В июне миру практически одновременно были представлены две версии Владимира Путина. Вариант для отечественного употребления можно было увидеть в ходе телевизионной «Прямой линии». Это был добрый волшебник, который один раз в год исправляет то, что наворотили созданные им тролли-чиновники: закрывает свалки, чинит дороги, возвращает пенсии и лечит смертельно больных. О делах военных он практически ничего не говорит. Путинские пиарщики прекрасно понимают: для российского обывателя защита от местных головотяпов куда важнее, чем оборона от мифического внешнего агрессора.
А вот в экспортном варианте, предложенном в четырех сериях Оливера Стоуна, Путин только и делает, что рассуждает о военной стратегии. И это тоже закономерно: военная сила стала сегодня главным (если вообще не единственным) внешнеполитическим инструментом России.
Поклонение «балансу сил»
Вряд ли стоит уделять много времени обсуждению путинских «альтернативных фактов». Вроде того, что российское военное вмешательство в Крыму никак не повлияло на позицию местного парламента. То, что некие люди захватили здание Крымской рады и потом «помогли» нескольким избранным депутатам сформулировать «правильные» вопросы для референдума вразрез с Конституцией, — уже этого достаточно для адекватной оценки путинской интерпретации того, что произошло на полуострове три с лишним года назад.
Куда любопытнее формулируемые российским лидером взгляды не геополитику. Отвечая на вопросы Стоуна, Путин все время возвращается к идее о том, что Москва любыми средствами должна сохранить военный баланс с Западом. Главный российский начальник уверен, что коварные США пытаются этот самый баланс разрушить разными способами — развертывая систему противоракетной обороны, принимая все новые государства в состав Североатлантического альянса и т.д. «Мы сохраним вот этот стратегический баланс. Баланс — это очень важная вещь», — твердит хозяин Кремля, поминая при этом американских ученых, которые ради обеспечения этого баланса сил передавали Советскому Союзу атомные секреты США.
При этом ни Путин, ни Стоун не расшифровывают, что именно представляет собой этот баланс.
На самом деле, если называть вещи своими именами, это — способность Москвы и Вашингтона уничтожить друг друга (а заодно и остальную планету) в атомной войне. Не случайно на вопрос интервьюера, осознают ли США российскую ядерную мощь, Путин многословно рассуждает о том, как Вашингтон эту мощь недооценивал: «Мне кажется, наши партнеры одно время считали, что Россия окажется не способна ответить на брошенные с их стороны вызовы из-за состояния нашей экономики, из-за состояния определенных отраслей промышленности, а также из-за недофинансирования научных исследований. А также по целому ряду других соображений. Но сегодня, как я считаю, все убедились, что Россия не только способна ответить на этот вызов, но и в том, что Россия, вне всякого сомнения, сделает это».
Поразительным образом о том, как именно намерена Россия сегодня ответить на ядерный вызов США, рассказывает снятый полвека знаменитый фильм Стэнли Кубрика «Доктор Стрейнджлав, или Как я перестал бояться и полюбил бомбу». Стоун продемонстрировал его Путину, явно желая «разогреть» интервьюируемого. И не ошибся. В этой сатирической фантасмагории, напомним, человечество погибает в результате взрыва «кобальт-ториевой» бомбы, которую привела в действие построенная в СССР управляемая ЭВМ «Машина судного дня», которая автоматически срабатывает, если хотя бы одна атомная бомба взорвется на советской территории. Выключить машину невозможно. Путин вполне буквально и всерьез воспринимает эту сатиру: «Вы знаете, здесь есть вещи, которые действительно заставляют кое о чем задуматься, потому что при всей фантастичности того, что мы видим на экране, есть вещи, которые являются серьезными вполне, предупреждающие о реальных опасностях. Некоторые вещи он (Кубрик. — NT) угадал даже с технической точки зрения… С тех пор мало что изменилось. Разница только в том, что современные системы вооружения стали сложнее, и вот эта идея оружия возмездия и невозможность управления этой системой с какого-то момента — они достаточно актуальны для сегодняшнего дня. Стало еще сложнее и еще опаснее».
В случае, если российские центры управления будут уничтожены американским первым ударом, система «Периметр», командный пункт которой спрятан где-то в Уралmcких горах, способен запустить российские ракеты в автоматическом режиме
Действительно, в сегодняшней России вполне всерьез готовятся к реализации сценариев Судного дня. Напомним, что наделавшее много шума заявление телепропагандиста Дмитрия Киселева о том, что Россия способна превратить США в радиоактивный пепел отталкивалось от заметки в «Российской газете». А там рассказывалось о реальной, а не фантастической системе ядерного возмездия — системе «Периметр», командный пункт которой спрятан где-то в Уральских горах. В случае, если российские центры управления будут уничтожены американским первым ударом, «Периметр» способен запустить российские ракеты в автоматическом режиме. Чуть позже публикации в «Российской газете» два федеральных телеканала «по ошибке» продемонстрировали некие «слайды», содержавшиеся в докладе военных Путину. Из них следовало, что создается оружие «Статус-6», целью которого является «поражение важных объектов экономики противника в районе побережья и нанесение гарантированного неприемлемого ущерба территории страны путем создания зон обширного радиоактивного заражения, непригодных для осуществления в этих зонах военной, хозяйственно-экономической и иной деятельности в течение длительного времени».
Из надписей на «слайде» следовало, что секретное оружие представляет собой некую торпеду, которая способна развить скорость в 100 км/ч на глубине в 1000 м. По мнению экспертов, такие дроны с боеголовками мегатонного класса будут запущены сразу же после американской ракетной атаки с тем, чтобы, достигнув через несколько суток западного и восточного побережий США, превратить их в радиоактивную пустыню. Не этот ли проект имел в виду Путин, когда сказал Стоуну, что российский ответ на развертывание ПРО будет «погрубее»?
Фантомы ПРО
Фильм Стоуна подтверждает, что выход США в 2001 году из Договора об ограничении систем противоракетной обороны (Договор по ПРО), подписанного с СССР еще в 1972 году, стал серьезнейшей психологической травмой для Путина. Российский лидер в очередной раз заявил, что «договор был краеугольным камнем всей системы международной безопасности» и что, выйдя из него и начав создавать систему ПРО, США попытались добиться военного превосходства: «В этом есть даже определенная угроза… Угроза может заключаться в том, что может создаваться даже иллюзия защиты. И это может привести к более агрессивному поведению». При этом Владимир Путин не объясняет вовсе, почему столкнувшись с таким вероломством, Кремль подписал с американцами не один, а целых два договора о сокращении стратегических наступательных вооружений — в 2002-м и 2010 году. Ведь, если принять на веру теорию о том, что Вашингтон спит и видит, как бы нанести первый удар и перехватить с помощью ПРО те российские ракеты, которые удастся запустить в ответном ударе, не понятно, почему Кремль пошел на сокращение своих ракет.
Если принять на веру теорию о том, что Вашингтон спит и видит, как бы нанести первый удар и перехватить с помощью ПРО те российские ракеты, которые удастся запустить в ответном ударе, не понятно, почему Кремль пошел на сокращение своих ракет
На самом деле, раздражение из-за выхода американцев из Договора по ПРО вызвано не военной угрозой. Путин возмущен тем, что американцы отказались от соглашения, которое определяло привилегированное, даже уникальное положение России. Пока Договор по ПРО действовал, он фиксировал, что Россия, во-первых, является государством, способным уничтожить самую могущественную страну в мире, и эта страна вынуждена с таким положением согласиться.
Когда же Стоун спрашивает, какие опасности исходят от ПРО, Путин говорит откровенную неправду. В частности, он утверждает, что США размешают свои базы в восточноевропейских странах, хотят уничтожать российские ракеты на разгонном этапе траектории. Между тем, еще в 2009 году Конгресс США прекратил финансирование всех работ по перехвату на разгонном этапе. Никаких испытаний на этот счет не проводилось. Точно так же американцы никогда не пробовали в испытательных целях запустить из установок ракет-перехватчиков крылатые ракеты, что представляет собой еще один источник страхов Кремля. Впрочем, нельзя исключать, что путинские силовики просто не сочли нужным информировать начальника о реальном положении дел. Точно также как они подсунули Путину фейковый ролик об успешном ударе по террористам.
Таким образом, военной угрозы, исходящей от ПРО, не существует вовсе. Согласно расчетам российского Генерального штаба, для уничтожения одной боеголовки потребуется не меньше двух ракет-перехватчиков. При этом, пишет известный российский эксперт Владимир Дворкин, в расчет не бралось то, что каждая боеголовка будет лететь в «облаке» ложных целей. В таком случае для ее уничтожения потребуется 10–20 перехватчиков. В настоящее время США располагают 40 ракетами-перехватчиками. Что обеспечит уничтожение в лучшем случае 20, в худшем — четырех или двух российских боеголовок. Остается напомнить, что у России — 1550 боеголовок на 523 стратегических носителях. Стало быть, только героям фильма Кубрика могло бы прийти в голову попробовать на практике уничтожить первым ударом никак не меньше, чем 500 наземных ракет противника и ракет, развернутых на подводных лодках, а также стратегических бомбардировщиков, а после этого попытаться перехватить те ракеты, что у противника останутся. Американские военачальники, в отличие от персонажей Кубрика, надо полагать, обладают более рациональным мышлением.
В настоящее время США располагают 40 ракетами-перехватчиками. Что обеспечит уничтожение в лучшем случае 20, в худшем — четырех или двух российских боеголовок. Между тем, у России — 1550 боеголовок на 523 стратегических носителях. Только героям фильма Кубрика могло бы прийти в голову попробовать на практике уничтожить первым ударом никак не меньше, чем 500 наземных ракет противника и ракет, развернутых на подводных лодках, а также стратегических бомбардировщиков, а после этого попытаться перехватить те ракеты, что у противника останутся
На самом деле, Путина американская ПРО не беспокоит. Его беспокоит другое — а вдруг американские усилия в сфере ПРО приведут к тому, что страх перед ядерным потенциалом Москвы уменьшится. А это, в свою очередь, приведет к тому, что уменьшится и возможность Кремля влиять на международные дела. Ведь иных инструментов влияния, кроме военных, почти что и нет. Поэтому Путин так любит бомбу…
