Похоже, Владимир Путин превращает администрацию президента во вполне себе монарший двор, в котором начальники могут именоваться как угодно, а по функциям — постельничии да привратники, без лица, без каких-либо сторонних лояльностей, кроме как царю-батюшке, без претензий на самостоятельную роль.
«У него нет своей повестки», — сказал один из высоких кремлевских чиновников в ответ на вопрос автора о том, чего ждать от нового главы АП, 44-летнего Антона Вайно.
Ровно то же можно сказать и о Сергее Кириенко: у него своей повестки нет. Более того: в отличие от Вайно — и появиться не может. Прозвище «киндер-сюприз», которым тогдашние олигархи наградили самого молодого премьера в истории России (Кириенко-премьеру было 35 лет), и дефолт августа 1998 года навсегда поставили на его политической карьере крест.
Из тени в свет
Несмотря на то что слухи о новом назначении Кириенко появились уже несколько недель назад, это перемещение автору казалось совершенно невозможным.
Кресло главного идеолога Кремля, эдакого Суслова эпохи постмодерна, вполне подходившее и предшественнику Кириенко Вячеславу Володину, и автору эвфемизма «суверенная демократия» Владиславу Суркову, в приложении к застегнутому на все пуговицы, в строгом сером или черном, да еще и с прической а-ля физик-ядерщик (абсолютно голый череп) Кириенко казалось странным.
В советское время атомная промышленность — это была не только страшно секретная сфера, но и люди, руководившие отраслью, были по-своему исключительными — взять того же академика Юлия Борисовича Харитона или главного министра ядерной части ВПК — Ефима Павловича Славского. Кириенко, возглавив (в ноябре 2005 года) сначала агентство, а потом и созданную на его основе госкорпорацию «Росатом» (декабрь 2007-го), в редких кадрах на телевидении и играл образ окруженного гостайной генерального конструктора из фильмов типа «Укрощение огня» (апокриф на жизнь ракетчика Сергея Королева) — его прототипы к идеологии и всему, что с ней было связано, относились с большой долей скепсиса, если не сказать презрения.
Впрочем, биография Кириенко напоминает нам, что в последние годы советской власти он был секретарем комитета ВЛКСМ судостроительного завода «Красное Сормово» в тогдашней Горьковской (ныне Нижегородская) области, а потом и 1-м секретарем Горьковского обкома ВЛКСМ. Борис Немцов в это же время в том же Горьком был физиком, лидером местной оппозиции, протестовавшей против строительства АЭС, стал депутатом Верховного Совета РСФСР, в КПСС никогда не состоял, а в девяносто первом, когда Кириенко руководил местным комсомолом, стал доверенным лицом Бориса Ельцина, тогда избиравшегося в президенты РСФСР. И именно Немцов, пересевший из офиса губернатора Нижегородской области в кресло вице-премьера российского правительства (март 1997 года) и одновременно (с апреля 1997 года) министра топлива и энергетики России, способствовал переезду в Москву председателя правления нижегородского банка «Гарантия» и президента нефтяной компании «НОРСИ-ОЙЛ» Сергея Кириенко.
Человек—функция
Люди, которые пересекались с Кириенко в Москве — будь-то в правительстве или во время его недолгой политической карьеры в качестве одного из лидеров Союза правых сил (мало кто уже помнит, что это действительно был союз — четырех карликовых партий, Кириенко возглавлял одну из них — «Новую силу»), а потом и фракции в Государственной думе (в 1999–2000 годах), которая прошла в парламент под лозунгом «Путина — в президенты, Кириенко в Думу», характеризуют его кратко: «человек-функция».
У Кириенко действительно очень прикладные мозги: его трудно представить себе смотрящим на закат или читающим стихи. «Его день был в прямом смысле слова расписан по минутам», — вспоминает адвокат Вадим Прохоров*, в то время активный участник СПС. — Его помощники так и записывали: 10:01 — встреча с таким-то, 10:15 — с таким-то, и он этот график умудрялся выдерживать». «Четкий, очень эффективный, на фоне ребят старого, гайдаровского призыва смотрелся современным молодым человеком», — говорит Прохоров. «Эффективный? — безусловно, — вспоминает и другой бывший коллега Кириенко, просивший его имени не называть. — Может работать абсолютно при любом режиме: при коммунистах, демократах, автократах — везде будет полезен».
Я впервые брала у него интервью в 1997 году, в его кабинете заместителя министра топлива и энергетики. Помимо разных других вещей меня интересовало, какие рациональные причины заставляют Россию удерживать Чечню. Тогда только-только завершилась первая война, которую Россия Чечне проиграла, но то, что вторая не за горой, — тоже было понятно. И я последовательно обходила всех, кто во власти — будь-то в администрации президента, или в Совете безопасности, или в правительстве имел к тому отношение, — и задавала один и тот же вопрос: «Зачем России Чечня?» Кириенко был единственным, кто ответил четко и без всяких словесных нагромождений типа «не пяди не отдадим»: «На каспийском шельфе Дагестана — стратегические запасы нефти. Уйдет Чечня, за ней уйдет и Дагестан», — сказал тогда Кириенко. Для справки: бюджет РФ тогда был в районе $25 млрд — меньше, чем эндоумент Гарвардского университета, сейчас — $246 млрд. И хотя нефть стоила смешные $9–10 за баррель, каждый этот баррель был для правительства на вес золота.
«Мальчик для битья»
Когда в апреле девяносто восьмого года было объявлено, что новым председателем правительства РФ взамен отправленного в отставку Виктора Черномырдина станет никому не известный 35-летний Сергей Владиленович Кириенко, это вызвало повсеместный шок. Отдельная история — это утверждение Кириенко в Государственной думе, которая тогда была оппозиционным парламентом, в отличие от сегодняшнего сборища людей, на все требования, исходящие от исполнительной власти, отвечающих «Чего еще изволите?» Кириенко утвердили только на третьем голосовании, после того как фракция ЛДПР изменила свое прежнее жесткое и непримиримое «нет» на голоса «за». По утверждениям источников, это обошлось в астрономические по тем временам деньги — $7млн, выплаченных одним из близких к правительству реформаторов олигархов.
Не менее интересен вопрос, а почему, собственно, Кириенко согласился возглавить правительство банкротов? А то, что шансы проскочить и не свалиться в полномасштабный финансовый кризис тогда были минимальные, он как человек, хорошо умеющий считать, не мог не понимать.
Вот как сам Кириенко в интервью автору в октябре 1998 года обрисовывал ситуацию, в которой оказалось его правительство:
«Для меня же все стало очевидно еще в конце марта, когда меня назначили исполняющим обязанности председателя правительства, и я сел за анализ макроэкономической ситуации в стране — чтобы понимать, с чего мне предстоит стартовать. И анализ показал: положение аховое. Совокупный государственный доход — порядка 22–23 млрд руб. Минимальные расходы — 25–26 млрд руб. Плюс ежемесячные погашения по ГКО достигли 30 млрд руб. Это означает, что у нас не только текущие доходы с расходами не бьются, это значит, что если мы даже все наши доходы направим на погашение текущего долга, то нам их все равно не хватит. Следовательно, нам каждый месяц надо занимать 30 млрд, чтобы погасить ГКО плюс — проценты на их обслуживание, плюс — занять еще хотя бы 2 млрд на покрытие текущих расходов. То есть, во-первых, мы методично увеличивали свои долги, во-вторых, не взяв новых, не могли вернуть старые долги. Причем парадокс состоял в том, что совокупный долг внутренний и внешний в массиве, скажем, валового внутреннего продукта, был вполне приемлемым — меньше 50% ВВП — это не такой уж большой показатель. Многие страны, скажем, США, имеют гораздо больший показатель. Вся проблема заключалась в том, что мы методично увеличивали долг. То есть мы просто житье в долг заложили в основу бюджетной политики».
К слову: вспоминая сегодня финансовый кризис 1998 года, в котором главным словом была аббревиатура ГКО — государственные казначейские обязательства, и читая сегодня, что правительство собирается обеспечивать запросы Министерства обороны посредством ОФЗ — облигаций федерального займа, то есть снова долговыми инструментами (читайте Вся власть интендантам), становится немного не по себе. И начинаешь думать: а может быть, именно поэтому Путин и перевел Кириенко в Кремль? Ведь из всей сегодняшней российской власти — что в Белом доме, что на Старой площади — только сам Путин да Кириенко с Кудриным (который пока не совсем во власти, но на заседания правительства уже приходит) и знают, что такое жизнь в условиях бюджетного дефицита.
Так почему же Кириенко возглавил правительство банкротов весной 1998 года? Разные собеседники сходятся в общем-то на одном и том же: 35-летний Кириенко был выбран на роль мальчика для битья или камикадзе — кому как больше нравится. Всем — как минимум в экономическом блоке правительства — было понятно, что впереди обвал, и нужен был виноватый, готовый заплатить за это карьерой. Кириенко же двигали амбиции, перспектива стать самым молодым председателем правительства за всю историю России и маленький шанс, что благодаря кредитам Международного валютного фонда, которые сумеет выбить Анатолий Чубайс, худшего удастся избежать.
Ну а кроме того, даже тогда, будучи вторым по статусу человеком в государстве, Кириенко не считал себя политиком — наемным менеджером.
Целый ряд источников настаивают, что Кириенко — креатура совладельца банка «Россия» Юрия Ковальчука, которого называют одним из самых близких Путину людей
Управленец
В том долгом и подробном интервью, которое я брала у Кириенко через два месяца после финансового коллапса, он говорил: «Если бы я был публичным политиком, то для меня самое милое дело было бы устроить тогда скандал, подать заявление о доверии правительству, получить недоверие и уйти с гордо поднятой головой. Разве не так? Тем более что уже в апреле было понятно, что после принятия непопулярных мер мы все равно уйдем оплеванными. Но я — менеджер, которого наняли выполнить определенную задачу. Конфронтация ничему не помогала». Это — о конфронтации с Думой, которая отказывалась принять пакет непопулярных мер. А вот — о разговоре с Ельциным 21 августа, когда тот объявил, что будет вынужден «принять кадровое решение»: «Вопрос: Вы не пытались убедить президента, что коней на переправе не меняют? — Нет, я профессиональный менеджер, которого наняли на реализацию определенной задачи. И потому говорить: не надо, не увольняйте нас — не правильно».
И это объясняет, почему Путин, расставшись с большинством тех, кто занимал ключевые посты при Борисе Ельцине, став президентом в 2000 году, отправил Кириенко полпредом в очень непростой Приволжский округ, а потом всегда держал рядом.
Охранитель
Целый ряд источников настаивает, что Кириенко — креатура совладельца Банка «Россия» Юрия Ковальчука, которого называют одним из самых близких Путину людей. Как известно, Ковальчук-старший, Михаил, президент «ядерного» Курчатовского института, крупнейшего научного центра России, десятилетиями тесно связанного с мирным и не мирным атомом. Это как минимум любопытная версия, потому что предполагает, что один из членов кооператива «Озеро» ставит своего человека на вход к президенту — и тот сможет путем различных бюрократических ухищрений контролировать доступ к Путину. Учитывая, что война элит пока еще находится на самой ранней стадии и впереди по мере ухудшения экономической ситуации бои всех со всеми за ресурсы приобретут ожесточенный характер, свой человек, охраняющий царские покои, приобретает особый вес.
* Вадим Прохоров осуществляет правовую защиту The New Times.
