Геннадий Рождественский отметил 85-летие, но на пенсию не собирается — юбилей стал поводом для очередной серии просветительских концертов
Один из самых авторитетных дирижеров России, Геннадий Рождественский только что отметил 85-летие — по обыкновению серией концертов, каждый из них предлагает публике нечто сенсационное. Это и музыка всем известных композиторов, которую не исполняет больше почти никто (например, ранние мессы Моцарта), и сочинения авторов, которых широкая публика не знает вообще. А еще там звучат слова, объясняющие слушателям, почему им так важно узнать эту музыку. В нашей сегодняшней концертной практике, где по-прежнему лидируют Чайковский и Рахманинов, подобная уникальная традиция имеет практически единственного продолжателя — бывшего ассистента Рождественского, 44-летнего Владимира Юровского, который на днях открывает свой абонемент.
Узость репертуара — проблема не только российская, но именно у нас она особенно остра. Можно понять устроителей концертов, думающих о кассе и предлагающих публике хорошо знакомые сочинения. Однако в результате даже музыку столетней давности не знают и называют новой как слушатели, так и иные музыканты. Между тем публике не хватает серьезной музыки и серьезного разговора о ней, это подтвердил прошлогодний абонемент Юровского «Война и мир». Иные его концерты заканчивались ближе к полуночи, и находились сотни слушателей, которых это не останавливало. Программы подавались Юровским так, что музыка не отнимала сил, но, напротив, давала их, и публика расходилась в редком воодушевлении.
Дирижирует и рассказывает
Уже третий сезон подряд за весенними концертами Рождественского практически без перерыва следует летний абонемент «Владимир Юровский дирижирует и рассказывает». Совпадение, вероятно, случайное, но примечательное — преемственность между одним и другим становится все более очевидна. Оба относятся к редкому типу дирижера-просветителя, для которого важнее не усладить слух публики, а заинтересовать ее, поделиться открытием, вовлечь в процесс познания музыки — малоизвестной или, наоборот, хорошо знакомой.
В удачно составленной концертной программе, где одни произведения «рифмуются» с другими, музыка не всегда говорит сама за себя, иногда ей необходимо слово. Однако слово ведущего имеет куда меньший вес, нежели слово музыканта, который хочет, чтобы публике было так же интересно слушать программу, как ему ее придумать, подготовить и исполнить. Именно поэтому каждый концерт Рождественского уже несколько десятилетий становится событием: его преамбулы — настоящие произведения искусства, и жаль, что лишь немногие из них изданы отдельной книгой.
Каждый концерт Рождественского уже несколько десятилетий становится событием: его преамбулы — настоящие произведения искусства, и жаль, что лишь немногие из них изданы отдельной книгой
Примеру Рождественского, более полувека назад избравшего путь просветителя, Юровский последовал с первых же своих концертов в Москве в начале 2000-х: мало какой исполнитель, еще не завоевав публики, рискнет предложить программу, где не было бы ни одного сколько-нибудь популярного сочинения. Как и Рождественский когда-то, Юровский раз за разом рисковал и выигрывал, не идя слушателю навстречу, а приглашая его в непростое и неизменно увлекательное путешествие. Три года назад, когда впервые состоялся летний абонемент Юровского, стало окончательно ясно, что у просветительской линии Рождественского появился продолжатель.
В мире, когда нет войны
Рождественский мог бы войти в историю одним только концертом 1982 года в Большом зале Консерватории, где звучали сочинения «московской тройки» — Шнитке, Денисова, Губайдулиной. Одной этой непривычной для широкого слушателя музыки могло быть достаточно, но Рождественский, без лишней фронды, но и без ложной скромности, подробно рассказал о каждом из полуопальных авторов, чьи сочинения тогда редко исполнялись в подобных залах.
Кажется, будто в эпоху интернета уже не существует ни по-настоящему редкой музыки, ни запретных рискованных тем, но пример Юровского заставляет задаться вопросом, так ли это. Некоторые его комментарии, звучащие в больших концертных залах, звучат едва ли не шокирующе. И это притом что осенью 2011 года маэстро был назначен художественным руководителем Государственного оркестра России имени Евгения Светланова, по статусу — первого в стране. Важно, что это произошло еще при министре культуры Александре Авдееве и едва ли произошло бы при нынешнем: Юровский, в юношеском возрасте уехавший из СССР, как личность и как дирижер сформировался в Европе, где возглавляет несколько оркестров. В терминологии, что сегодня вновь в ходу, он космополит, антисоветчик и едва ли не иностранный агент. Тем не менее историческое назначение произошло, и Юровский стал проводить все больше времени в Москве, постепенно преображая и Госоркестр, и столичную музыкальную жизнь.
Владимир Юровский начинает свой летний абонемент с редкой музыки Прокофьева, Шостаковича и Слонимского
В конце второго сезона работы с оркестром, в июне 2013 года, Юровский при поддержке Московской филармонии провел эксперимент — цикл летних просветительских концертов. Особенно запомнился его рассказ о неосуществленном спектакле «Борис Годунов», в начале работы над которым был арестован Всеволод Мейерхольд. Впрочем, тогда ораторский дар дирижера еще не проявился в полную силу. Это произошло в апреле следующего года, когда Лондонский филармонический оркестр под управлением Юровского исполнял «Военный реквием» Бриттена. За месяц до того к России был присоединен Крым, чуть раньше появился закон о пропаганде гомосексуализма. В этом контексте вступительное слово маэстро воспринималось и продолжает восприниматься как гражданский подвиг. Вот его фрагмент:
«До 1967 года в Великобритании существовал закон, преследующий любой акт гомосексуализма как преступление… Бриттен писал не только реквием против войны. Бриттен писал реквием против любого преследования людей за то, что они другие. За то, что они мыслят по-другому, за то, что они чувствуют по-другому, за то, что они по-другому созданы природой… Бриттен в этом сочинении задает самый важный вопрос: а кто мы, люди, такие, чтобы судить других людей? Имеем ли мы на это право? Мы посвящаем этот реквием памяти всех тех людей, которые несправедливо и безвременно отдавали и продолжают отдавать свою жизнь сегодня в мире, когда нет войны».
Не менее прямо Юровский высказывался в комментариях к концертам абонемента «Война и мир», посвященного 70-летию окончания Второй мировой: говорил и об ответственности музыканта, чье искусство особенно нужно обществу больной страны, и о том, что новая война зреет там, где громче всего кричат «Мы за мир». К исполнявшейся музыке это имело самое прямое отношение: в цикл из четырех концертов дирижер включил опусы авторов из десяти стран, затронутых войной, и каждая программа была составлена с безупречной логикой. Однако неподготовленному слушателю — а таких пришло немало, концерты Юровского стали модными — трехчасовая программа из музыки ХХ века просто-напросто снесла бы крышу. Этого не произошло именно благодаря дирижеру, увлеченно объяснявшему, почему для понимания музыкального образа военной эпохи необходимы Шёнберг или Лютославский. Все четыре программы были составлены на грани возможностей слушательского восприятия, однако никто не ушел недовольным.
Другое пространство
Нынешний летний абонемент Юровского — своего рода передышка после перенасыщенного прошлогоднего: три концерта — три имени, Шостакович, Прокофьев, Слонимский (4, 5, 6 июня, Концертный зал имени Чайковского). Это тоже продолжение линии Рождественского, чьи недавние абонементные концерты были посвящены, в том числе Прокофьеву и Шостаковичу. Причем если опера живого классика Слонимского «Король Лир» прозвучит вообще впервые, то музыка Шостаковича к спектаклю «Гамлет» и фильму «Новый Вавилон», а также музыка Прокофьева к «Египетским ночам» известны именно по давним записям того же Рождественского. Правда, из музыки к «Новому Вавилону» Рождественский записал только сюиту, а Юровский представит ее целиком, в сопровождении черно-белого фильма Козинцева и Трауберга, посвященного падению Парижской коммуны.
30 мая в Концертном зале имени Чайковского и 2 июня в Московской консерватории — еще два концерта Юровского, программы которых могли бы быть составлены Рождественским: это и целый ряд сочинений Стравинского, и Фуга Баха-Веберна, и Offertorium Губайдулиной, чью российскую премьеру Рождественский представил на том самом концерте 1982 года, когда творчество «московской тройки» отражало текущее состояние современной музыки. Прошло более тридцати лет, но Рождественский не скрывает того, что не видит смены поколению Шнитке, Денисова, Губайдулиной. Впрочем, и для значительной части публики их диссонансы по-прежнему звучат как откровение. Поразительно, но факт: за несколько десятилетий ситуация так и не изменилась, и музыка ХХ века в начале XXI продолжает оскорблять слух консерваторов и вызывать их непонимание. Между тем полтора года назад на фестивале «Другое пространство», программу которого составлял Юровский, Шнитке и Денисов представляли классику авангарда, начиная панораму актуальной музыки, а не замыкая ее.
«А кто мы такие, чтобы судить других? Имеем ли мы на это право? Мы посвящаем этот реквием памяти всех тех людей, которые несправедливо и безвременно отдавали и продолжают отдавать свою жизнь сегодня в мире, когда нет войны»
Открывая новые для многих имена, Юровский в нынешнем году исполняет ряд сочинений 73-летнего Александра
Вустина. Без пяти минут живой классик, композитор с исключительно индивидуальным почерком и безупречной репутацией, безусловно, мог бы быть интересен Рождественскому. Однако мэтр подчеркнуто игнорирует десятки ярких имен нашего времени, тем самым неосознанно продолжая тенденцию, с которой долгие годы боролся. Нет ничего удивительного в том, что консерваторами со временем становятся те, кто когда-то пробивал дорогу новому; но подобная консерватизация в особенности свойственна российскому обществу, и застой концертного репертуара — лишь один из ее показателей.
Когда десять лет назад Рождественского спрашивали о заслуживающих внимания молодых дирижерах, он называл имена Владимира Юровского, Пааво Ярви и Саймона Рэттла. Сегодня им за сорок, за пятьдесят и за шестьдесят соответственно. В интервью последнего времени маэстро предпочитает отмечать своих учеников и ассистентов, выделяя Филиппа Чижевского и критикуя его же за «авангардный крен». Между тем именно Юровский сегодня — первый, прямой и очевидный наследник лучших традиций Рождественского: и в составлении программ, и в блистательных преамбулах, и во внимании к незаслуженно забытым партитурам прошлого, и в интересе к новой музыке. Увы, в мире российской академической музыки такой подход до сих пор способны разделить лишь немногие исполнители, которым хватает как отваги для выбора непопулярного репертуара, так и готовности знакомить с ним рядовых посетителей концертов.
