Разговоры о том, что Надежду Савченко обменяют, были слышны в Киеве уже несколько месяцев. Но именно что разговоры, пусть даже шли они из дипломатических кругов, в том числе привязанных к минскому и нормандскому форматам. Говорила о возможности обмена и помощник госсекретаря США Виктория Нуланд — после своего визита на Украину в конце апреля. Впрочем, то, что разговоры про обмен довольно скоро обернутся реальным результатом, стало понятно и без слухов: судебный процесс над Александровым и Ерофеевым прошел в спринтерских темпах, стартовали в начале апреля, а уже 18-го был вынесен приговор. 23 мая он вступил в силу, но апелляцию защита не подала — в общем, слово «обмен» вовсю носилось в воздухе, но когда именно это может случиться — в Киеве не знал никто.
Строго секретно
25 мая после короткой новости российского «Интерфакса» об обмене Савченко на Ерофеева и Александрова среди украинских журналистов началась паника. Потом мы узнáем: из-за этого «несанкционированного» сообщения саму Савченко — а ее привезли к тому времени уже в аэропорт Ростова-на-Дону — продержали в автозаке еще пять часов, и ей приходилось ходить в туалет на судно.
Журналисты в Киеве принялись обрывать телефоны пресс-службы администрации президента, но там только разводили руками — мол, ничего не знаем. С номеров первого вице-спикера Рады Ирины Геращенко шла автоматическая переадресация на ее приемную, там девушки-секретарши сначала несли чушь про какое-то совещание в Киеве, потом не выдержали и таки признались: начальница «куда-то уехала и ее часов пять не будет». Позже выяснилось, что Геращенко улетела в Ростов — встречать Надежду.
Ничего не знали и украинские пограничники, информацию об обмене они получили от журналистов, но уже через час, по их словам, были готовы принимать президентский «борт номер 1» с Надеждой, только не знали, куда он прилетит — то ли в Борисполь, то ли в Гостомель.
Кстати, именно из Гостомеля тем же утром вылетел самолет с Александровым и Ерофеевым — и об этом тоже никто не знал. Позже Ирина Геращенко расскажет: к Надежде Савченко их, по договоренности, могли допустить в Ростове только после того, как в Гостомеле взлетит самолет с двумя грушниками.
В кортеже
А потом все шло примерно в таком порядке.
25 мая, 13.30. Аэропорт Борисполь. Журналистами забито все пространство возле ограждения, отделяющего зал прилета официальных делегаций, от взлетно-посадочной полосы.
14.00 — на полосу промчался президентский кортеж, как пояснили потом в управлении госохраны — без президента: Порошенко, пославший за Савченко свой самолет, ждал Надежду на рабочем месте, в здании АП.
15.15. «Борт номер 1» должен был прибыть в 14.45, но опоздал почти на полчаса и приземлился в военном секторе, где-то в дальнем углу аэродрома, никто его посадки толком так и не увидел, хотя все камеры были целых три часа нацелены в небо.
Мама и сестра Надежды пришли ее встречать в сопровождении целой фракции «Батькивщина», где Савченко теперь «номер один». Причем Мария Ивановна — под руку с Юлией Тимошенко.
Но никого из депутатов к самолету не подпустили, в черный минивэн из президентского кортежа посадили только Марию Ивановну и Веру.
15.30 Пока все ждут Савченко, подъезжает автобус для официальных делегаций, из него выходит Ирина Геращенко и идет к журналистам, на ходу кто-то из депутатов «Батькивщины» кричит ей: «А мы что, как дураки здесь?» Становится понятно: Савченко из самолета повезут в кортеже сразу в АП и к прессе ее никто не подпустит.
Ирина Геращенко извинилась перед журналистами за то, что все было «так секретно, но по-другому бы ничего не получилось». Добавила, что «сами они ждали с пяти утра». И тут кто-то из журналистов побежал куда-то влево, Геращенко закричала: «Надя, Надя!»
«Не обступайте меня»
Савченко выбежала откуда-то с дороги, босая, в футболке и джинсах.
Журналисты обступили ее, возле нее стояли представители госохраны и пресс-секретарь президента Украины Святослав Цеголко с удивленным выражением лица. Стало понятно, что Савченко нарушила сценарий.
Надежда ходит по кругу с раскинутыми руками, чтобы ее не обступали: «Я почти два года провела в закрытом помещении в камере-одиночке, я не видела людей, не обступайте меня», — не говорила, а кричала она.
Народ слегка расступился. Надежда начала говорить: «Простите, те матери, чьи сыновья погибли, простите, матери, чьи дети в неволе, герои должны быть в парламенте, это очень удобно, когда герои мертвые»… «Я готова снова пойти сражаться за свою землю».
И еще: «Мир возможен через войну».
И дальше: «Спасибо всем, кто помогал, благодаря вам я выстояла, спасибо всем, кто не мешал, спасибо тем, кто мешал, благодаря вам я озлобилась».
Савченко была очень возбуждена, от цветов отказывалась — «передайте лучше маме». Саму маму забыли где-то за журналистами, и Надежда ее звала: «где моя мама». Несколько раз Савченко запрыгивала в минивэн президентского кортежа и возвращалась; потом подошла к Юлии Тимошенко и спросила, когда приходить в парламент на работу.
Власть она ни за что не благодарила, от депутатов цветы тоже не взяла.
На прощание сказала, что еще будет пресс-конференция, а в самом конце, перед тем как закрылась дверь автобуса из кортежа, крикнула: «Помогите мне не скурвиться».
Кортеж уехал под крики «Слава Украине» и «Слава нации!»
