Чем дольше Путин тянет с выдвижением в президенты, тем веселее жить аналитикам и конспирологам. Все как в старом анекдоте — опять эта проклятая неопределенность! Медведев промолчал, Собянин подмигнул, Дюмина показывали в вечерних новостях двадцать семь секунд вместо обычных двадцати пяти: малейший сдвиг в привычной картине — повод заподозрить интригу; знать, не решен еще вопрос с кандидатом от Кремля, не иначе, подыскивают преемника. Политологи рангом повыше — из тех, что заводят в Telegram не анонимный, а именной канал, — не размениваясь на гадания о преемнике, пытаются угадать генеральный курс четвертого путинского срока, к началу декабря все прогнозы сводятся к двум основным векторам. Как в другом старом анекдоте: пессимисты говорят: «хуже уже не будет», а оптимисты — «нет, будет, будет!»
Позицию оптимистов, считающих, что хуже все-таки будет, еще в начале октября сформулировал в десяти пунктах адвокат Павел Чиков. Если вкратце, Чиков предрекает ухудшение отношений с зарубежными странами и полную зачистку политического поля внутри страны, и за последние два месяца случилось достаточно событий — от закона об иноагентах в СМИ до показательной «невстречи» Путина с Трампом и все более вероятного недопуска России на Олимпиаду — чтобы признать этот прогноз постепенно сбывающимся. С другой (радостно-пессимистической) стороны — на центральных каналах появляются новые лица, и звучит критика нынешних порядков, и по ощущению, даже официальная кремлевская линия будущей кампании строится пока не на тезисе «кругом враги, и надо сплотиться», а из обещаний блистательного цифрового будущего, комфортной городской среды, гигантских инфраструктурных проектов и нефти по 75. То есть как минимум на уровне предвыборной риторики ценности развития побеждают ценности конфронтации. В общем, стакан четвертого путинского (давайте не обманывать себя: конечно, путинского) срока то ли наполовину полон, то ли наполовину пуст.
Но как всем прекрасно известно — это вполне может быть один и тот же стакан.
Ключевым словом предыдущего политического цикла — а также волшебным заклинанием, обеспечившим его устойчивость и, в известном смысле, успех, — оказался термин «гибридный». Гибридная война породила гибридные народные республики (когда надо, они есть, а при необходимости их как бы и нет), гибридное (в том же смысле) вмешательство в американские выборы привело к гибридной победе удобного для России кандидата — ну то есть победа, очевидно, достигнута, но воспользоваться ее плодами не получается, гибридный режим на внутреннем политическом пространстве успешно скрестил свободу и несвободу, и даже будущие президентские выборы обещают быть в высшей степени гибридными — в соответствии с известным рекламным слоганом: «при всем богатстве выбора альтернативы нет». Почему бы не заняться дальнейшей гибридизацией — соединив авторитаризм и международную изоляцию с цифровой экономикой и модернизацией инфраструктуры?
Вообще-то, Путин четвертого срока — это президент ограниченных возможностей: во многом он остается заложником системы, которую сам же и создал. Ее существующие контуры задают пространство для маневра, и оно не то чтобы велико: отношения с Западом останутся такими же или станут хуже, аппетиты силовиков не уменьшатся, монополия на власть будет дополняться естественными (или противоестественными) экономическими монополиями. Эти объективные ограничения затрудняют развитие цифровой экономики и вообще разного рода модернизационные проекты — но не отменяют их вообще.
Путин четвертого срока — это президент ограниченных возможностей: во многом он остается заложником системы, которую сам же и создал
Глядя на Китай с его запредельного уровня интернет-торговлей и цифровыми финансовыми технологиями, можно предположить, что все цифровое и прогрессивное прекрасно растет иногда даже при авторитаризме и файрволле — и понимаемая в этом смысле «китайская модель» для будущего российского начальства выглядит сейчас вдохновляющим примером. Даже если Трамп и Меркель окончательно перестанут разговаривать с Путиным, Навального сошлют в Нижний Новгород, в России закроют Фейсбук и введут выездные визы — крупные окологосударственные банки и интернет-компании все так же будут развивать новые сервисы, специалисты по городской среде будут советовать муниципалитетам сделать транспорт, как в Барселоне (они-то успели туда съездить), а просвещенные олигархи будут строить стадионы и музеи мечты. Да, многие светлые умы уедут, потому что невыносимо, и, да, есть риск домодернизироваться совсем уж до состояния Северной Кореи — но вообще (и это тоже неприятное открытие последних лет) новые технологии не обязательно становятся результатом политических свобод и сами по себе к ним не ведут. Цифровой мир, который еще недавно казался идеальным пространством общественной самоорганизации и свободного доступа к информации, сегодня все больше выглядит инструментом для информационных манипуляций и контроля над социумом: Путин с айфоном — в этой картине нет ничего невозможного, просто у него будут установлены другие приложения, чем у Цукерберга. И если следующему поколению когда-нибудь придется сделать выбор между технологиями и свободой — я бы не взялся сейчас угадать, за что оно отдаст свой голос.
Новые технологии не обязательно становятся результатом политических свобод и сами по себе к ним не ведут. Цифровой мир сегодня все больше выглядит инструментом для информационных манипуляций и контроля над социумом
* Юрий Сапрыкин — журналист, в прошлом главный редактор журнала «Афиша» (2003–2008) и шеф редактор «Рамблер — Афиша» (2011–2014), постоянный колумнист NT.
