Два диктатора — Франко ( слева) и Муссолини (справа)
В 1956 году Франсиско Франко находился у власти в течение 17 лет, ему было 63 года. Тогда-то и появился симптоматичный анекдот: у каудильо на столе лежат две папки, на одной написано: «Проблемы, которые решит время», а на другой: «Проблемы, решенные временем»; его любимое занятие — перекладывать бумаги из одной папки в другую.
К 2017 году Владимир Путин находится у власти 18 лет, ему вот-вот исполнится 65. Характерная черта его правления: есть ряд проблем, решаемых временем или нефтяной конъюнктурой, и есть ряд проблем, которые предстоит решить времени или нефтяной конъюнктуре. В холодное лето 2017 года появился симптоматичный анекдот: Путин приходит к гадалке, а она и говорит: «Править тебе осталось одно лето, потом тебя не переизберут». «Значит, лета не будет», — откликается на это Путин.
«Путин приходит к гадалке, а она и говорит: «Править тебе осталось одно лето, потом тебя не переизберут». «Значит, лета не будет», — откликается на это Путин»
Охота на кита
За 18 лет пребывания у власти, в течение которых Владимир Путин обошел по числу дней у штурвала другого великого кормчего — Леонида Брежнева, — президент России сформировал впечатление своей собственной безальтернативности и, пожалуй, даже политического и физического бессмертия. Не знаю, произошло ли импортозамещение в отечественном торсостроении, но после охоты на щуку и рыбалки со спиннингом с попутным предъявлением «корпуса короля» все прекрасно поняли: никто никуда уходить не собирается.
Кстати, Франсиско Франко тоже любил уединиться с удочкой и спиннингом — это была его страсть, государственными делами после шестидесяти он явным образом тяготился. Правда, рыбачил он не так далеко от Мадрида, как Путин от Москвы, — всего лишь в Ла Гранхе, загородной летней резиденции, в совершенно упоительных местах в 80 километрах к северу от столицы. Франко, как и Брежнев, еще любил охоту — только не на кабанов, а оленей и куропаток.
Испанский «двор» времен позднего Франко не был монолитен, там существовало множество элитных группировок — от твердолобых фалангистов до прагматичных технократов, мечтавших открыть страну миру и превратить ее в оазис рыночной экономики. И по мере того, как каудильо в прямом и переносном смысле превращался в дедушку, главным достоинством представителя того или иного клана стала способность пробиться на прием к первому лицу и обратить его в свою веру. Не то чтобы диктатор действовал в жанре «дедушка старый, ему все равно», но почти каждый проситель мог быть удовлетворен. С одной стороны, страна была автаркичной, жила антикоммунизмом и антимасонством, но, с другой, еще в конце 1950-х министры финансово-экономического блока Ульястрес и Наварро Рубио взяли курс на постепенное открытие испанской экономики и ее либерализацию, а знаменитому министру информации и туризма Мануэлю Фраге в 1960-е удалось значительно ослабить давление цензуры и начать убеждать свободный мир в том, что Spain is different (слоган туристической рекламы Испании тех времен).
«Двор» Путина тоже не монолитен — нет более несовместимых людей, чем, например, Игорь Сечин и Алексей Кудрин. И Путин тоже превращается не только в дедушку в буквальном смысле слова, но и в «дедушку нации». Это уже не то чтобы более мягкий, а скорее более размягченный стиль правления, порождающий надежды у лидеров разных элитных групп, что именно они приватизируют президента после 2018 года и именно в их интересах будет осуществляться транзит власти. Правда, совершенно непонятно, когда этот транзит начнется: возможно, не почувствовав себя в полной физической безопасности, в 2024 году Путин не захочет уходить на покой и, обнажив торс, отправится на рыбалку уже не на щуку, а на кита.
Кстати, последнее — это не шутка: летом 1968 года 76-летний Франко загарпунил 22-тонного кита. Правда, католическое воспитание мешало ему раздеваться на публике.
Испанский «двор» времен позднего Франко не был монолитен, там существовало множество элитных группировок — от твердолобых фалангистов до прагматичных технократов, мечтавших открыть страну миру и превратить ее в оазис рыночной экономики
Застывшее время
Словом, рабство на галерах будет продолжено. Франко тоже ведь жаловался на тяжесть руководящей доли, говорил, что «власть — это не привилегия, а скорее обязанность, требующая верности и самопожертвования». Был не чужд тому, чтобы пустить слезу в особенно эмоциональные моменты, особенно в минуты умиления самим собой.
Почти два десятилетия испанские элиты были озабочены попытками убедить Франко в необходимости реформ, а также старались подтолкнуть его к тому, чтобы он побыстрее назвал наследника. Другая часть элит, напротив, пыталась удержать его от реформ и не хотела никаких наследников вроде того же принца Хуана Карлоса. Хотя и относилась к нему снисходительно, вовсе не подозревая, что в то время безынициативный и лояльный Франко молодой человек сможет затеять транзит Испании к демократии. В результате, как писал автор великолепной биографии Франко Пол Престон, «дифференциация (политических группировок. — NT)… отражала одно — желание уцелеть после приближающейся кончины каудильо».
Время шло, но ничего не менялось. В этом смысле тогдашняя Испания была очень похожа на Советский Союз, где тоже танцы вокруг возможных реформ занимали десятилетия, но не двигалось вообще ничего. Примерно в таком же состоянии политического полупаралича находится и современная Россия: программа Грефа, программа ИНСОРа в период правления Дмитрия Медведева, «Стратегия-2020», новая программа Кудрина. Сколько еще нужно предъявить программ, чтобы убедить нашего каудильо в необходимости делать хотя бы что-нибудь. Рассуждения же о важности цифровой революции очень напоминают бесконечный бубнеж Брежнева о научно-техническом прогрессе (НТП). Комплексная программа развития НТП писалась годами. Потом развалился СССР, и нужда в ней отпала.
У «дедушкиных» режимов всегда кругом враги. Франко любил порассуждать вполне в духе нашего высшего руководителя. Например, в 1970 году он заявил: «Мир и порядок, которым мы радуемся более тридцати лет (нам здесь, в России, надо будет для полной аналогии дотянуть вместе с Путиным до конца президентского срока 2024–2030 годов. — А.К.), пробудили ненависть тех сил, что неизменно препятствовали процветанию нашего народа».
Рассуждения же о важности цифровой революции очень напоминают бесконечный бубнеж Брежнева о научно-техническом прогрессе
Прощается, но не уходит
В свои последние годы Франко очень напоминал Брежнева после его инсульта в конце 1974 года — немощный, не всегда адекватный, сентиментальный, нерешительный дедушка. Когда Брежнев заговорил в ближнем кругу о своем возможном уходе на покой, его заполошно и, что характерно, искренне пытались убедить в том, что этого делать не надо. На последнем съезде Сталина (XIX, в 1952 году) его лукавая попытка публичного отказа от высших должностей не спровоцировала ничего, кроме животного страха всей его клики за свою жизнь — его стали умолять остаться. И кроме этого страха было еще и ожидание непримиримой борьбы за власть — Сталин не подготовил себе преемника. С преемничеством в позднебрежневское время было более или менее понятно — Юрий Андропов. Если только не принимать во внимание тот факт, что вместе с вождем успела состариться до предсмертного состояния вся значимая элита. Что предполагало, в свою очередь, отчаянную борьбу за власть после каждого этапа «гонки на лафетах» — череды кончин высших руководителей.
Франко умирал, но «бункеру» — ультраконсервативной части элиты — он нужен был живым. Не только потому, что идеологически представители фаланги все-таки влияли на каудильо определяющим образом, но и по той причине, что они не были уверены в победе в политической борьбе после смерти Франко. Фалангисты не знали и не хотели знать иного транзита, кроме как продления жизни диктатора.
Франко умирал, но «бункеру» — ультраконсервативной части элиты — он нужен был живым. Фалангисты не знали и не хотели знать иного транзита, кроме как продления жизни диктатора
«Это делается для того, — пишет в своей книге «В тени королей» профессор Филип Манов из Бременского университета, — чтобы ослабить кризис, связанный с его (диктатора. — NT) смертью, и облегчить передачу власти». Окружение Франко изо всех сил старалось продлить ему жизнь: это давало шанс, дотянув до определенной даты, на переутверждение полномочий председателя кортесов Алехандро Валькарсела и расширяло возможности для давления на Хуана Карлоса, чтобы он назначил премьер-министром человека, устраивающего ультраконсерваторов. Проблема была только в том, что Франко уже не приходил в сознание, и его пребывание на этом свете поддерживалось искусственно. 19 ноября 1975 года дочь каудильо потребовала, чтобы его отключили от аппаратуры жизнеобеспечения, на следующее утро он скончался.
Режим Франко был обречен еще до его физической кончины. Рабы на галерах иногда живут дольше самих галер.
