Появление израильского посольства в Москве и советского в Тель-Авиве — событие не просто заметное даже в те революционные месяцы, но, пожалуй, и символическое. Установление дипотношений с еврейским государством и их разрыв (дважды за короткую историю!) всякий раз знаменовали радикальные повороты в политике Москвы.
Первый разрыв
После Второй мировой войны Советский Союз твердо высказался за раздел Палестины, содействовал созданию там еврейского государства и поначалу всячески помогал Израилю, в том числе оружием. Сталин строил в отношении Израиля планы, которые не сбылись, и его отношение к еврейскому государству стало враждебным.
В начале 1953 года, когда в Москве была развязана откровенная антисемитская кампания, чувства израильтян — прежде крайне дружелюбные в отношении СССР — переменились. 9 февраля на территории советского посольства в Тель-Авиве взорвалась самодельная бомба. Пострадали водитель, жены посланника и завхоза. 12 февраля в час ночи министр иностранных дел СССР Андрей Вышинский принял в Москве израильского посланника Шмуэля Эльяшива и зачитал ему ноту о прекращении отношений в связи с терактом, совершенным против советской миссии в Израиле. Беседа продолжалась семь минут. Короче — некуда.
Через несколько месяцев после смерти Сталина, в конце июня 1953 года, отношения с Израилем восстановили. 8 августа на сессии Верховного Совета новый глава правительства Георгий Маленков объяснил это стремлением «ослабить общую напряженность». Характеризуя отношения с арабскими странами, Маленков говорил о «дружеском сотрудничестве». В отношении Израиля слово «дружеское» отсутствовало. Годы усиленной антисемитской пропаганды не прошли даром.
Шестидневная война
В июне 1967 года маленький Израиль за несколько дней наголову разгромил объединенные силы арабских государств. Впавшие в отчаяние египетские руководители умоляли Москву остановить израильское наступление любыми средствами. За четыре дня стотысячная египетская армия была полностью разгромлена. Израильтяне не знали, что делать с таким количеством пленных. Тем, кто умел плавать, разрешали плыть на другой берег Суэцкого канала, к своим.
ВОЕННЫЙ УСПЕХ ИЗРАИЛЯ СОВЕТСКИЕ ВОЕННЫЕ ВОСПРИНЯЛИ КАК ЛИЧНОЕ ОСКОРБЛЕНИЕ. ТЕМ БОЛЕЕ ЧТО АРАБЫ СРАЗУ ПРЕДЪЯВИЛИ ПРЕТЕНЗИИ МОСКВЕ: МАЛО ПОМОГАЛИ
Оглушительное поражение арабских армий произвело тяжелое впечатление на руководителей СССР и до крайности разозлило наших военачальников, воспринявших его как личное оскорбление. В Москве не сомневались, что арабские армии, оснащенные лучшим в мире советским оружием и обучавшиеся военному искусству у советских же инструкторов, должны были одержать победу. Министр обороны маршал Гречко и секретарь ЦК по военной промышленности Устинов не знали, как объяснить случившееся. Тем более что арабы сразу предъявили претензии Москве: мы проиграли, потому что ваши танки и самолеты хуже американских, и вообще — вы нам мало помогали и не вступили в войну на нашей стороне…
10 июня первый заместитель министра иностранных дел Василий Кузнецов принял посла Израиля Катриэля Каца в Москве и зачитал ему заявление советского правительства о разрыве дипломатических отношений «ввиду продолжения агрессии со стороны Израиля против арабских государств». Советская печать получила указание масштабно поддержать арабские страны и разоблачать преступления Израиля. Столичные городские власти организовали кампанию возмущения израильской агрессией. Москвичей освободили от работы, снабдили плакатами и в теплый июньский день отправили митинговать к израильскому посольству.
18 июня израильские дипломаты заперли двери посольства и вернулись домой. Закрылось и советское посольство в Тель-Авиве: дипломаты сели в Хайфе на теплоход «Дзержинский» и 22 июня уже были в Одессе.
Вне игры
Практического смысла в разрыве дипотношений, когда война уже закончилась, не было. Но советские руководители закусив удила просто не знали, что еще придумать, лишь бы уязвить Израиль и хоть чем-то порадовать арабские страны. Те приветствовали решение Москвы разорвать отношения с Израилем. Тем более что они стали получать советское оружие в удвоенном количестве. Казалось, СССР приобрел себе на Арабском Востоке друзей на вечные времена. Но вскоре выяснилось, что Москва не в состоянии играть в регионе ключевую роль — как раз в силу отсутствия дипотношений с Израилем. А главный союзник на Ближнем Востоке — Египет, забыв о недавней дружбе, предпочел обратиться к американцам, которые и помогли ему подписать мирный договор с Израилем.
В Москве сознавали ущербность своей позиции. Активным сторонником налаживания секретного канала связи с еврейским государством был председатель КГБ Юрий Андропов. Он не раз предпринимал попытки самостоятельно, в обход МИДа, заниматься внешней политикой. КГБ, например, когда канцлером был Вилли Брандт, хотел установить особые отношения с правительством ФРГ. Предпринимала Лубянка и попытки наладить доверительный канал связи с госсекретарем США Генри Киссинджером, но эту акцию сорвал министр иностранных дел Андрей Громыко, который конкуренции не терпел и ревниво относился к любым попыткам вторжения в его епархию. А вот что касается Израиля, то Громыко не возражал против активности КГБ — ведь МИД из-за отсутствия дипотношений все равно никак участвовать в этой интриге не мог.
Миссия Примакова
Тайные контакты с Израилем были поручены Евгению Примакову, организационную сторону взял на себя КГБ. Миссия была важной, утвержденной решением Политбюро от 5 августа 1971 года. Евгения Максимовича напутствовали и Андропов, и Громыко. Примаков был заместителем директора академического института, то есть считался представителем общественности. Это исключало демарши со стороны арабских стран, если сведения о его миссии стали бы достоянием гласности.
С августа 1971-го по сентябрь 1977 года Примаков не раз тайно приезжал в Израиль либо встречался с израильскими представителями в столице Австрии. Его собеседниками были руководители страны: премьер-министр Голда Меир, министр обороны Моше Даян и министр иностранных дел Абба Эвен, потом новая команда — премьер-министр Ицхак Рабин, министр иностранных дел Игал Алон, министр обороны Шимон Перес. Затем — Менахем Бегин. Израильтян, конечно, прежде всего интересовало, кого представляет Примаков, каковы его полномочия. Он отвечал, что «направлен в Израиль с неофициальной и конфиденциальной миссией советским руководством». Идея состояла в том, чтобы убедить Израиль покинуть занятые в ходе шестидневной войны 1967 года территории — сектор Газа и Западный берег реки Иордан. Взамен предлагались гарантии безопасности. Но израильтяне объяснили ему, что считают внешние гарантии пустой бумажкой, которая не спасет их в случае нападения арабских стран. Голда Меир напомнила Примакову, как легко в 1967 году были выведены с Синайского полуострова войска ООН, разъединявшие Израиль и Египет, когда этого потребовал египетский президент Насер. После этого и вспыхнула война…
Гнев генсека
В октябре 1973 года на Ближнем Востоке разразилась новая война. Брежнев сказал Громыко:
— Будем участвовать в переговорах, надо гарантировать границы Израиля. В свое время установим с ним дипломатические отношения.
Министр заметил:
— Арабы обидятся. Шум будет.
Брежнев выругался:
— Пошли они к … матери! Мы сколько лет им предлагали разумный путь. Нет, они хотели повоевать. Пожалуйста: мы дали им технику, новейшую. Они имели двойное превосходство в танках и авиации, тройное — в артиллерии, а в противовоздушных и противотанковых средствах — абсолютное превосходство. И что? Их опять раздолбали… Мы за них воевать не будем. И затевать мировую войну из-за них тем более не собираюсь…
Но Политбюро не решилось изменить ближневосточную политику. Потому что после 1967 года антиизраильские и антисемитские чувства глубоко укоренились в обществе. В советской элите сложилась сплоченная когорта людей, которые жизнь посвятили борьбе с мировым сионизмом, понимая под этим борьбу с евреями. Среди них были как истинные фанатики, так и просто зарабатывающие себе этим на жизнь, благо, платежеспособный спрос все увеличивался — в газетах, журналах, на радио и телевидении…
Смена ориентиров
При Горбачеве советская внешняя политика радикально переменилась. Но восстановить отношения с еврейским государством Горбачев и Шеварднадзе не решались, зная настроения в стране. Внешнюю политику определяли советские арабисты, перенявшие от своих арабских друзей ненависть к Соединенным Штатам, Западу, Израилю, евреям, либералам, демократам…
Сменивший Эдуарда Шеварднадзе в январе 1991 года Александр Бессмертных был первым советским министром, побывавшим в Израиле. Он понимал, что советская дипломатия ничего не сможет сделать, если не вступит в переговоры с Израилем и не восстановит с ним отношения. Горбачев возразил министру: арабские друзья будут шуметь. Бессмертных хладнокровно ответил президенту:
— Михаил Сергеевич, все будет нормально. Только что прошла война в Персидском заливе, и те, кто мог бы шуметь, утратили свои позиции.
Глава палестинцев Ясир Арафат не от большого ума поддержал Саддама Хусейна, когда иракский президент оккупировал Кувейт, чтобы ограбить богатого соседа. Арафата тогда осудил почти весь арабский мир, и в 1991 году он вел себя тихо.
Но решение обменяться послами принял все-таки новый министр иностранных дел СССР Борис Панкин, до того посол в Чехословакии, — единственный советский посол, который в августе 1991 года открыто выступил против ГКЧП. Теперь уже Горбачев говорил своему министру, что предстоит «менять ориентиры, отбрасывать предубеждения» и на Ближнем Востоке налаживать контакты с благополучной Саудовской Аравией, а не с Муамаром Каддафи и Ясиром Арафатом.
Министр Панкин на сессии Генассамблеи ООН фактически по собственной инициативе негативно отозвался о печально знаменитой резолюции ООН от 1975 года, которая приравнивала сионизм к расизму. В результате Генассамблея проголосовала за отмену этой резолюции. А позже, в том же году, именно Панкин открыл Мадридскую международную конференцию по Ближнему Востоку, в которой приняли участие и арабы, и израильтяне, — и это выглядело как обнадеживающий знак.
Послом в Израиль отправился Александр Бовин. Его колоритная фигура прибавила интереса к израильским делам.
БЕНЬЯМИН НЕТАНЬЯХУ ПРИЕЗЖАЕТ В МОСКВУ ЧАЩЕ, ЧЕМ В ВАШИНГТОН. НО ОТНОШЕНИЕ РОССИЙСКОГО ПОЛИТИЧЕСКОГО ИСТЕБЛИШМЕНТА К ИЗРАИЛЮ ОСТАЛОСЬ ПРЕЖНИМ
Здравую позицию в ближневосточных делах занимал и первый министр иностранных дел новой России Андрей Козырев. Сменивший его на Смоленской площади Евгений Примаков, совершая длительные поездки по Ближнему Востоку, побывал и в арабских странах, и в Израиле. Но стало заметным и возвращение к прежней расстановке фигур на доске: Соединенные Штаты больше поддерживают Израиль, а Россия вновь начала, скорее, склоняться к старым друзьям в арабском мире…
Прежний взгляд
Президент Путин — в отличие от своих предшественников — не испытывает неприязни к еврейскому государству. Премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху приезжает в Москву чаще, чем в Вашингтон. Но в целом отношение российского политического истеблишмента к Израилю осталось прежним: особыми знаками расположения пользуются не израильтяне, а «арабские друзья». Правда, теперь вся нерастраченная любовь к ним перешла от Египта на Сирию, которая ценится в Москве как самое антиамерикански настроенное государство на Ближнем Востоке. Да, Сирия расколота, там полыхает гражданская война. Но есть только одна тема, в которой сходятся все сирийцы: Израиль — это враг, которого надо уничтожить. И даже те, кто не любит Башара Асада, говорят, что его посадили на трон сионисты…
