На прошлой неделе стало известно, что президентская администрация включила в программу подготовки будущих губернаторов прыжки с парашютом, бросание гранат, стрельбу из автомата и даже проползание под едущим БТР. В соцсетях сразу задались тревожным вопросом: к чему теперь готовиться жителям регионов, которым достались такие руководители? Но не менее интересны и другие вопросы — как федерация в России эволюционировала до такого состояния и чего ждать в дальнейшем?
Кадровый хаос
В текущем году в России прошли две крупные волны массовых отставок губернаторов. Весной лишились своих постов главы 7 регионов, а осенью — уже 11.
Все эти отставки произошли с общей формулировкой «по собственному желанию», хотя российское общество прекрасно знает, чье это желание на самом деле. Примечательно, что многие из отставников до последнего дня отрицали свой уход, но после звонка из Кремля у них внезапно возникло «собственное желание» подать в отставку.
Несмотря на столь масштабные кадровые перестановки, их довольно трудно сложить в общую, системную картину. У российских наблюдателей принято говорить о том, будто Путин делает ставку на «молодых технократов». Однако в некоторых регионах новыми губернаторами стали весьма немолодые «силовики» — например, в Карелии и Дагестане.
Новым главой Дагестана вместо местного уроженца Рамазана Абдулатипова, который известен как специалист по межнациональным отношениям, был назначен московский генерал полиции Владимир Васильев. Дагестан — самый многоэтнический регион Северного Кавказа, поэтому попытка решить его проблемы полицейскими методами может привести только к новым конфликтам.
Многие новые назначенцы, действительно, моложе своих предшественников, им около 40 лет. При этом их компетентность часто вызывает вопросы. Например, самым молодым губернатором в России является 31-летний Антон Алиханов. В 2016 году Путин назначил его управлять Калининградской областью, хотя в этом регионе Алиханов жил всего 1 год. Однако с тех пор он стал известен только своим неумением решать местные социальные проблемы и скандалами с журналистами.
Кстати, заметим, что возраст губернаторов далеко не всегда является основной причиной их отставки. Например, губернатор Белгородской обрасти Евгений Савченко занимает свой пост еще с 1993 года, а Аман Тулеев правит Кемеровской областью с 1997-го. Однако, несмотря на эти «рекорды», Путин их не меняет.
Самый молодой губернатор, 31-летний Антон Алиханов, 2016 году возглавил Калининградскую область, где жил всего год. С тех пор он стал известен только своим неумением решать местные социальные проблемы и скандалами с журналистами
Можно отметить и такое правило — новыми губернаторами все чаще назначают «варягов», то есть тех, кто не имеет никакого биографического отношения к данному региону. Это позволяет Кремлю подавить любую региональную идентичность, изображая все российские регионы «одинаковыми».
Например, москвич Андрей Никитин никогда не жил в Великом Новгороде, но возглавил Новгородскую область. То же самое произошло с другим московским чиновником — Александром Бречаловым: он был назначен на пост главы Удмуртии, хотя никакого отношения к этой республике он не имеет. Вся карьера Андрея Травникова была связана с Вологдой и Северо-Западным федеральным округом. Однако в октябре он был внезапно назначен губернатором Новосибирской области. Такие перестановки производят впечатление кадрового хаоса.
Эксперт Комитета гражданских инициатив Александр Кынев полагает, что основной целью массовых замен губернаторов является снижение уровня протестной активности граждан. Хотя это сугубо имиджевая и паллиативная мера. Но она позволяет Кремлю, ничего существенно не меняя в региональной политике, предложить новые лица во власти как «надежду на перемены к лучшему». И такая «надежда» работает несколько лет, но затем вновь приходится менять «не оправдавшего» ее губернатора…
Превентивная демократия
Эти массовые отставки и назначения губернаторов было бы не совсем правильно связывать только с приближающимися президентскими выборами 2018 года. Дело в том, что это привычная практика для президента Путина с самого начала его третьего срока в 2012 году. Тогда же, в 2012 году, политолог Владислав Иноземцев дал этой практике точное определение — «превентивная демократия».
Смысл «превентивной демократии» состоит в том, что вместо свободного выдвижения кандидатов на губернаторские посты президент Путин заранее назначает «исполняющего обязанности губернатора». И впоследствии граждане за него голосуют, поскольку на этого кандидата работает вся административная и пропагандистская машина, а выдвижение оппозиционных фигур практически невозможно.
Можно отметить и такой парадокс: с приходом в президентскую администрацию Сергея Кириенко, некогда известного как «либерал», Россия в региональной политике окончательно вернулась к советской системе назначаемых «первых секретарей». Только если тогда они представляли КПСС, то сегодня партию «Единая Россия». И по иронии истории их утверждение происходит в том же здании на Старой площади в Москве, где прежде располагался ЦК КПСС, а сегодня — администрация президента.
С приходом в президентскую администрацию Сергея Кириенко, некогда известного как «либерал», Россия в региональной политике окончательно вернулась к советской системе назначаемых «первых секретарей»
Формально губернаторские выборы в России существуют, они были восстановлены указом президента Медведева в 2012 году. Но фактически они превращены в процедуру электорального утверждения того или иного кремлевского назначенца. 10 сентября состоялись выборы губернаторов 16 российских регионов, и повсюду победили те, кто предварительно был назначен Путиным «временно исполняющим обязанности».
«Превентивная демократия» выглядит более изощренной, «гибридной» технологией, чем прямое назначение губернаторов президентом, которое осуществлялось в 2004–2012 годах. С одной стороны, результат получается тот же, но с другой — возникает иллюзия демократического избрания главы региона.
Почему «постфедерализм» нестабилен?
Исторические причины складывания такой модели коренятся, видимо, в том, что президент Путин до сих пор испытывает острый психологический комплекс по поводу распада СССР, который он считает «крупнейшей геополитической катастрофой». Поэтому он стремится абсолютно контролировать все российские регионы, не допуская там действительно свободных выборов.
Однако его диктаторские действия неизменно производятся во внешне демократической оболочке. Те, кого он назначает губернаторами, затем проходят формальную процедуру общенародных выборов. Это весьма похоже на аннексию Крыма, решение о которой было принято в Кремле, но российская пропаганда изображает ее, как «волю самих крымчан, выраженную на референдуме».
Профессор Пермского университета Павел Лузин считает главным качеством тех лиц, которых Путин назначает губернаторами, их абсолютную покорность президенту. Новые губернаторы не должны быть ни публичными политиками, ни самостоятельными бизнесменами, но обязаны полностью зависеть от государства. С точки зрения Кремля, эффективный губернатор — это не тот, кто добивается каких-то успехов в регионе, а тот, кто беспрекословно исполняет приказы и не допускает никаких противоречий между метрополией и колониями.
Разумеется, что от столь покорных фигур совершенно невозможно ожидать того, что они будут хоть каким-то образом защищать интересы тех регионов, которыми они поставлены руководить. А те представители региональных элит, которые не вполне вписываются в «вертикаль власти», рискуют попасть под федеральные репрессии. Так, например, в 2017 году были арестованы 2 руководителя региона (бывший и действующий) и 8 вице-губернаторов.
Главное качество тех лиц, которых Путин назначает губернаторами, их абсолютная покорность президенту. Новые губернаторы не должны быть ни публичными политиками, ни самостоятельными бизнесменами, но обязаны полностью зависеть от государства
Хотя Россия продолжает официально называться федерацией, нынешнюю политическую систему уже невозможно считать федеративной. Такой режим можно определить как «постфедералистский». Регионы, которые в Конституции именуются «субъектами Федерации», сегодня по факту превращены лишь в «объекты» управления из центра. Время от времени обсуждается идея «укрупнения регионов», причем не потому, что сами их жители этого желают, но для удобства централизованного управления. Вся региональная политика строится не на том, чтобы заинтересовать регионы в развитии их прямых взаимосвязей (что и составляет смысл федерализма), а на удержании их силой.
В нынешней России все выборы являются заведомо предрешенными. Но парадокс состоит в том, что именно в этой заведомой предрешенности и кроется главная угроза для кремлевского постфедералистского режима. Очередная победа Путина на президентских выборах 2018 года выглядит неизбежной, но она только подчеркнет тот факт, что модель «вертикали власти» носит абсолютно персоналистский характер, она «заточена» исключительно под его личность. А следовательно, она немедленно обрушится при отходе авторитарного лидера от власти — мировая история не знает иных примеров. Сохранить стабильность в России могла бы реально федеративная модель — но ее, по иронии истории, Кремль как раз всячески отвергает. Покорные солдаты «вертикали» пока кажутся ему надежнее…
* Политолог и философ, редактор онлайн-журнала Afterempire.info, Таллин.
