Количество арестантов в российских СИЗО растет уже 5-й год подряд. К ужасным условиям содержания и медицинского пренебрежения в нынешнем году добавился так называемый «перелимит» — это когда люди спят в три смены. Замалчивать проблему больше не могут даже представители ФСИН.
Жизнь в изоляторе
Среди 115 тыс. человек, обитающих сегодня в российских СИЗО, есть все категории: от убийц и насильников, до совершивших небольшие кражи или угоны, там побывали даже «ловцы пакемонов», «танцующие в темноте храма», «поджигатели секретных дверей». Много. Но особенно любит наша пенитенциарная система почему-то бизнесменов.
«Доходит до маразма – не так давно в Москве избрали «стражу» человеку, который признался в даче взятки сотруднику ГИБДД в 500 руб. Москвич, женат, пять детей, имеет постоянную работу. Закрыли. Отчитаться о количестве наказанных взяточников важнее. Таджиков, у которых нет регистрации, за мелкие взятки полицейским, «закрывают» вообще пачками. Их цифры (еще учителя и врачи) — основной показатель борьбы с коррупцией в стране!», — приводит примеры из практики бывший следователь ГСУ СК РФ, адвокат Сергей Токарев. По его словам, «что самое интересное, уголовно-процессуальное законодательство у нас очень толковое и конкретное. Но сами же суды его и игнорируют. В УПК указано, что «стража» может быть избрана, только если невозможно избрание иной меры пресечения. До фонаря! Следователь с прокурором бубнят шаблонный казенный текст: «Mожет скрыться, воспрепятствовать, угрожать и продолжить...», при этом ничем не подтверждая свои доводы».
Парадоксы выживания
Среди статусных арестантов, с которыми удалось пообщаться NT, — экс-заммэра Ярославля Дмитрий Донсков. За 3 года его трижды этапировали из Ярславля в Москву и обратно. 3 июня 2013 года заместитель градоначальника собирался на утреннюю планерку. По образованию — юрист, бояться нечего: денег не брал, документов незаконных не подписывал. В 6 утра в его квартире раздался звонок, и с обыском вошли следователи и оперативники из столицы. «Хорошо ребенок был летнем лагере», — благодарит бога Дмитрий.
«Ярославское СИЗО ужасно с точки зрения санитарно-бытовых норм. Плохая освещенность, холод — в камере 13–14 градусов осенью. Мы подняли скандал. После жалоб и голодовок удвоили количество батарей, а бетонные полы закрыли деревоплитой. По правилам распорядка должна быть горячая вода — ее не было и нет. В Москве, конечно, такого нет. В «Матроской тишине» право на прогулку и баню соблюдается свято. В Ярославле же по 2–3 недели люди сидят без возможности помыться и подышать воздухом», — вспоминает Донсков.
Отдельно Дмитрий Донсков ввел термин «Право на тарелку»: «В «Матроске» любой покупал свою пластиковую посуду, а в Ярославле элементарной тарелки для припозднившихся из суда не предусмотрено. Это маразм администрации, но мы своего добились. По правде, тогда очень помогала поддержка жены Юлии – она даже с плакатом за меня выходила».
«А так, да, людей бьют постоянно. Сотрудники Ярославского СИЗО приходят на обыски: ах, ты не так встал — огребают все. Со мной не было, но знаю, что арестанта могли пристегивать к решеткам окна камеры, подвешивают, и висишь. А вообще, даже по неписаным тюремным правилам рукоприкладство запрещено», — вспоминает Донсков.
В мае Дмитрия отпустили под домашний арест. А в августе суд в Ярославле его полностью оправдал.
Как дела в России?
Сажают. По статистике Судебного департамента при Верховном суде оказывается, что в перестройку амнистировали столько народа, что тюрьмы опустели всего до полумиллиона. «Девятый вал» преступности совпал с периодом первоначального накопления. Правоохранители только успевали набивать тюрьмы, так или иначе провинившимися. Кто-то удивится, но именно к концу правления Бориса Ельцина был поставлен своеобразный рекорд — сидело около 1 млн 300 тыс. человек.
Лишь к 2002 году правоохранительная система поперхнулась. По данным все того же Судебного департамента, после реформ Дмитрия Козака задерживать стали не на 3, а на 2 дня. А взять под стражу или обыскать без санкции суда по новым УК и УПК стало и вовсе немыслимо. Многие сидельцы стали возвращаться домой. Там они, кто родом из 90-х, как правило, хорошенько отъедались. Обзаводились машиной, дачей и семьей, «малым бизнесом». Нефтедоллары перепадали и «простым людям». Уровень жизни (по данным Росстата и ВШЭ) рос. При этом делая людей менее злобными и вороватыми. Дворы домов уставлены «фольксвагенами» и т.п. Если все так благополучно, то кто тогда сидит в СИЗО?
«Единственное обоснование тотальных арестов — это получение добровольного признания»
«Вопреки расхожему мнению, следователи вовсе не фанаты ареста», — утверждает бывший «важняк» Следственного комитета Сергей Токарев. Нужно готовить большой объем документов, согласовывать со всеми, копировать материалы для суда и прокурора, составлять опись, заверять, сшивать и т.п.
«Но при этом считается, что лучший способ склонить человека к даче признательных показаний — посадить его в тюрьму и полгода к нему не ходить. Морально сломить. Потом прийти и предложить сделку со следствием — ты нам показания на себя и подельников, а мы тебе изменим меру пресечения на подписку и судью попросим дать поменьше. Зачастую «стража» — это своеобразное наказание за несговорчивость», — рассказал корреспонденту NT Сергей Токарев, адвокат и бывший следователь по особо важным делам ГСУ СК РФ.
Без вины виноватын?
Численность зэков и подследственных мельчала и во второй половине нулевых. Более того, прогрессивный по тем временам министр юстиции России Александр Коновалов (однокурсник и ставленник Дмитрия Медведева) требовал дальнейшей либерализации пенитенциарной системы, приведения ее к цивильным европейским образцам, например, с помощью новой меры пресечения — «домашнего ареста».
Человек — как бы на свободе, в условиях семейного быта, но ни продолжить преступную деятельность, ни повлиять на других участников дела не может. Да и убежать проблематично. Мешает электронный браслет, датчик которого мгновенно сигнализирует о шаге влево и или вправо от дома.
Что случилось с браслетами?
Их украли. Закупить большую партию электронных браслетов для будущих домашних арестантов в 2010 году поручили тогдашнему главе ФСИН Александру Реймеру. Но шеф тюрем решил не торговаться, когда речь о благе арестанта. Датчик стоимостью 19 тыс. руб. закупали за 108 тыс., а мобильное устройство, вместо тех же 19 — по цене 128 тыс. Это был крах всей реформы.
По материалам дела, ущерб от таких закупок вышел в 2,7 млрд руб. Реймер настолько разорил свое ведомство, что электронного браслета не нашлось уже и для него самого, только железные наручники. К слову, на днях суд продлил ему срок содержания под стражей до 15 февраля следующего года.
Так называемый «перелемит»
Как же так, преступность, скорее, падает, чем растет? А статистика ФСИН свидетельствует: подследственных-арестантов все больше, и это тренд. Одна из причин: ФСКН всю последнюю пятилетку забивала следственные изоляторы как сбытчиками, так и потребителями зелья.
«Сейчас в Москве 650 домашне-арестованных. Это очень мало. Думаю, половина из тех, кто сейчас сидит в СИЗО, могли бы находится до приговора под домашним арестом. Все технические возможности для этого есть», — утверждает зампред московской ОНК Ева Меркачева.
По ее оценкам, сейчас в среднем «перелимит» составляет около 30%. В отдельных СИЗО он доходит до 70–90%. Хуже всего дела в «Матросской тишине» — там есть камеры, в которых на 10 кроватей 18 заключенных. При этом прямо на сайте ФСИН можно увидеть, сколько человек сидит незаконно, то есть арест им не продлен, а они все в клетке.
Во ФСИН России рассказали NT: «Теперь для разгрузки СИЗО мы просим суды своевременно сообщать о решениях — кого в колонию, кого освобождать. Председателям райсудов направляем списки подсудимых, длительное время числящихся за судами и ожидающих решений, судьи информируются о наполняемости следственных изоляторов».
А как с этим в других странах?
По словам статс-секретаря Федеральной палаты адвокатов, экс-сенатора Константина Добрынина, в мировой практике домашний арест широко используют не столько в качестве меры пресечения, сколько в качестве вида наказания. Например, в США, Германии, Франции. Распространен также залог, и применяется он достаточно широко, в отличие от нас.
«На домашний арест разумно перевести лиц, совершивших преступления небольшой и средней тяжести, исходя, разумеется, из реальной характеристики их личности; а также подозреваемых в тяжких экономических преступлениях. Для убийц, разбойников и насильников, конечно, больше подойдет тюрьма.
Но порой складывается ощущение, что коллеги-правоохранители даже мысли не могут допустить о том, что они сами в какой-то момент могут оказаться в другой роли и испытать на себе всю тяжесть созданной ими системы», — полагает Добрынин. От сумы да от тюрьмы в России не зарекаются как простые работяги, так и чины генеральского звания, вроде скандально известных связями с криминалитетом генералов СК Дениса Никандрова или Михаила Максименко.
Не все так просто
«Вот если честно, 90% тех, кто там содержатся, — там им и место. Под домашним арестом имеет смысл держать по экономическим преступлениям. Сейчас в СИЗО от 50 до 70% сидят за наркотики. Отпускать сбытчиков какой смысл?» — считает вчерашний арестант Дмитрий Донсков.
С Донсковым согласен и адвокат Сергей Токарев. 50–70% населения СИЗО — это наркоманы, но и с ними надо что-то делать, лечить.
На самом деле, закон прямо называет арест исключительной мерой пресечения, а заключение под стражу по экономическим статьям и преступлениям небольшой тяжести просто запрещено.
«Не мы их сажаем. Государство тратит на их содержание в сотни и даже тысячи раз больше, чем им вменяется», — признался на встрече с правозащитниками замглавы ФСИН Валерий Максименко.
Законы хорошие, начальство ФСИН своих подопечных жалеет, для следователя арест — морока, тогда почему «левиафан» все ест и ест людей!?
«Часто «заказывают» коммерсантов бизнес-партнеры и конкуренты. Даже если судебной перспективы у дела нет, пока он сидит, его бизнес растаскивается на куски. Это быстрее и эффективнее, чем судиться в арбитражах. В 1990-х стреляли, сейчас закрывают. Если кто и изменит ситуацию, то это суды. Если начнут почаще отказывать в избрании «стражи», то и следственные органы начнут думать, когда идти, а когда не стоит», — резюмирует адвокат Сергей Токарев.
«Зачастую обвиняемый заключается по стражу в целях оказания на него психологического воздействия. Понятно, что в таких случаях домашний арест будет «неэффективен», однако это и есть нарушение духа и буквы закона», — делает вывод экс-сенатор, а ныне статс-секретарь ФПА Константин Добрынин.
