На премьере «Демократии» в Лондоне в числе зрителей оказались и персонажи пьесы — Райнхард Вильке и Хорст Эмке, немецкие политики из правительства Вилли Брандта. После спектакля они, возбужденные воспоминаниями о собственных интригах, до утра поили артистов красным вином — главным напитком социал-демократов — и ностальгировали по ушедшей эпохе политических романтиков и идеалистов. Московская «Демократия» так же пьянит и уносит в мир политических грез, где счастье человечества достигается путем краха отдельно взятой человеческой судьбы.
ШПИОНЫ КАК МЫ
Майкл Фрейн, английский драматург, писатель, переводчик и публицист, большой поклонник Чехова (перевел на английский все его главные пьесы), известен русской публике по популярной комедии «Шум за сценой» (многие годы идет в Театре им. Моссовета) и по интеллектуальной драме «Копенгаген» (хит МХТ с Олегом Табаковым в роли Нильса Бора). В «Демократии» Фрейн соединил два столь любимых им жанра, и получилась политическая комедия, балансирующая между интеллектуальным фарсом и откровенной буффонадой. Авантюрный сюжет, целиком и полностью основанный на реальных событиях, разворачивается в начале 70-х годов прошлого века в ФРГ, в администрации федерального канцлера Вилли Брандта. Молодой партийный активист Гюнтер Гийом, отмеченный вниманием партийных лидеров, становится личным референтом Брандта и, по сути, его главным доверенным лицом, а затем и ближайшим другом. Спустя два года служба безопасности разоблачает Гийома как шпиона Штази, после чего Вилли Брандт уходит в отставку, а Гийом получает 13 лет тюрьмы.
Веселый, добродушный шпион почти влюбляет в себя лидера нации, с легкостью вытаскивая из него не только необходимые сведения, но и все его личные тайны, сомнения, пороки и слабости
Это, пожалуй, единственный случай в истории мировой разведки, когда агент спецслужб достиг первого уровня доступа к государственным секретам: то, что не удалось героическому вымышленному Штирлицу-Исаеву, удалось скромному фотографу из Восточной Германии. Майкл Фрейн почти дословно воспроизводит в пьесе донесения Гийома, его стенограммы с заседаний высшего руководства и неформальных встреч в кругу политической элиты Западной Германии, его диалоги с канцлером Брандтом во время предвыборных поездок и дружеских встреч за бокалом красного вина. К моменту ареста веселый, добродушный шпион почти влюбляет в себя лидера нации, с легкостью вытаскивая из него не только необходимые сведения, но и все его личные тайны, сомнения, пороки и слабости. Степень доверия канцлера к своему помощнику была столь велика, что он отказывался верить собственным силовикам и отвергал их любые подозрения. Только когда наручники щелкнули на запястьях и прозвучало ставшее хрестоматийным признание: «Я гражданин ГДР и офицер Министерства безопасности!» — канцлеру пришлось признать очевидное.
История дружбы и предательства на фоне политического противостояния двух миров, разделенных Берлинской стеной, стирает границы между политикой и частной жизнью, постепенно подводя героев к мысли, что политический выбор — это всегда выбор нравственный, какими бы высокими целями мы ни стремились его оправдать.
ПРОЗРАЧНЫЕ СТЕНЫ
Конечно, в представлении авторов «Демократии» Вилли Брандт олицетворяет собой тип политика-идеалиста со своей системой ценностей, ради которых он готов жертвовать и амбициями, и карьерой. Неслучайно ключевым эпизодом для понимания сути характера Брандта становится его легендарный визит в Варшаву, когда весь мир обошла фотография коленопреклоненного немецкого канцлера, застывшего в немом покаянии перед мемориалом памяти жертв Холокоста. Брандт пытался помирить непримиримых, разделить ответственность за преступления Третьего рейха, объединить нацию, разорванную историей. Брандт верил в силу убеждения и в силу протянутой руки. Именно он был первым немецким канцлером, посетившим Израиль. Именно он первым обратился к восточным немцам как к соотечественникам, чем вызвал раздражение и гнев у политических элит по обе стороны Стены. «Мы должны научиться жить со Стеной, — говорил Брандт. — Нам надо подумать о том, чтобы сделать ее прозрачной». Именно таким — убежденным в ценностях демократии, романтиком и жизнелюбом, неравнодушным человеком с острым умом, способным на сопереживание и сомнения, открытым и уязвимым — играет Брандта Илья Исаев.
Гюнтер Гийом (Петр Красилов), как и положено шпиону, изображает из себя циничного повесу, легкого в общении, исполнительного в делах, в меру угодливого, в меру льстивого, всегда готового откликнуться двусмысленной шуткой или свежим анекдотцем. Театральности образу добавляет и лукавый драматургический ход: когда герой не только комментирует происходящее на сцене (то, что на театральном языке называется апартом), но и постоянно общается со своим шефом — резидентом Арно Кречманом (Андрей Бажин), человеком-невидимкой в белом плаще, которого никто «не видит» кроме зрителей. Кроме того, место в директорской ложе занимает неподвижный гражданин-манекен в пиджаке, к которому то и дело почтительно обращаются шпионы, называя его «Мишей» (эту кличку носил Маркус Вольф, шеф Штази, известный как марионетка Кремля и ставленник КГБ). Гюнтер Гийом, реальный исторический герой, проведший в заключении шесть лет из полученных по приговору тринадцати и обмененный на восемь западногерманских агентов, получил на родине звание полковника, орден Карла Маркса и скончался от рака в 1995 году. Это был маленький толстый человек в очках, оставшийся в фотоархивах безмолвной тенью Вилли Брандта, склонившейся над его ухом. Сценический образ Гийома облагорожен блестящими монологами Фрейна, природным обаянием артиста Красилова и человеколюбием режиссера Бородина. Все вместе они придумали летящего, неунывающего, азартного Труффальдино, слугу двух господ, не очень доверяющего ни одному из хозяев, но способного оценить красоту игры и интриги. Похоже, только в момент ареста герой в полной степени осознал масштаб своего «подвига» перед родиной и масштаб своего человеческого предательства.
Говоря о пьесе, Фрейн подчеркивает, что его в этой истории прежде всего волновала сложность — сложность окружающего нас мира и сложность стоящего перед нами человека. «Каждый из нас, по сути, сам демократия, — говорит Фрейн. — Мы храним в себе разные ценности, которые часто вступают в конфликт друг с другом внутри нас. Мы должны найти способ примирить в себе эти противоречия, чтобы начать действовать дальше».
Похоже, только в момент ареста герой в полной степени осознал масштаб своего «подвига» перед родиной и масштаб своего человеческого предательства
Настоящий Вилли Брандт после отставки еще в течение почти двадцати лет оставался одним из самых авторитетных политиков мира, он дожил до падения Стены и объединения Германии. И шпионский сюжет в его биографии остался лишь досадным эпизодом.
Вилли Брандт из «Демократии» ничего этого еще не знал. Он покидает политическую сцену разбитым, опозоренным, под улюлюканье желтой прессы и обывателей, которые еще вчера восторженно кричали ему «Вилли! Вилли!» Он не слышит, как Гюнтер Гийом, растерявший все свое обаяние, кричит в пустоту: «Вилли, это не я! Не я!» Он не увидит, как прозрачные двери растают в темноте и выросшая на их месте огромная стена рухнет к ногам тех, ради которых он протягивал руки миру.
«Демократия» — это мужской спектакль, в нем действуют только мужчины, неосознанно подчеркивая женскую природу дела, которому они так истово служат: политике. Собственно, и сама демократия — женщина. Которой можно восхищаться, но которую можно и обесчестить.
