Когда со все большею настойчивостью Дума напоминает, что надо организовать тыл для успешной борьбы, а власть продолжает твердить, что организовать — значит организовать революцию, и сознательно предпочитает хаос и дезорганизацию — что это, глупость или измена?.. Когда на почве общего недовольства и раздражения власть намеренно занимается вызыванием народных вспышек... когда намеренно вызываются волнения и беспорядки путем провокации и при том знают, что это может служить мотивом для прекращения войны, — что это делается, сознательно или бессознательно?» — вопрошал Милюков*. Обвиняя верхушку тогдашней российской власти в политических и военных провалах, он подробно перечислил факты и имена, будоражившие общественное мнение. Риторическое обращение к залу, которым Милюков завершал несколько раз свои утверждения: «Что это, глупость или измена?» — стало крылатым.
ФАКТЫ И ДОМЫСЛЫ
Для оппозиционного либерального политика это был звездный час истории, поскольку как правительственный деятель Милюков после Февральской революции совершенно не преуспел: он был вынужден уйти из состава Временного правительства, всего лишь два месяца пробыв министром иностранных дел. Спустя еще полгода рухнула та власть, с которой Милюков связывал осуществление революционных чаяний. Более того, он все сильнее терял влияние в собственной партии, строительству которой посвятил всю свою жизнь.
Речь была запрещена, а газеты, которые должны были ее опубликовать, вышли с пустыми листами. Но самиздат уже работал вовсю, и вскоре выступление Милюкова знали в каждой образованной семье России
Да и был ли тот самый «звездный час» в ноябре 1916 года? Вряд ли мы точно узнаем, прав был Павел Николаевич Милюков или нет, когда впоследствии, в Гражданскую войну и особенно в эмиграции, уверял, будто совершенно не ожидал такого общественного эффекта от своей речи. Поскольку большинство белой эмиграции сочло Февральскую революцию роковой ошибкой, первой в цепи поразивших Россию беззаконий, Милюкову было, конечно, сподручнее оправдываться. Но не кривил ли он душой?
Как Милюков, так и его либеральные, и даже многие консервативные коллеги были еще раньше встревожены тем, что война, ведомая правительством Николая II, неизбежно приведет Россию к революции. Разнообразным пугающим слухам придавалось преувеличенное значение. Теперь-то мы практически уверены, что отсутствие решающих военных побед объяснялось чисто объективными причинами инфраструктурной отсталости России. И что даже в таких условиях Россия вполне могла рассчитывать на победу вместе с западными союзниками.
Но ждали не тяжелой войны с сильнейшим государством Европы, а легкой победоносной прогулки до Берлина и Вены. Когда этого не получилось, стали, конечно, искать виноватых. А там и до верховной власти было добраться недолго.
Получается, что имперский русский патриотизм и либералы сокрушили самодержавие совместными усилиями.
Факты речи Милюкова, прозвучавшей с трибуны Государственной думы, широко известны. Он старался убедить большинство депутатов в наличии неких темных сил, овладевших династией и ведущих страну к сепаратному миру. Хотя находились депутаты, возмущавшиеся такой постановкой вопроса, подавляющее большинство хором отвечало: «Измена!»
Это и создало эффект сильной речи, которая поэтому и была запрещена, а газеты, которые должны были ее опубликовать, вышли с пустыми листами. Но самиздат уже работал вовсю, и вскоре выступление Милюкова знали в каждой образованной семье России. И, конечно, верили ему, а не пожелавшему отмолчаться правительству. Верил и дипломатический корпус союзников.
ЗАГОВОРЩИКИ
Царь решил не придавать большого значения демаршу Милюкова. Он не стал накалять обстановку, а даже уволил в отставку первого министра Штюрмера — особенного нелюбимца Думы, чуть ли не главу «темных сил». Но мира в отношениях между ветвями власти это не прибавило. Даже взятый из среды самой Думы министр внутренних дел Протопопов подвергался постоянным нападкам как «предатель» и «ставленник распутинской клики».
Характерно, что в борьбе с «распутинским влиянием» зачинщиками всегда выступали черносотенцы. Они же и поставили роковую точку, убив Распутина в ночь на 30 декабря 1916 года. Заговорщиков возглавлял лидер крайних правых в Думе Пуришкевич. Убийство всем известного царского любимца, оставшееся безнаказанным, ужаснуло народ: раз можно убить царского фаворита, значит, можно добраться и до самого царя. Поэтому можно сказать, что в обострении революционной ситуации убийство Распутина сыграло более заметную роль, чем речь Милюкова, хотя она, возможно, в некоторой степени подтолкнула самих убийц, которые думали, что спасают монархию.
ДВЕ ДУМЫ
Что можно сказать сейчас, по прошествии ста лет? Да, Россия вела войну и управлялась в войну хуже большинства великих держав. Не обнаружено никаких достоверных свидетельств о том, что Николай II или кто-то из его окружения готовили сепаратный мир. Ни либералы, ни правые не причастны к организации тех народных выступлений в Петрограде в феврале 1917 года, сокрушивших монархию (хотя бы уже потому, что от народа их отделяла зияющая социальная пропасть). Мнение о том, что думские выступления оказывали решающее влияние на народные настроения, доказать в принципе невозможно.
Сейчас любят проводить какие-то параллели между нынешней ситуацией и предреволюционным временем. Смело скажу, что таких параллелей не вижу ни одной. Россия не ведет мировую войну в составе международной коалиции. У современной России вообще нет больших союзников, как и больших врагов. Следовательно, никакая внешняя сила не заинтересована в ее поражении.
Далее, Государственные думы, разделенные столетием, сходятся только по названию. Государственная дума начала ХХ века представляла то, что принято называть гражданским обществом. Многие депутаты избирались независимо от власти, вопреки ей и в конце концов составили ей мощную оппозицию. У них были свои источники дохода, связанные с частным бизнесом, а не с разворовыванием государственных ресурсов. Ничего похожего нет сейчас в помине. Нынешние депутаты Думы — часть чиновного аппарата государства.
Наконец, третий фактор. Степень развала государственности сейчас, по-видимому, превосходит ту, что имела место сто лет назад. Особенно ощутим развал правовой системы. Революцией меж тем и не пахнет. Российское государство может не бояться чудить дальше. Оно, как неуловимый Джо, просто никому не нужно за собственными пределами. Внутри них, кроме тех, кто имеет власть, по-видимому, тоже.
Документы
Из речи П.Н. Милюкова:
«<…> Мы потеряли веру в то, что эта власть может нас привести к победе. <…> С тех пор, как выявилось в Четвертой Государственной думе то большинство, которого ей раньше не доставало, большинство, готовое дать доверие кабинету, достойному этого доверия, с этих самых пор все почти члены кабинета, которые сколько-нибудь могли рассчитывать на доверие, все они один за другим систематически должны были покинуть кабинет. И если мы говорили, что у нашей власти нет ни знаний, ни талантов, необходимых для настоящей минуты, то, господа, теперь эта власть опустилась ниже того уровня, на каком она стояла в нормальное время нашей русской жизни, и пропасть между нами и ею расширилась и стала непроходимою. Господа, тогда, год тому назад, был отдан под следствие Сухомлинов**, теперь он освобожден. Тогда ненавистные министры были удалены до открытия сессии, теперь число их увеличилось новым членом. Не обращаясь к уму и знаниям власти, мы обращались тогда к ее патриотизму и к ее добросовестности. Можем ли мы это сделать теперь?
Во французской желтой книге был опубликован германский документ, в котором преподавались правила, как дезорганизовать неприятельскую страну, как создать в ней брожение и беспорядки. Господа, если бы наше правительство хотело намеренно поставить перед собой эту задачу, или если бы германцы захотели употребить на это свои средства, средства влияния или средства подкупа, то ничего лучшего они не могли сделать, как поступать так, как поступало русское правительство. И вы, господа, имеете теперь последствия. Еще 13 июня 1916 года с этой кафедры я предупреждал, что «ядовитое семя подозрения уже дает обильные плоды», что «из края в край земли русской расползаются темные слухи о предательстве и измене». Я цитирую свои тогдашние слова. Я указывал тогда, — привожу опять мои слова, — что «слухи эти забираются высоко и никого не щадят». Увы, господа, это предупреждение, как все другие, не было принято во внимание. В результате, в заявлении 28-ми председателей губернских управ, собравшихся в Москве 29 октября этого года, вы имеете следующие указания: «мучительное, страшное подозрение, зловещие слухи о предательстве и измене, о темных силах, борющихся в пользу Германии и стремящихся путем разрушения народного единства и сеяния розни подготовить почву для позорного мира, перешли ныне в ясное сознание, что вражеская рука тайно влияет на направление хода наших государственных дел». <…>
Господа, я не хотел бы идти навстречу излишней, быть может, болезненной подозрительности, с которой реагирует на все происходящее взволнованное чувство русского патриота. Но как вы будете опровергать возможность подобных подозрений, когда кучка темных личностей руководит в личных и низменных интересах важнейшими государственными делами?»
(Цит. по: «Документы ХХ века», http://doc20vek.ru/node/1428)
Из «Воспоминаний»:
«Я сознавал тот риск, которому подвергался, но считал необходимым с ним не считаться, ибо, действительно, наступал «решительный час». Я говорил о слухах об «измене», неудержимо распространяющихся в стране, о действиях правительства, возбуждающих общественное негодование, причем в каждом случае предоставлял слушателям решить, «глупость» это «или измена». Аудитория решительно поддержала своим одобрением второе толкование — даже там, где сам я не был в нем вполне уверен. Эти места моей речи особенно запомнились и широко распространились не только в русской, но и в иностранной печати».
(П.Н. Милюков, «Воспоминания», Нью-Йорк, 1955)
* Милюков Павел Николаевич (1859–1943) — политический деятель, историк, публицист. Лидер Конституционно-демократической партии. После Февральской революции — министр иностранных дел Временного правительства. Эмигрировал из России в ноябре 1918 года. Умер и похоронен во Франции.
** Сухомлинов Владимир Александрович (1848–1926) — генерал, в 1909–1915 годах — военный министр.
