Доска была установлена в ночь с 15 на 16 июня, замотанный в полиэтилен кусок металла всю ночь охраняли полицейские.
Это уже вторая попытка увековечить в Петербурге имя генерал-лейтенанта русской императорской армии, в разное время — маршала, регента и президента Финляндии Карла Густава Маннергейма. Год назад мемориальную доску ему уже планировали установить на Галерной улице, на здании бывшей Академии Генштаба. Тогда все было готово к установке, но церемония не состоялась, противники Маннергейма попытались сорвать доску, ее демонтировали. Год назад открытие мемориальной доски было анонсировано на сайте Министерства культуры, поскольку министр культуры Владимир Мединский как председатель Военно-исторического общества был основным инициатором установки. Тогда не состоялась. Год спустя культурный министр призвал на подмогу Сергея Иванова, бывшего министра обороны, нынешнего руководителя администрации президента РФ. Установка прошла без официального оглашения, в условиях полной тайны и почти боевой операции.
К полудню на Захарьевской улице, перед фасадом военного института, начали собираться горожане и журналисты. Но количество полицейских, военных и сотрудников «в штатском» превышало количество гражданских в несколько десятков раз, и они медленно, но верно теснили гражданских подальше от здания института. Публика начинала громко возмущаться.
«Мы против установки мемориальной доски Маннергейму, потому что он в годы Второй мировой войны был главнокомандующим финской армии, замыкал кольцо блокады вокруг Ленинграда, — сказал корреспонденту NT Борис Любимов, член организации «Суть времени». — У меня прадед в блокаду воевал, бабушка блокаду пережила. Когда такому человеку вешают мемориальную доску, я считаю, что это недостойно нашего города! Год назад не получилось установить, и сейчас не допустим. Как говорил комбриг Серпилин в «Живых и мертвых», они повторили — и мы повторим!»
Из ворот института вышла шеренга курсантов, командиры скомандовали: рассредоточиться по периметру! — и люди в военной форме оцепили часть Захарьевской улицы от института до противоположной стены. Журналистов оттеснили к фасаду дома напротив. Оказалось, что даже аккредитация на экономический форум не давала права подойти ближе к месту событий — нужно было получить аккредитацию в Министерстве обороны. Не повезло и финскому журналисту Мартти Киуру, его с аккредитацией на форум и даже как представителя финской прессы ближе к Маннергейму тоже не пропустили. Как рассказал господин Киуру корреспонденту NT, финское консульство в Петербурге не получило официального приглашения на церемонию открытия памятной доски. В телефонном разговоре пресс-служба консульства подтвердила, что приглашения не было.
Журналистов и публику окончательно вытеснили подальше от здания института, во внутренний круг запустили молодых людей с букетами цветов. А к собравшимся за внешним кругом оцепления петербуржцам неожиданно вышел Владимир Чуров.
«Я вообще-то пенсионер, волею судеб — на общественной работе, председатель научного совета военно-исторического общества», — пояснил публике свое появление бывший председатель ЦИК, заслуживший славу «всероссийского сказочника» за свои легендарные объяснения нарушений, происходивших во время выборов. Публика замерла в ожидании объяснений происходящего.
«На самом деле мы с вами присутствуем на образовании городской легенды, что для меня совершенно неожиданно, — начал свой рассказ господин Чуров. — Меня тут спросили, кто инициатор? Это покойный писатель Леонид Васильевич Власов, российский биограф Маннергейма, прославившийся тем, что разоблачил фальсифицированные мемуары Маннергейма. Я долго работал в Смольном, разбирался во внутренних противоречиях между разными группами блокадников, у каждого есть свое мнение. В данном случае мы говорим о генерале русской армии, и мне нет никакого дела до того, что он стал потом маршалом маленькой Финляндии. Давайте так — Маннергейм фигура спорная, но назовите мне хотя бы одну политическую фигуру неспорную?» — свернул господин Чуров на мутную тему.
«Зачем спорной фигуре вешать доску?» — недоумевали собравшиеся.
«Это политика, я ею больше не занимаюсь, тут история, и сегодня мы отмечаем 100 лет последней победы русской императорской армии в Первой мировой войне, великой войне за цивилизацию!»
В это время во внутреннем круге перед стеной института началось движение, Чуров покинул народ и двинул в стороны выходивших из машин Владимира Мединского и Сергей Иванова. Заиграл оркестр, белая занавеска упала с барельефа. Мединский положил цветы, Чуров истово крестился на изображение Маннергейма.
«В этот исторический день…» — донеслось до собравшихся за оцеплением горожан. Сильные порывы ветра относили слова Сергея Иванова в сторону.
«Открытие доски станет шагом к преодолению раскола…» — ветер оборвал слова Мединского. Чуров снова несколько раз перекрестился.
Мимо открытой мемориальной доски зашагала рота почетного караула.
«Не отдавайте ему честь, это же позор!» — раздались крики из-за внешнего оцепления.
Следом, под бодрый марш, отправился оркестр. Под гром «Прощания славянки» министры, их замы и «пенсионеры волею судеб» погрузились в машины и скрылись с места событий.
Закапал дождь, на телефоны поступило сообщение МЧС о штормовом предупреждении, публика начала расходиться.
Дождь полил сильнее, но солдаты держали шеренгу: как сказал патрульный, было принято решение оставить оцепление еще на час — на всякий случай….
Установка мемориальной доски Густаву Маннергейму, инициированная давно покойным писателем Леонидом Власовым и водруженная в ознаменование 100-летия начала Брусиловского прорыва, завершилась.
