Стефа Шерлинг была подругой моей бабушки, Любы Кац-Каган, удивительным образом сохранившей этот альбом — уникальный документ, свидетельствующий о том колоссальном энтузиазме и эйфории, которыми были полны молодые провинциальные интеллигенты после Февральской революции. Что ожидало тех людей, которые делали записи на этих страницах, страшно подумать. Но, во всяком случае, судьба одного из них, писавшего Стефе вольнолюбивые четверостишия каллиграфическим почерком архитектора, мне известна: мой дед Давид Трауб умер в поселке Вожаель Коми АССР в 1946 году, не дожив до своего освобождения нескольких дней. Его судьба не исключение, а зловещее правило большой жатвы, которая началась тогда, когда альбом был заполнен до конца.
Помни день 27-го февраля 1917 г. (первый день русской революции). Этот великий исторический день не повторится. Будут ли укреплены завоевания или завоеванное будет вновь потеряно, пусть память об этом дне живет в твоем сознании, как яркий живительный солнечный день после продолжительной мрачной хмурой погоды. Этот день стоит жизни…
Меер,
Марта 27-го дня 1917 г.
Мой сосед — большой философ, / Что ни слово — то совет, / И на каждую остроту / Непременно даст ответ. / Я спросил его однажды: / — Для нужды иль для красы / На груди под самым сердцем / Носят женщины часы? / И с улыбкой ядовитой / Был таков ответ его: / — Пусть хоть что-нибудь да бьется, / Где не бьется ничего.
На память Стефе от Саши
Тверь, 16.4.17
Провозглашена свобода совести. Открыт перед всеми путь к науке и искусству. Воспользуясь знаниями, ставшими теперь нам доступными, мы, молодое поколение, станем теперь зодчими, которые создадут свободную Россию.
Помни, что ты, как женщина и еврейка, только теперь получила возможность приложить свой труд на пользу народа.
Вперед, свободная гражданка, вперед за Россию, нашу отчизну.
Н. Кац-Каган, 19 апреля 1917 г.
Город Тверь после революции: все еще живы и полны иллюзий. Молодой человек и девушка слева — дед и бабушка, хранители альбома
Помни, Стефа, слова великого социалиста: «Будущее принадлежит женщине и рабочему!»
Как счастливы должны быть мы, Стефа, ставшие свободными гражданами, только еще вступив в жизнь, только начиная жить, и как благодарны должны быть тем, кто жизнь свою положил в борьбе за святую свободу.
Л. К.-К.
19 апреля 1917 г.
Помнишь, как Печорин говорил когда-то: «Чувствую в себе силы необъятные!» Хорошо было бы, если бы каждая из нас, свободных гражданок, сказала то же, особенно в такие великие дни!
Особенно от тебя, милая Стефа, желает слышать эти слова «соседушка» по парте Маруся.
Плюй на все и береги свое здоровье!
О. П., г. Тверь, 18.3.1917
Жизнь есть сон. Желаю приятного сна!
Над вольной мыслью Богу неугодны / Насилие и гнет, / Она, в веках рожденная, свободна, / В оковах не умрет.
Давид
Тверь, 18 августа 17
Мне хочется роз, роз ярких и красных, / Мне хочется взоров горячих и страстных, / И розы, как губы, и губы, как розы, / Дурманят и манят, и жгут, как мимозы / …Мне хочется роз, роз бледных и пряных, / Мне хочется ласк, неясных, туманных, / Тех ласк без конца, тех ласк без начала, / Чтоб все закружилось, чтоб все замолчало…
На уроке гигиены, 15 сентября 1917 года, от соседки Мили
На память милой Стефе
Сердце девушки — улица шумная;/ Сердце девушки — блещущий храм;/ Сердце девушки — книга научная;/ Сборник песен, комедий и драм. / Сердце девушки — сказка волнистая, / Сердце девушки — яркий рассвет. / Это сердце — молитва хвалебная, / Это сердце — разбитый куплет. / Сердце девушки — искра раздутая, / Темный лес и прозрачный ручей. / Сердце девушки — касса замкнутая, / От которой есть масса ключей.
Лиза, Тверь, 1917 г., 7 октября
Вы спрашиваете, Стефа, сколько раз менял я свои политические убеждения, — увы, к стыду моему, много, но зато теперь я гордо могу сказать: истиной звучат для меня сейчас лишь одни слова: «В борьбе обретешь ты право свое!»
1 апреля 1917 г.
Самое лучшее средство от веснушек — мазать голову кольдкремом (журнал для хозяек или для женщин — точно не помню).
Моня Ольшвац, 4.4.17
Люби, если стою…
Забудь, если нет.
Нодя
