Растерзанному двумя годами войны Донбассу до настоящего мира еще очень далеко, Углегорск, март 2016 года
С обеих сторон трассы, соединяющей две непризнанные республики — Луганскую и Донецкую, открывается вполне апокалиптический вид. Изу-родованное гусеницами и воронками от снарядов дорожное полотно петляет между руинами домов, развалинами кафе и автозаправок, брошенными блиндажами, остовами сгоревших машин; будто из старых фильмов, нет-нет да и покажутся вдруг закопченные печные трубы, торчащие из пепелищ, по которым ветер гоняет обрывки бумаги и грязные пакеты. Людей не видно. Названия на пробитых пулями знаках — Дебальцево, Углегорск, Горловка — еще недавно проходили в военных сводках. Редкие водители стараются держать максимальную скорость и не останавливаться без крайней необходимости. «Прямо ехать нельзя, — машет рукой патрульный на очередном блокпосту, — через несколько километров Ясиноватая. В промзоне уже несколько месяцев идут бои». Воздух и землю действительно сотрясают мощные разрывы, а звуки канонады окончательно добивают иллюзию о мире, пусть и худом.
Русская весна...
Два года назад на Донбассе бушевала «русская весна». Противники киевского майдана, поначалу мирно ратовавшие за федерализацию, перешли к открытому насилию и в марте-апреле 2014 года захватили власть во многих городах Юго-Востока Украины. Приехавшие из России политтехнологи, заручившись поддержкой местных, разогревали народ обещаниями о скором присоединении мятежных регионов к России по крымскому сценарию: уже в апреле на Донбассе появился и Игорь Стрелков (Гиркин). В первой половине мая последовали референдумы о самоопределении, почти мгновенный коллапс экономики и банковской системы, наступление украинских войск и волонтерских батальонов, сопровождавшееся авиационными и артиллерийскими ударами по жилым кварталам и даже центру Луганска. И бесконечные вереницы беженцев, направлявшихся в Россию или другие области Украины. К середине лета 2014 года столица непризнанной ЛНР оказалась почти полностью окружена армией Украины. Спасением для новой власти стали лязгающие танковыми траками колонны российских «отпускников», а также тысячи российских добровольцев. На границе выстраивались очереди из авантюристов, романтиков, должников по кредитам, профессиональных наемников и прочих желающих поиграть в войну. Вскоре многие из этих ребят были похоронены в братских могилах. Неопознанные трупы сбрасывали в ближайшие водоемы.
...и ее конец
На пункте погранперехода Изварино (с российской стороны — город Донецк Ростовской области, где судили Надежду Савченко) — длиннющая очередь из фур, автобусов, легковушек и пешеходов. Все больше луганчане, ездившие в Россию проведать родственников, заправить до отказа бензобаки, снять деньги с банковских карт. У всех синие паспорта, украшенные желтым трезубцем. В непризнанной республике уже несколько месяцев выдают собственные документы с гербом, как будто срисованным с баночки вьетнамской мази «Золотая звезда». Но население относится к ним с явным недоверием. «Если других удостоверений личности нет, а перейти границу очень надо, мы иногда идем навстречу, — рассказывает российский пограничник в выгоревшей зеленой фуражке. — Но берем обещание не выезжать за пределы Ростовского региона». На самом деле перейти границу можно и вовсе без всяких документов: в паре километров от пограничного поста — до сих пор никакой контрольно-следовой полосы или даже обычного забора из колючки нигде нет.
На границе выстраивались очереди из авантюристов, романтиков, должников по кредитам, профессиональных наемников и прочих желающих поиграть в войну. Вскоре многие из этих ребят были похоронены в братских могилах
Перед зданием КПП припаркован внедорожник с надписью «ОБСЕ». Что здесь высматривают наблюдатели этой организации — непонятно. Любой таксист за поллитру покажет проходящую вдоль берега реки Северный Донец дорогу, по которой перегонялась из России техника и тяжело груженные зелеными ящиками тентованные трехосные КАМАЗы.
После нейтралки — флаги ЛНР, плакаты с приветствиями и лозунгами, обещающими скорое наступление светлого будущего, и хмурые парни с автоматами, запрещающими все это величие фотографировать. Автобус на Луганск забит пассажирами с громадными спортивными сумками. Шофер брезгливо принимает у пенсионерки оплату проезда в гривнах. «Ну, сынок, мне же такими платють», — оправдывается бабулька. «Это тебе хохлы такими платють, — передразнивает ее водитель. — А у наших, поди, еще и рублями получаешь?» Теми немногими, кто имеет сегодня выгоду от сложившейся ситуации, оказались сообразительные пенсионеры. Оформив временную прописку на украинской территории, они получают от киевских властей денежные переводы. При этом не забывая требовать рубли от пенсионного фонда ЛНР.
Автобус минует поселки Комиссаровка, Новосветловка и Хрящеватое. Летом 2014 года здесь гремели взрывы, пули и осколки впивались в плоть, а не успевшие удрать жители сутками не вылезали из подвалов. Большинство зданий уже успели подлатать, но везде видны громадные дыры от прямых попаданий и наспех заложенные кирпичом пробоины от беспрерывно прилетавших со стороны российской границы зарядов «Града». Ополченцы рассказывают, что, если бы не подоспевшая тогда помощь, украинцы довольно быстро захватили бы Луганск и вся история ЛНР могла закончиться отстрелом наиболее фанатичных бунтарей и судом над их менее упрямыми товарищами. «Тьму народа тут постреляли, — вспоминает пожилая женщина. — И наши, и бандеровцы, кстати, были в одинаковых тельняшках». Сразу вспоминаются рассказы о том, как бойцы ВДВ были посланы срочно расчистить путь первому российскому конвою с гуманитаркой.
Непризнанная жизнь
За последние два года большинство бежавших от войны жителей Луганска вернулись. За исключением ярых противников ЛНР и наиболее продвинутой части молодежи. Так, Алеся — хозяйка модной кофейни, располагавшейся в самом центре города, после начала обстрелов вывезла оборудование, продала квартиру, долго путешествовала по Юго-Восточной Азии, а теперь осела в Киеве. «Из нашей компании почти никого не осталось, — говорит она. — Все, у кого была возможность, свалили из ЛНР. Перспектив особо не видно. Кофе хороший там никому не нужен. Однако иногда приходят мысли вернуться. Кто-то же должен заниматься любимым городом».
Пробоины от снарядов на этом указателе примерно соответствуют местам наиболее жарких сражений, трасса Луганск – Донецк, март 2016 года
Жизнь в столице непризнанной ЛНР начинается с рассветом. Надо успеть сделать все дела до начала комендантского часа. Люди с оружием встречаются не чаще, чем в Петербурге или Ростове. Разница лишь в мундирах. Вместо полицейской формы тут они чаще всего одеты в спецназовские «горки». Регулярно ходит городской транспорт. Большинство торговых точек открыты. Встречаются даже магазины модной одежды. В гастрономах российские и белорусские товары. Цены московские. Только алкоголь дешевле вдвое. И это при средней зарплате 15 тыс. руб. в месяц. На смену банкам пришли павильоны с предложениями обналичить деньги с карточек под «небольшой» (в среднем от 6 до 10) процент. На билбордах — либо расплывшийся в улыбке глава республики Плотницкий, поздравляющий население с очередным праздником, либо призыв к людям сохранять бдительность.
Ушедшие легенды
Линия соприкосновения, или, проще, передовая, проходит в нескольких десятках километров от Луганска, почти вплотную приближаясь к его окраинам с северной стороны. С запада между фронтом и столицей ЛНР расположены небольшие города — Алчевск, Брянка, Стаханов, Первомайск. В них в 2014 году стихийно организовывались отряды самообороны, чаще всего состоявшие из казаков. Возглавившие их лидеры быстро стали легендарными: Александр Беднов («Бэтмен»), Павел Дремов, Евгений Ищенко, Алексей Мозговой, Николай Козицын. Сразу не поладив с Игорем Плотницким, сменившим первого руководителя республики Валерия Болотова, эти командиры, собравшие под своим началом немалую силу, планировали освободиться от власти ЛНР. «Людям казалось, что, сбросив режим киевских олигархов, мы построим эдакий идеальный Советский Союз, где по законам справедливости управлять будет работающее большинство, — вспоминает участник тех событий Сергей. — Насильников и убийц прямо на площадях судили народным судом. Но эта вольница не понравилась ни луганским властям, ни их российским начальникам».
Павел Дремов заявил на одном из митингов: «У нас было здесь достаточно коррупции и рабства! Мы не дураки — ни Порошенко, ни Путин не заинтересованы в честной стране. Мы будем строить казацкую республику прямо здесь, в Стаханове!» Тут же начались перебои с «военторгом» — поставками боеприпасов и техники, необходимыми для боевых действий. Дефицитом стали банальные товары и продукты — были проблемы с «молочкой», иногда пропадал даже хлеб, но хуже всего — с детским питанием и лекарствами, эту проблему до сих пор не решили. И сегодня в Стаханове килограмм цветной капусты стоит 500 руб. (в Москве — в два раза дешевле). Приходившая из России гуманитарная помощь оказывалась на полках магазинов. На украинскую территорию зачастили эшелоны с углем. В обратную сторону потекли ручейки наркотиков.
1 января 2015 года вместе с охраной был сожжен из огнеметов экс-
министр обороны ЛНР Беднов. Луганские власти официально взяли на себя ответственность за уничтожение командира, который, по слухам, мог реально претендовать на место главы республики. Спустя 23 дня в засаду попал народный мэр Первомайска Ищенко. 23 мая расстреляли комбрига «Призрака» Мозгового, планировавшего участвовать в официальных выборах в органы власти ЛНР. 12 декабря на собственной свадьбе был взорван Дремов, много раз обещавший обнародовать компромат на Игоря Плотницкого. Атаман Козицын вернулся в Россию, где, по некоторым данным, был задержан и около десяти суток провел в Лефортово.
Не будем братьями
Бывшие подчиненные погибших уверены, что за убийствами атаманов с большой вероятностью стояла нанятая официальным Луганском частная военная компания небезызвестного российского спецназовца Вагнера (см. NT № 40 от 30 ноября 2015 года), чьи головорезы воевали вроде бы и в Сирии: по слухам, им был дан полный карт-бланш на любые самые жестокие и циничные действия.
«Сегодня все решения в ЛНР принимают российские кураторы. В каждом райцентре и любом подразделении народной милиции основательно засели «комитетчики», которые реально всем рулят»
Убийства и отправка «на подвал», по словам источников NT, стали привычными способами борьбы с инакомыслящими в ЛНР. Смерти легко списать на украинских диверсантов или криминал. Как это, к примеру, произошло в случае с расстрелом 16 марта 2016 года Дмитрия Каргаева — советника главы ЛНР Плотницкого. По мнению целого ряда источников, в Луганске это убийство может быть связано со схемой распила громадных денежных средств, поступающих в виде помощи народной республике, и последующим откатом в Россию.
«Сегодня все решения в ЛНР принимают российские кураторы, — рассказывает казак Сергей. — В каждом райцентре и любом подразделении народной милиции (так теперь называют вооруженные силы, куда влились после гибели командиров и многие казаки) основательно засели «комитетчики», которые реально всем рулят. Они подчиняются генералу, находящемуся в Луганске. А тот уже получает приказы из Москвы. По слухам, указания по военной линии идут из Генштаба, а прочими вопросами заведуют люди Владислава Суркова. Такая вот получилась народная республика. Все чаще хочется прибавить к названию приставку «анти».
Хотя ситуация в Луганске и окрестных городках сегодня спокойнее, чем в соседней ДНР, где с начала года не прекращаются бои, разговоры о реализации Минских соглашений вызывают у здешних жителей лишь злую ухмылку. И несмотря на все трудности, в возможность возвращения республики в состав Украины никто не верит. Слишком много крови пролилось за два года, чтобы бывшие сограждане, с таким азартом убивавшие друг друга, смогли все простить и забыть.
Фото: Георгий Александров
