На афише театра New York City Center — Диана Вишнева в костюме короля Людовика XIV. При входе в зал зрителям вручают программку с вложенной в нее узкой бумажной полоской, где напечатано всего несколько слов, — и при взгляде на это объявление каждый вздыхает: Дианы не будет. Одна из лучших балерин нашего времени недолечила травмированную ногу и не смогла исполнить свою мечту: в первый раз в жизни выйти в мужской роли. Но лишь четыре человека из полуторатысячного зала разворачиваются и уходят до начала представления; то есть они приходили в театр только ради Вишневой. Остальные — «в предвкушении чего-то нового, что обещало название вечера — Ardani 25 dance gala.
Миссия выполнима
«Ардани» — это два человека, Сергей и Гаянэ Данилян. Четверть века назад, едва окончив ГИТИС, они решили поменять отечественный балет и отношение к нему — в стране и за ее пределами.
Конечно, наши театры ездили на гастроли задолго до появления на свет «Ардани артистс». Бежала по лондонской сцене Уланова (и в кулисах складывались в штабеля будущие знаменитые английские балетмейстеры), строгие шеренги лебедей покоряли Нью-Йорк… С течением времени у европейцев и американцев закрепился своеобразный взгляд на вещи: российский — тогда еще советский — балет стал ассоциироваться только с классикой. Русские в «Дон Кихоте», «Лебедином озере»? Да, везите, и побольше! Новые постановки, поиски? Нет, спасибо, не надо.
Правда, долгое время нам и предложить-то было нечего. Правивший в Большом Юрий Григорович разрешал ставить в его театре только тем хореографам, что заведомо не могли быть ему конкурентами, местность была выжжена лет на тридцать вперед. Но факт остается фактом: к девяностым годам ХХ века к нашим театрам в Европе и в Штатах стали относиться только как к эксплуататорам классики. Отрасль вывозила на экспорт «наследие», а собственное производство балетов если и существовало, то в неконкурентноспособном виде. Изменить эту ситуацию и взялись Сергей и Гаянэ Данилян.
Русские в «Дон Кихоте», «Лебедином озере»? Да, везите, и побольше! Новые постановки, поиски? Нет, спасибо, не надо
Первый их проект был внутри страны, и назывался он «Божественная»: речь еще не шла ни о производстве собственных программ, ни о знакомстве целых государств с труппами, им прежде неведомыми. Это был слом границы — для начала между Большим и Мариинским театрами. Две главные труппы страны десятилетиями не контактировали между собой, рассказывая друг о друге ехидные анекдоты (каждая школа считает, что только она танцует правильно). И вдруг юная, только что окончившая школу «божественная» Диана Вишнева влетела на сцену Большого в «Дон Кихоте». Это было похоже на слом Берлинской стены — ну надо же, за «занавесом» тоже есть люди, и какие! Потом Москве была явлена Ульяна Лопаткина — так был закреплен успех.
По рецепту дягилева
Хотя на афише в Нью-Йорке и стоит цифра 25, внутри которой — визиты Большого в США и знакомство Штатов с труппой Бориса Эйфмана, что теперь чуть ли не ежегодно собирает дань со своих восторженных американских поклонников, Даниляны самой важной частью своей истории считают последнее десятилетие. Именно в этот период с их помощью стали появляться на свет новые балеты.
Они следуют дягилевской идее и практике — соединять в работе артистов, хореографов, композиторов и художников.
Создание нового и предъявление его миру — занятие рискованное и в смысле денег, и в смысле репутации. Для проектов «Ардани» («Короли танца», «Красота в движении», «Диалоги», «Отражения», «Соло для двоих») ставили спектакли Кристофер Уилдон, Алексей Ратманский, Джон Ноймайер и многие другие выдающиеся хореографы. Сначала «внешняя» идея была в том, чтобы показать: наши артисты могут танцевать не только вечную классику, они прекрасны и в сегодняшних сочинениях. Именно так новые роли получили Николай Цискаридзе и Диана Вишнева, Наталья Осипова и Иван Васильев, и немаленькое еще количество солистов Большого и Мариинки. «Внутренняя» же была обращена к обитателям нашей страны, привыкшим, что классика — наше все, и можно жить вовсе без премьер: годами же жили! Их, зрителей, участие звезд первой величины должно было побудить внимательнее всмотреться в непривычные тексты, этими звездами исполняемые. Ну а потом задуматься, а точно ли и в хореографии мы впереди планеты всей?
Теперь, в год двадцатипятилетия «Ардани», разговор уже идет по-другому: «Посмотрите, граждане американцы, в России и хореографы рождаются, кроме уже известного вам Ратманского, правда-правда». И вы, товарищи-граждане россияне, тоже взгляните.
Да здравствует король!
Вечер в New York City Center предъявил американским балетоманам три одноактных спектакля. Один из них, «Tristesse», был сочинен премьером American Ballet Theatre Марсело Гомесом два года назад в рамках проекта «Короли танца» (впервые его показали в Петербурге). Два других — сочинения Владимира Варнавы и Максима Петрова — не были инициированы «Ардани»: «Глина» Варнавы возникла в рамках Творческой мастерской молодой хореографии, что проходила в Мариинке, «Дивертисмент короля» был сделан Петровым для бенефиса мариинского премьера Игоря Колба. Но именно Даниляны увидели в сочинениях малоизвестных до того авторов тот потенциал, который позволяет рассчитывать на большую и славную карьеру. И устроенная нью-йоркская гастроль — этакий ласковый тычок в спину: вперед, ребята, к свету прожекторов, мировые театры еще встанут в очередь на ваши постановки.
Гомес — танцовщик с мировым именем, а в хореографии — новичок, сочиняющий первые свои опусы. Как многие дебютанты, он безумно отважен. Для «Грусти» (балет вдохновлен стихотворением Поля Элюара — тем, что начинается «Прощай, грусть! Здравствуй, грусть») выбраны этюды Шопена. Польский гений знаком примерно всем балетоманам, начиная с фокинской «Шопенианы», — и, соответственно, у каждого зрителя есть представление о том, как должны выглядеть танцы на эту меланхолическую музыку. Гомес, сочиняя танцы для себя и трех звездных коллег (Хоакин де Луц, Фридеман Фогель и Денис Матвиенко), добавил в ожидаемую грустную интонацию оттенки насмешки над собой и отчетливой горечи.
Маленький балет начинается с шутливых подначек. Танцовщики по очереди выходят на вариации, а их коллеги сидят на полу и комментируют танцы выступающего. При этом каждый артист представляет некоторую рефлексию по поводу своего амплуа — так, штутгартский премьер Фогель, образцовый «прекрасный принц», томен до невозможности и превращает каждый жест в часть галантного поклона, а мариинский премьер Матвиенко, прославившийся в ролях удалых героев, от Базиля до Спартака, получил танец-пародию на «широкую русскую душу» — прыжок перекрывает сцену, и тут же герой от полноты чувств собирается разрыдаться на груди у приятеля. Но шуточки шуточками, а посреди дружеских соревнований в виртуозности разворачивается драма непонимания. Герой Гомеса, кажется, хочет быть не просто другом герою де Луца, и получает с размаху под дых, и корчится на авансцене. А Шопен продолжает звучать — в нем нет той отчаянной безнадежности, что есть в движениях Гомеса, и этот контраст на секунду останавливает дыхание зрительного зала.
Российские же сочинители поставили совершенно друг на друга не похожие спектакли на одну и ту же тему: они задумались над тем, что такое балет.
Владимир Варнава взял музыку Дариуса Мийо и под нее превратил артистов Мариинского театра в колышащуюся гусеницу: в колонне каждый следующий танцовщик держится за локти предыдущего. Глина — это они, артисты, и есть: во что хореограф прикажет, в то и превратятся. Рассыпаясь и собираясь в колонну вновь, артисты вспоминают своими телами и осколки каких-то классических вариаций, и топотание древнего племени в «Весне священной» Вацлава Нижинского, и индийские танцы многоруких божеств, давно присвоенные Бродвеем. А меж напоминаний и цитат — потешное гримасничанье, упорное повторение: мы не всерьез, мы ж шуты и шутники.
Рассыпаясь и собираясь в колонну вновь, артисты вспоминают своими телами и осколки каких-то классических вариаций, и топотание древнего племени, и индийские танцы многоруких божеств
В балете Максима Петрова «Дивертисмент короля», поставленном на музыку Жан-Филиппа Рамо (том самом, в котором хотела станцевать Диана Вишнева и в котором надеется еще появиться на сцене Мариинского театра), предлагается совсем другой взгляд на профессию. Главный герой здесь — король Людовик XIV, участвующий как артист в балетном дивертисменте. И этот самый маленький спектакль, сплетенный из галантных па с искусностью великих ювелиров, вдруг заканчивается сценой, в которой Король (мариинский солист Филипп Степин, примчавшийся заменять Диану из отпуска и станцевавший безукоризненно хорошо) и его придворные выходят в сегодняшних костюмах — ну буквально почти что в трениках. И продолжают оставаться благородными принцами и королями в любой одежке. Потому что артисты королями и являются.
Вечер получает свою овацию, Нью-Йорк запоминает новые имена хореографов, «Ардани» вступают во вторую четверть века своей истории. Про следующий проект пока ничего не рассказывают. Но он обязательно будет.
