В 2017 году Петербургский международный экономический форум (ПМЭФ) по всем параметрам достиг наконец той точки развития, к которой стремился много лет — среди его постоянных участников почти не осталось чем-либо недовольных. Более всего ПМЭФ напоминает теперь Советский Союз накануне его распада: огромная масса больших госпроектов, авторы которых слишком заняты, чтобы слышать друг друга, и слишком сильно связаны взаимными обязательствами, чтобы что-то решать.
Роскошь в своем кругу
После переезда площадки форума из «Ленэкспо» в пригород, в Шушары, исчезли бесконечные очереди из черных мерседесов, ожидающих посадки и высадки высокопоставленных гостей. Руководители иностранных компаний, главные и самые желанные гости ПМЭФ, перестали изумляться непрерывному изменению графиков встреч своих высокопоставленных русских партнеров, которых вечно вызывают то к Путину в Стрельну, то на совещание в Москву, то еще куда-нибудь. Несмотря на постоянный рост цен на выставочные площади, в 2017 году стенды участников ПМЭФ ломились от демонстрационной роскоши. Внешэкономбанк (ВЭБ) встречал гостей в фойе летающим квадрокоптером-мотоциклом (он пока никуда не летает), КамАЗ — беспилотным электроавтобусом (он никуда не едет), «Роснефть» — тысячами свисающих с потолка производственных фотографий (их невозможно рассмотреть), «Уралкалий» — тропическим садом: в России, о чем мало кто догадывается, — официальный Год экологии.
Дух бессмысленного ажиотажа, который раньше чувствовался на ПМЭФ в каждом углу, наконец выветрился и исчез: хотя 10 тыс. участников форума все так же деловито куда-то постоянно идут, теперь они делают это неспешно и точно зная, куда они идут. Испарилась с форума и непрерывная жажда участия в открытых и закрытых вечеринках. С одной стороны, на ПМЭФ теперь нет олигархов — даже те, кто раньше привлекал внимание публики именно в таком качестве, теперь солидные руководители и на форуме появляются только тогда, когда это необходимо, остальные встречи проходят или в городе, или вообще за городом, это хороший тон. Он задан, в общем, Владимиром Путиным, предпочитающим беседовать с гостями не в Шушарах, а в резиденции в Стрельне, — на площадке ПМЭФ президент появился на несколько часов.
С другой стороны, сами вечеринки никуда не делись, разве что стали спокойнее. Мест и приглашений хватает всем, и они, как правило, бесплатны — за многие годы проведения форума всякий уже знает, кому позвонить и с кем договориться, переговоры о том, кто и к кому придет веселиться, начинаются едва ли не с января. Если же какой-то бедолага не усвоил правила игры, то можно компенсировать: расторопные менеджеры приторговывают местами в ресторанах, где проходят увеселительные мероприятия, по $3–4 тыс. за столик. И это, можно сказать, справедливо — деловые связи стоят денег. При таких ценах люди склонны развлекаться солидно и спокойно, не торопясь.
Впрочем, деньги неважны. Поскольку бÓльшая часть экспонентов ПМЭФ — компании или государственные, или зависящие от госбюджета, вопрос об источниках благополучия не возникает, а частным структурам приходится равняться на госфлагманов или не отсвечивать. Впрочем, последнее не всегда возможно и по престижным соображениям, и по чисто коммерческим: для иностранцев, отлично выучивших правила игры, форум в Санкт-Петербурге — место, где государство официально удостоверяет в качестве третьей стороны и частные сделки.
ПМЭФ напоминает теперь Советский Союз накануне его распада: огромная масса больших госпроектов, авторы которых слишком заняты, чтобы слышать друг друга, и слишком сильно связаны, чтобы что-то решать
Основная масса соглашений на ПМЭФ-2017, впрочем, как и в прошлые годы, — соглашения или меморандумы о сотрудничестве и взаимопонимании: Владимирской области с Новгородской, и наоборот, АСИ с РЖД и РЖД с Открытым правительством, министерств и ассоциаций производителей мороженого, японской торгово-промышленной палаты с дагестанским союзом операторов ЖКХ. БÓльшая часть этих соглашений мало что стоит, но вписывается в статистику «сделок, заключенных на ПМЭФ». Впрочем, и настоящих сделок на ПМЭФ немало — проходящие куда-то мимо озабоченные представители американской Chevron или японской Itochu знают, зачем они прилетели в Санкт-Петербург, хотя их сделки, как правило, не слишком крупные и редко объявляются официально.
На этом фоне уже мало кого, кроме участников, интересует официальная часть ПМЭФ — многочисленные панели, круглые столы, презентации, дискуссионные площадки, теледебаты и пресс-конференции, то есть все, что должно составлять информационное наполнение главного экономического форума России. С ним в 2017 году все особенно показательно — главное, что можно выяснить на форуме, — «решение пока обсуждается и еще не принято».
О чем говорить, когда не о чем говорить
То, что на форуме в Санкт-Петербурге не будет каких-либо новостей, стало очевидно еще за неделю до открытия ПМЭФ, 1 июня. Главный содержательный вопрос на лето-осень 2017 года — ожидание будущей экономической программы на президентские выборы. В конце мая выяснилось, что ее пока нет и не будет: Алексей Кудрин передал президенту программу Центра стратегических разработок, бизнес-омбудсмен Борис Титов — программу «Столыпинского клуба», представители правительства в лице главы Минэкономики Максима Орешкина создали правительственную версию плана действий на 2018–2025 годы, она не согласована частью правительства, и поэтому тоже официально не готова. Все документы, кроме мало кого интересующей презентации «Столыпинского клуба», циркулируют в коридорах власти под грифом «ДСП»; известно, что в течение двух месяцев Владимир Путин намерен дополнительно обсуждать идеи реформ. Как и в каком порядке — его дело. Правда, вопрос налогов на 2018–2020 годы все же нужно решить быстро — без этого глава Минфина Антон Силуанов просто не может сверстать трехлетний бюджет. Но налоговое совещание в Кремле, на котором предполагается решить (или не решить), увеличивать НДС и снижать ставки соцсборов с 2019 года (предложение Максима Орешкина) или же немного увеличивать дефицит бюджета на 2018–2019 годы (предложение Алексея Кудрина), пройдет примерно через две недели после завершения ПМЭФ.
Налоги и будущие реформы — главный вопрос, который интересует всех потенциальных инвесторов. Если ответа на этот вопрос нет, то все остальное тоже, в общем, условно — невозможно строить завод лакокрасочных материалов в Липецке или вкладывать в автосборку в Хабаровске, не имея информации о будущем налоговом и бюджетном режиме хотя бы на три года вперед.
Может показаться, что это технические тонкости — но на деле это главный вопрос. За налоговым режимом и вопросами структурных реформ стоят и политические проблемы — новый курс имеет смысл поручать новому составу правительства, для старого курса это не нужно; и трудовые — вопрос о пенсионном возрасте и будущем пенсионной системы — это во многом вопрос стоимости и наличия рабочей силы для новых проектов в России; и финансовые — в основном бюджетные средства в России заранее поделены, обычная цена вопроса — это 500–600 млрд руб. в год постоянно перераспределяемых денег, и любые реформы изменяют расклад сил в борьбе за эти $10 млрд. Наконец, это и вопрос информационного обеспечения — новый курс требует дорогой медийной поддержки: на форуме стенды окологосударственных медийных холдингов выглядели богаче, чем даже стенды «Газпрома» и Сбербанка.
Расторопные менеджеры приторговывают местами в ресторанах, где проходят увеселительные мероприятия, по $3–4 тыс. за столик. И это справедливо — деловые связи стоят денег
И еще это вопрос мировоззренческий. Главное слово на ПМЭФ-2017— «цифровой». С 2013 по 2016 год госсектор в России настолько увлекся будущим суверенной России, вырабатывающей внутри себя оружие победы в глобальной геополитической игре, что проморгал главный процесс в мировой экономике — идущую вовсю подготовку к переходу на технологии «цифровой промышленности». О серьезности происходящего говорит, например, то, что компании и правительство Германии с 2016 года потратят на программу подготовки к этой революции более €100 млрд за четыре года. Это не только беспилотный транспорт — в основном это подключение всех производственных мощностей к единым информсетям, их роботизация, цифровизация в той же сети процессов наблюдения, контроля и сервиса (в том числе государственного), новые принципы размещения и управления производством. Революция, по оценкам, уже началась и продлится от 15 до 20 лет. Экономика России в последние три года участвует в ней почти полностью имитационно: три года экономического спада, завоевания Крыма и информационного сопротивления НАТО, ЕС и США потрачены не на то. Реформы или вернут экономику страны на общемировые рельсы, или через 7–8 лет изолируют Россию от экономик большого мира в статусе поставщика сырья и человеческих ресурсов — «купить» новые технологии, как ранее, вряд ли будет возможно, поскольку экономика-покупатель должна соответствовать в своем устройстве этим технологиям. Автоматические логистические системы неприменимы там, где, кроме нефти, нечего транспортировать до границы.
С одной стороны, на ПМЭФ это понимали практически все разумные люди — а их тут было немало. С другой, им нужно было спешить на подписание соглашения о намерениях между Пенсионным фондом Карелии и Ассоциацией практических видов стрельбы — там будут министры и швейцарские партнеры. График у всех настолько плотный, что некогда думать и некогда решать. Не сейчас. Будущее настанет потом, и оно будет светлым — летающий беспилотный бумажный мотоцикл имени главы Сбербанка Германа Грефа когда-нибудь куда-нибудь да полетит.
В начале последнего лета
В отсутствии определенной генеральной линии демонстрируемые на ПМЭФ проекты и планы отдельных частей государственной машины поражали воображение: все выглядит так, будто информационно-коммуникационная система внутри государственного аппарата полностью парализована неким компьютерным вирусом, не позволяющим участникам процесса не только координировать свои действия, заявления или планы, но и замечать, что никто тебя не слышит. Например, Минпромторг неожиданно решает продвинуть в массы много лет уже разрабатываемый проект введения «продовольственных карточек» для беднейших слоев населения. Он стоит порядка 300 млрд руб. в год госрасходов, и Минфин с недоумением констатирует, что не видит для этого ресурсов. Это никому не мешает. Рядом ЦБ строит сеть платежных карт «Мир» для бюджетников, и с «продовольственными карточками» она не связана. По соседству МВД доделывает новые электронные паспорта — тоже карточки, и тоже отдельные. Число всеобщих информсистем и проектов big data, разрабатываемых ведомствами, исчисляется десятками и сотнями. К 2020-м годам все эти системы должны коммуницировать друг с другом через информсети нового поколения — 5G. Правда, телекоммуникационные компании открыто говорят, что никаких сетей 5G не будет, поскольку все деньги уйдут на исполнение «закона Яровой» о хранении всех данных всех пользователей. Да и хранить все данные, проходящие по 5G, для нужд ФСБ невозможно.
О серьезности происходящего говорит, например, то, что компании и правительство Германии с 2016 года потратят на программу подготовки к цифровой промышленной революции более €100 млрд за четыре года
Разумеется, исторические аналогии всегда хромают. Но более всего информационный хаос при видимости полного порядка и размеренности напоминает состояние государственной власти в 1989–1991 годах. Напомним, многие старые госчиновники до сих пор вспоминают это время как очень странное. Госаппарат СССР тогда был полон сил, совершенно не опасался ни съездов народных депутатов, ни Бориса Ельцина, ни политических реформ. Он был занят масштабнейшими проектами, готовились рывки и прорывы. Но как-то странно готовились: в последние два года существования советского аппарата он почти перестал коммуницировать внутри себя: хорошие планы, даже не успев стартовать, сменялись лучшими, новые прогрессивные чиновники — члены КПСС немедля шли на повышение, ничего не успев свершить, проекты калейдоскопически сменяли друг друга. Пока, наконец, к лету 1991 года все просто не остановилось само собой, а к августу 1991-го власть просто лежала на полу, когда ее подобрало новое российское руководство.
Разумеется, история не повторяется дважды — если все пойдет так же, то все будет совсем по-другому. Но выяснять, как именно это может быть, на ПМЭФ бессмысленно — здесь все слишком заняты тем, что считается настоящим.
Фото: twitter.com/tularegion71
