона «О газоснабжении». Другими словами, Ходорковского и Лебедева се- годня пытаются осудить на новый долгий срок за то, что «Газпрому» открыто разре- шено делать специальным законом.
От редакции:
Генпрокуратура строила свои расчеты, используя мировые цены на нефть. Это полный абсурд, поскольку внутрирос- сийские цены были ниже, чем мировые. После этого пере- счета цифра, которая могла быть предъявлена Ходорков- скому и Лебедеву, составила бы примерно $5 млрд. Однако и она абсолютно неправомер- на, поскольку основывается на стоимости барреля нефти у скважины. Между тем нефть, прежде чем она окажется у покупателя, проходит долгий и дорогостоящий путь (см. схему). Но эти расходы прокуратура не заметила.
____________________________
1 В том числе те же «Юганск- нефтегаз», «Томскнефть» и др.
2 По версии следствия, эти компании созда- вались чуть ли не с единственной целью — для «вы- вода доходов».
