Чем реальные проблемы русской культуры отличаются от проблем, которые собирается решать новосозданное Общество русской словесности
Президент и патриарх готовы вместе защищать русскую культуру от внешних и внутренних врагов, Москва, 26 мая 2016 года
Давайте о хорошем. В Колонном зале Дома союзов прошел первый съезд Общества русской словесности, прошел на самом высшем уровне, с патриархом у руля и Путиным на трибуне, и как бы ни привыкли мы иронизировать над любой инициативой нынешней власти — это правда хорошая новость. Общественная организация, которая будет содействовать изучению русского языка, следить за преподаванием филологических дисциплин, заниматься поддержкой и продвижением русской словесности во всем мире — как это делают Гете-Институт или Институт Сервантеса — ну разве это не прекрасно. Дела с преподаванием действительно плохи, пару лет назад пришлось по ходу дела занижать минимальную оценку на ЕГЭ по русскому, читать подрастающее поколение не то чтобы рвется, все, что может сделать на эту тему государство, — это смехотворные рекламные кампании со слоганом «Читать модно»; но, может быть, если навалиться всем русским миром, еще возможно сохранить язык как живой организм и вернуть ребенка (а заодно и некоторых взрослых) к книге. В конце концов, это возрождение давней традиции: Общество любителей российской словесности при Московском университете возникло более двухсот лет назад, его председателями были Хомяков, Аксаков и Бунин, уже в постсоветское время его пытался реанимировать академик Лихачев, но участие президента и патриарха — по нынешним временам более весомая гарантия, что дело пойдет. Занятно, что из названия организации выпало одно слово, и если Бунин с Аксаковым числились всего лишь «любителями словесности», то сидящий на первом ряду нынешнего съезда Жириновский может смело заявить: «Русская словесность — c’est moi».
Абзацы о необходимости возрождения русской словесности — а рядом новости о том, как помещение библиотеки имени Данте передают Следственному комитету
Я читаю речь патриарха на съезде Общества и не нахожу решительно ничего, с чем мог бы поспорить. Необходимо поднять престиж учительской профессии. Не нужно бояться вариативности школьных программ. Культура — это не склад информации, а гибкий и сложно организованный механизм познания (это цитата из Лотмана). Величие русской литературы в том, что она способна вложить в сердца читающих свет истины, добра и любви. Нет, правда любой разумный человек готов под этим подписаться. Но слова, каким бы весом ни наделял их статус говорящего, создают несколько упрощенную картинку, хотелось бы добавить к ней еще одно измерение. Скажем, тезис о престиже учительской профессии — а рядом с ним цифры: сколько получает учитель литературы где-нибудь в Забайкалье, какова доля расходов на образование в бюджетах последних лет и как они бьются по статьям, что предпринял каждый из слушателей речи патриарха, начиная с Жириновского в первом ряду, чтобы эту ситуацию изменить (а если у сидящих в этом зале не было такой возможности, то у кого она была). Или вот еще: «Престиж педагогов должен быть сравним с престижем ученых, космонавтов, спортсменов» — и рядом какой-нибудь рейтинг влиятельности, насколько эти три профессии сопоставимы в нынешней России по уважению, доходам и возможностям для карьерного роста. «Культура — это гибкий и сложно организованный механизм познания» — и рядом цитаты из разнообразных коллегий Минкульта о необходимости создания единого учебника литературы, утверждения единственно правильного взгляда на этот канон и введения ответственности за неправильную интерпретацию классики. Абзацы о необходимости возрождения русской словесности — а рядом новости о том, как помещение библиотеки имени Данте передают Следственному комитету, как писательницу Людмилу Улицкую обливают зеленкой псевдопатриотические активисты, как повышают арендную плату книжным магазинам, как раздают бюджетные деньги на патриотические экранизации — и как единственной успешной экранизацией русской классики за годы становится сериал по роману Толстого, снятый корпорацией Би-би-си. Падение престижа русской словесности заключается еще и в том, что даже самые прекрасные слова перестают что-либо значить: если под ними подписываются люди, которые воспринимают литературу как идеологический отдел полицейского департамента, которые всей своей жизнью доказали, что между Петром и Львом Толстыми они выбирают не раздумывая, которые строят собственные публичные выступления на смеси блатного жаргона и советского новояза — то позвольте их благородным стремлениям не поверить. И выпадение одного слова из названия организации выглядит весьма не случайным: как хотите, но это не любовь.
Фото: Анна Ссакова/Пресс-служба Госдумы РФ/ТАСС
