Презумпция виновности бывшей политзаключенной появилась не сразу. В конце мая 2016 года 35-летняя Савченко вышла из российской тюрьмы обладательницей всех мыслимых знаков отличия, в числе которых — высшая государственная награда страны, депутатские мандаты в Раде и Парламентской ассамблее Совета Европы (ПАСЕ). Летом 2016-го социологи из киевского центра «Социс» фиксировали, что за Савченко, реши она баллотироваться в президенты, проголосовало бы больше людей, чем даже за Порошенко, — ее личный рейтинг составил 11,9% против 6,4% у действующего главы государства. А теперь каждое новое ее интервью вызывает недоумение в Киеве и бурные аплодисменты в Москве. И, надо признать, за такую трансформацию Надежда Савченко должна благодарить лишь саму себя.
Гостья из прошлого
Украина — страна эмоциональная, а война вдобавок не оставляет места для полутонов. Суд над Савченко и рапорты врачей о ее голодовке отслеживали все СМИ без исключения. Уже тогда было ясно, что украинский капитан сумела скопить огромный репутационный капитал, битва за который началась еще до ее освобождения из тюрьмы (см. NT № 17 от 23 мая 2016 года). Петр Порошенко вручил ей звезду Героя Украины, а его главный оппонент — Юлия Тимошенко — сделала Савченко первым номером партийного списка на парламентских выборах.
Справедливости ради нужно заметить, что страна полюбила Савченко заочно. Она не была известна до войны, и многие складывали о ней впечатление лишь из поведения на суде и из интервью ее сослуживцев. Когда в конце весны 2016 года ее неожиданно обменяли на плененных на Украине российских спецназовцев, настал момент истины. Потому что до этого Надежда Савченко была памятником самой себе. А тут внезапно оказалось, что она еще и человек. Со всеми вытекающими.
Страна полюбила Савченко заочно. Она не была известна до войны и многие складывали о ней впечатление лишь из поведения на суде и из интервью ее сослуживцев
Контраст между придуманной Савченко и реальной был неизбежен. Хотя бы потому, что в мае 2016-го она была самым что ни на есть «человеком из прошлого». Ее взяли в плен в июне 2014-го, когда в Славянске еще был Гиркин-Стрелков, а ракета из «Бука» (все-таки международная комиссия уже установила, что это был именно «Бук») собьет малайзийский Boieng только через месяц. А украинская армия попадет в российский котел под Иловайском лишь через два.
Разумеется, все два года в российской тюрьме Савченко не была в анабиозе, но ее погружение в украинскую повестку так или иначе обречено было оставаться поверхностным. И все думали о том, что украинская летчица, спускающаяся по трапу самолета в Киеве, застыла в пространстве черно-белого, не успев вынырнуть из логики войны, не оставляющей места для полутонов. Что она из мира, где уступка — это поражение, а компромисс — это капитуляция.
А все оказалось совсем иначе.
Мысли вслух
Наверное, если брать у одного человека пять интервью в неделю — по числу рабочих дней — то столь обильное медиаприсутствие начнет набивать оскомину. Савченко шла на контакт охотно и регулярно и продолжает это делать по сей день. Это неудивительно — ее репутационный багаж был столь огромен, что любая программа с ее участием гарантировано собирала аудиторию. Но в какой-то момент недоумение стала вызывать не частота ее появлений в СМИ, а те заявления, которые она делала.
Она призвала сделать президентский пост символическим и передать власть парламенту. Заявила, что Майдан и Антимайдан стояли за одни и те же ценности. Потребовала от Киева договариваться с лидерами боевиков напрямую — без посредников. Раскритиковала Петра Порошенко за низкие темпы освобождения украинских пленных. В итоге она даже организовала пикет у администрации президента, на котором журналистов было примерно столько же, сколько и участников.
Со стороны может показаться, что в этом перечне нет ничего крамольного. Но по факту Надежда Савченко раз за разом транслирует те месседжеры, которые в случае их выполнения рискуют обрушить и без того слабую конструкцию украинского государства. Которое вдобавок находится в ситуации гибридной войны с превосходящим по силе соперником.
Боснийский сценарий
Анализируя заявления Савченко по Донбассу, важно понимать контекст. Вплоть до 2013 года Москва использовала традиционные методы влияния на украинскую политику, в том числе поддерживая те украинские политические партии, которые раз за разом эксплуатировали просоветскую ностальгию. Всех их объединяло одно: в своей программе они поддерживали идеи евразийской интеграции, вступления Украины в Таможенный союз и ОДКБ, агитировали против сближения Киева с НАТО и ЕС.
Все это стало невозможным после аннексии Крыма и вторжения на Донбасс. Публичный пророссийский дискурс на Украине оказался скомпрометирован. Но это не значит, что Кремль отказался от попыток влиять на украинскую политику. Просто изменились его методы работы.
Сегодня война на Донбассе вошла в изнурительную фазу взаимного изматывания. Полномасштабные боевые действия не ведутся, но ежедневные обстрелы вдоль линии фронта не прекращаются. Каждый день украинские СМИ публикуют новые списки погибших на Донбассе солдат и офицеров. При этом Минские соглашения сами по себе мир принести не способны — они создавались не для долгого мира, а для перемирия. Вдобавок от очередности выполнения соглашений напрямую зависит, кто именно выйдет победителем из войны.
Москва настаивает на том, что сначала Киев должен объявить амнистию донецким и луганским сепаратистам, затем — позволить им провести выборы без участия вынужденных переселенцев, и только потом Кремль готов обсуждать передачу Киеву контроля на российско-украинском участке границы. По сути это означает «боснийский сценарий»: Киев легализует сепаратистский анклав, дает ему право вето на ключевые решения столицы и — берет на содержание. Москва же при этом сохраняет над ним политическое влияние.
Киев с таким сценарием соглашаться не хочет. И настаивает, что очередность выполнения Минских соглашений должна быть иной. И что до вывода иностранных войск с территории Донбасса ни о каких выборах речи быть не может. А если они пройдут, то лишь с участием украинских партий и тех граждан, которые вынуждены были после начала войны переехать в другие украинские области.
Между этими двумя подходами компромисса быть не может. Просто потому, что очередность выполнения Минских соглашений поставит точку во всей нынешней войне. И на кону стоит вопрос, кто именно выйдет победителем из противостояния — Киев или Москва.
Чужие повестки
Новая стратегия Кремля в отношении Украины определяется этими новыми вводными. Когда Надежда Савченко заявляет о необходимости напрямую договариваться с Донецком и Луганском, она, по сути, совпадает в своих заявлениях с Москвой, которая раз за разом пытается убедить всех, что не является стороной конфликта на Донбассе. Когда Савченко критикует Киев за медленные темпы освобождения украинских пленных — она забывает о том, что сами же сепаратисты отказываются проводить обмен до того, как Украина объявит им полную амнистию. Наконец, когда Надежда Савченко выступает с абстрактными призывами к миру, то это смотрится по меньшей мере странно. Хотя бы потому, что логика вторжения отличается от логики войны. Это в Москве антивоенный митинг проходит под негласным лозунгом «Хватит воевать с Украиной». А содержание любого аналогичного мероприятия в Киеве выльется в призыв «Хватит защищать Украину». В конце концов, мир не бывает абстрактным — он всегда достигается за чей-то счет. И если уступки односторонние, то правильно называть такой мир капитуляцией.
На этом фоне любые заявления народного депутата Надежды Савченко вызывают в украинском сегменте Facebook все больше недоумения. Хотя честнее будет назвать эти эмоции негодованием. К тому же ее повестка практически полностью совпадает с заявлениями Виктора Медведчука — главы движения «Украинский выбор». Он является кумом российского президента, выступает в роли посредника во время обмена пленными и считается одним из главных проводников кремлевской политики на Украине. Он же курировал освобождение Надежды Савченко, и теперь на Украине злые языки все чаще говорят, что она стала рупором его идей. Не исключают, что она может делать это искренне, но искренность — слабое оправдание для недальновидности. Возможно, это конспирология. Возможно — нет.
Место под солнцем
Когда Надежда Савченко только вернулась на Украину, все гадали — как сложатся ее отношения с Юлией Тимошенко. Той самой, партийный список которой Савченко теперь возглавляет. Но все последние заявления бывшей политзаключенной звучат в одиночестве — фракция «Батькивщины» старается не комментировать заявления коллеги. Создается ощущение, что фракция и сама Тимошенко не прочь максимально дистанцироваться от того негатива, который Савченко продолжает накапливать.
У Савченко есть страховка: ее неформальный статус «героя Украины» был формализован с момента вручения ей одноименной награды. Критиковать обладателя главной военной награды — значит бить по престижу самой «золотой звезды» и тех людей, которые подписывали указ о награждении
В то же время поведение Савченко косвенно играет самой Юлии Тимошенко и ее партии на руку. Потому что любая критика в адрес власти работает в пользу тех политических сил, которые заинтересованы в досрочных выборах. Социология показывает, что в этом случае усталость от войны и экономического кризиса может принести внушительный процент голосов не только бывшим соратникам Виктора Януковича, но еще и популистам. Тем самым, которые используют веру людей в одномоментные перемены к лучшему, предлагая простые ответы на сложные вопросы. Юлия Тимошенко из их числа. Ее конек — это критика тех шагов, которые Киев вынужден делать по договоренности с международными донорами. Например, повышать тарифы на ЖКХ, на чем настаивал МВФ, — без этого условия он грозил остановить кредитование украинской экономики. Но саму Юлию Тимошенко такие мелочи, судя по всему, не останавливают.
Впрочем, Надежду Савченко точно так же не останавливает стремительное падение собственной легитимности. У нее есть страховка: ее неформальный статус «героя Украины» был формализован с момента вручения ей одноименной награды. Критиковать обладателя главной военной награды — значит бить по престижу самой «Золотой Звезды» и тех людей, которые подписывали указ о награждении.
А вот украинское медиасообщество такими ограничениями не связано. Если судить по соцсетям, то уровень недоверия к Надежде Савченко продолжает расти. Ее образ теряет свою монументальность, а каждое новое заявление вызывает шквал обсуждений — по большей части довольно нелицеприятных. И в этом нет ничего удивительного. Потому что два года в российской тюрьме сделали из Савченко символ, который, как и положено любому символу, принадлежит всем. А сейчас происходит обратный процесс, по итогу которого Надежда Савченко снова может начать принадлежать одной лишь себе.
