Как только стало известно о смерти в СИЗО «Водник» топ-менеджера «Роскосмоса» Владимира Евдокимова, я позвонила Лене, банковскому работнику 25 лет от роду.
«Лена, а кто сейчас смотрящий* в «Воднике»?» — «Асланбек А. (Лена назвала фамилию полностью. — Авт.). — «А кто за общаком смотрит?» Лена произносит номер камеры и имя без запинки. «А опера И.П. знаешь?» — «Знаю. Он очень трусливый». — «Он под блаткомитетом?» — «Нет, он как раз нет».
История Лены
Лена разрешила назвать свою фамилию и рассказать свою историю. Лена Рощина работала заведующей одним из отделений Сбербанка в Москве, когда решила выйти замуж за заключенного, который содержался в СИЗО № 5 «Водник» на северо-западе Москвы, у метро «Водный стадион». Ее избранником был простой парень, севший по глупой, ерундовой краже. Казалось бы, чего проще? Он пишет заявление, она пишет заявление, назначается дата, невеста заходит в тюрьму, расписываются, целуются — невеста выходит из тюрьмы в статусе жены и имеет право на свидания. Но нет. Лена столкнулась с тем, что в качестве платы за разрешение на брак у нее начали вымогать данные клиентов Сбербанка. Причем воздействовала на нее крепкая спайка: тогдашний смотрящий за тюрьмой Фридон и оперативник Евгений К. Фридон посылал ей номера кредитных карт, куда Лена должна была переводить деньги клиентов, а оперативный сотрудник К. звонил ей на мобильный и угрожал: если она не будет этого делать, ее жениха пристрелят на этапе при попытке к бегству.
Лена записала угрозы на диктофон, сделала скриншоты посланий из СИЗО и отправилась в соседнее с «Водником» здание — Управление Федеральной службы исполнения наказаний по Москве. Она долго ходила на опросы и допросы, показывала и рассказывала, в конце концов дело кончилось тем, что Фридона отправили на этап, опер К. уволился из СИЗО и работает сейчас, по сведениям Лены, в полиции, а замуж за своего избранника Лена вышла уже на зоне под Архангельском.
Лену в разгар всей этой истории уволили из Сбербанка — причем по требованию опера «Водника» К., который не поленился лично явиться к руководству Лены. Потом Лену восстановили, но она уже ушла сама, чего уж.
Странный зэк
Если бы Лена не сказала об увольнении опера К. — очень известного
в «Воднике» персонажа — я бы посоветовала следствию по делу о гибели Евдокимова присмотреться именно к этому оперу. А про другого человека — опера И.П. — я спросила Лену, потому что он упоминался в недавней sms-переписке с волей обитателей камеры, в которой и произошла трагедия с Владимиром Евдокимовым. Эта переписка у меня есть. Там же в связке с опером И.П. упоминается и некий Дионисий Золотов (ранее Денис Тумаркин — имя сменил после первой судимости).
Лена столкнулась с тем, что в качестве платы за разрешение на брак у нее начали вымогать данные клиентов Сбербанка. Причем воздействовали на нее тогдашний смотрящий
за тюрьмой Фридон и оперативник Евгений Ким
Имя Золотова уже всплыло в СМИ в связи с гибелью Евдокимова — якобы они сидели в одной камере. Золотов-Тумаркин — профессиональный «решальщик», ранее судимый, который сначала устраивал предпринимателям проблемы с правоохранительными органами, а потом «решал проблему» за очень хорошие деньги. Правоохранители участвовали и в схеме, и в доле. Золотов дал показания на начальника УВД ЗАО Москвы Рожкова, тому дали десять лет, а Золотову — шесть.
Очень странно, что «решальщик» Золотов в момент гибели Евдокимова содержался в СИЗО «Водник». Апелляция у него прошла в Верховном суде в августе 2016 года, и он давно должен был отправиться на этап.
Более того, заключенные централа «Водник» уверяют, что Золотов очень мало проводил времени в камере. А где он его проводил, можно только догадываться. Я бы не исключила, что он принимал живое и деятельное участие в вымогательстве денег у «экономических» заключенных — обычное дело для московских централов, особенно для «Водника». Заключенные говорят, что у Золотова было трое подручных. Приводятся и другие подробности интересной жизни именно этого осужденного на централе, включая выбор им напитков и моделей планшетов. Конечно, после всего произошедшего нам могут сказать, что Золотов был оставлен в отряде хозобслуги, но в таком случае он никак не мог находиться в той же камере, что и подследственные с подсудимыми. К тому же если срок больше пяти лет и ты не в первый раз судим — эти два обстоятельства полностью закрывают возможность распределения в хозотряд.
Скорее всего, Золотов был оформлен агентом, но, судя по всему, именно этих функций особо не выполнял, занимаясь совсем другими вещами — что называется, «по специальности».
Лично я знаю двух сидящих
в «Воднике» банкиров и одного бывшего сотрудника РЖД (сейчас он на свободе), которые в 2016 году платили огромные суммы «за приличные условия» в СИЗО (порядка 0,5 млн рублей в месяц).
Владимир Евдокимов был арестован 1 декабря 2016 года. То есть у него «разводная» схема была в самом разгаре. Именно в этот момент Евдокимова переводят из «приличных условий» в другую камеру. Там, где другие условия и куда незадолго до этого переводят Золотова.
И еще одно: заключенные «Водника» рассказывают, что за два дня до гибели Евдокимова в той же камере вешался другой арестант — подозреваемый в нарушении авторских прав. Его вытащили из петли, откачали, огласке происшествие предавать не стали.
Камерная иерархия
История, которая произошла в «Воднике» с Леной Рощиной и ее женихом, датируется 2015 и 2016 годами. Заключенные, которые принимали в ней участие (в том числе смотрящий, граждане из блатного мира и так называемая «шерсть» — поддерживающие режим) сидели в общем корпусе. А трагедия с Евдокимовым произошла в ином корпусе — в спецблоке.
Другие тюрьмы так или иначе строятся примерно по тому же принципу, что и «Водник». Если ты знаешь устройство тюрьмы, тебе достаточно сказать номер камеры, чтобы ты понял, что происходит с тем или иным заключенным.
Общий корпус состоит из камер, номера которых начинаются на 2, 3, 4. Например, смотрящий за тюрьмой не так давно сидел в камере 217. Здесь содержатся первоходы и рецидивисты, которые попали за кражи, разбой, наркотики. Немедийные лица, общеуголовные преступления. Здесь повсюду есть мобильные телефоны, устойчивая межкамерная связь («дорога»), ослабленный административный контроль. В общем корпусе на первом этаже есть четыре камеры, так называемый малый спец, где сидят по двое: они используются либо как пересылочные камеры для пожизненных, либо для осужденных по терроризму. Там давящая атмосфера: двухэтажные узкие шконки, туалет и приваренный к стене стол. Это для особых случаев.
Второй корпус — спецблок. Камеры, которые начинаются на 5 и 6. Но между ними очень большая разница. Тот же Евдокимов сначала сидел «на пятерках», а потом его перевели в камеру «на шестерках».
«Пятерки» — это «заморозка». Телефонов нет, межкамерной связи нет, усиленный контроль, на дверях помимо обычных замков еще и электронные. Из этих камер продольный (дежурный по коридору) не имеет права самостоятельно вывести заключенного — только в присутствии ДПНСИ (дежурного помощника начальника следственного изолятора). Здесь же находятся медицинский кабинет, душевая и тоже так называемый малый спец — три двухместные камеры и одна четырехместная.
Люди неопытные — то есть, скорее всего, загремевшие по экономическим статьям, — считают, что в малонаселенных камерах сидеть лучше, чем в общих. Но это полное отсутствие связи с внешним миром и усиленный контроль: четыре смены дежурных ходят по коридору с пеленгатором (это помимо стационарных глушилок) и ищут признаки мобильной связи. «К нам в камеру однажды все-таки затащили телефон, но через три часа унесли обратно — засекли. Но унесли без всяких последствий для нас», — говорит один из бывших обитателей «пятерок» Степан Зимин, политзаключенный по «болотному делу». Он провел там два года.
На «шестерках» меньшая заморозка, есть мобильная связь, есть «дорога», правда, с малолетками, которые содержатся здесь же. По межкамерной связи малолеткам передают сигареты, которые в передачах им запрещены. На «шестерках» содержатся известные публике сидельцы, плюс серьезные граждане, взятые с крупными партиями наркотиков, — руководство СИЗО считает их такими же важными зэк?, как и политических. Здесь есть отличный спортзал для всего спецблока, тренажеры покупали сами сидельцы.
В спецблоке «Водника» свято соблюдается правило не сажать вместе граждан, совершивших насильственные и ненасильственные преступления. В других СИЗО и в общем блоке это правило не соблюдается.
В начале 2013 года в «Воднике» сделали большой ремонт. Именно тогда в камерах установили видеонаблюдение, и у дальняков (туалетов) появились двери — раньше их не было. Никаких замков, конечно, на этих дверях не полагается. И тогда же, в 2013 году, на территории СИЗО началось строительство огромного православного храма.
«Я тогда сидел в камере 503, — вспоминает Степан Зимин, — она выходила окнами на въезд в СИЗО. Однажды мы увидели, как открылись ворота и во двор въехали 5–6 черных «ниссанов» с мигалками, машины полиции, еще что-то невообразимое. Мы поняли, что приехал Патриарх, и связали это с финансированием, которое выделила РПЦ в связи со строительством храма. Не сомневаюсь, что часть денег попилили, но на эти же деньги отремонтировали, например, сборку (помещение, где осужденные ждут выезда в суд. — Авт.)».
Связь
Связь с внешним миром — то, чего не хватает в любом СИЗО. Если Владимир Евдокимов искал неформальной связи с внешним миром, ему нужно было перевестись из «пятерок» на «шестерки». Если его хотели к этому подтолкнуть — тоже. Но речь идет именно о неформальной связи. С официальной в «Воднике» дела обстоят очень хорошо.
«Водник» стал первым в России СИЗО, в котором появились официальные звонки по телефону — прежде всего для спецблока. Для звонков нужно разрешение следователя — если подследственный, если под судом — то судьи.
Как и в любом СИЗО, в «Воднике» есть спецчасть — там проверяют письма. Но не только. Большие проблемы могут начаться у всей камеры, если кто-то решил жаловаться, обойдя спецчасть. Из спецчасти жалоба может и не выйти, поэтому можно пожаловаться на условия содержания членам ОНК. Тогда
в «Воднике» устраивают «веселую жизнь» всей камере: перестают выводить в душ и спортзал, отбирают телевизор, грубо проводят обыски, выкидывая продукты на пол. Если камера проявляет понимание и жалоб больше нет, через месяц-другой жизнь налаживается.
Заключенные «Водника» рассказывают, что за два дня до гибели Владимира Евдокимова в той же камере вешался другой арестант — подозреваемый в нарушении авторских прав. Его вытащили из петли, откачали
Неформальная связь нужна не только заключенным. Она нужна операм и следователям. Поэтому в тюрьме много агентов, ведущих внутрикамерные разработки. Это могут быть сотрудники МВД, работающие под прикрытием, или завербованные уже в тюрьме осужденные. Практически все, прошедшие через «Водник», а среди них много сотрудников «Руси Сидящей», да и мой собственный муж Алексей Козлов, заверяют: в каждой, буквально в каждой камере на «Воднике» сидит агент, даже в двухместной. Там, где больше двух, рано или поздно агента вычисляют. Один из сидельцев вспоминает: «С нашим агентом у нас была четкая договоренность: мы знаем, кто ты, ты видишь, что мы здесь в камере варим самогон, но когда ты идешь к оперу — не говори ему про самогон».
И это довольно легко сделать. Потому что агент не из-за самогона с тобой сидит. Он сидит для того, чтобы обсудить с тобой обстоятельства твоего уголовного дела. Все это понимают, но чем дольше сидишь, тем больше хочется с кем-то поговорить. Типичный случай — когда даже самый осторожный человек вдруг вздыхает и полушепотом произносит: «Ребята, вы не представляете, сколько у меня было денег (наркотиков, малолеток и т.д.)». И все. И люди получают свой срок на основании показаний агента в суде. Так устроена тюрьма.
* Смотрящий — уголовный авторитет, который следит за исполнением воровских понятий в конкретной тюрьме, назначается «положенцем» или вором в законе.
Фото: с сайта СИЗО №5 sizo-vodnik.ru, архив «Русь сядящая»
