Главное здание банка «Россия» в Санкт-Петербурге, фото 4 апреля 2016 года
На сегодняшний день опубликованы лишь сотые доли процента информации, содержащейся в «панамском досье» — 2,6 террабайта данных, утекших из панамской компании-регистратора Mossack Fonseca (MF). Главное произойдет в мае 2016 года, когда консорциум журналистов-расследователей ICIJ опубликует «ключи» к пока закрытой базе данных и записи о владельцах и бенефициарах 210 тыс. офшоров будут опубликованы в общедоступных базах данных, в том числе в WikiLeaks и OpenCorporates. И вот тут могут всплыть крайне интересные подробности о деятельности российских госбанков. И не только, о банке друзей Владимира Путина — «Россия» — в том числе.
О пользе газет
В конце апреля Министерство финансов РФ реанимировало подготовленные еще в 2014 году поправки в законодательство, по которым российским публичным лицам (депутатам, топ-менеджерам правительства) и их семьям будет запрещено владение и контроль над иностранными компаниями, и в будущем учреждение, например, офшорного траста для российского министра будет правонарушением само по себе. Но пока этого не произошло, публикация «панамских ключей» вызовет крайне необычную ситуацию. Все, кто упомянут в 11,5 млн документах «панамского досье», уже через месяц будут знать: эти документы в любой момент могут быть запрошены в архиве ICIJ и затем опубликованы одной из трех с половиной сотен редакций в 200 странах мира. Панамская MF работает с 1977 года и входит в пятерку крупнейших офшорных регистраторов мира: это не самый популярный регистратор, но, по всей видимости, порядка 5–6 % офшорных компаний в мире регистрировала именно она. Исходя из описания «панамского досье», на каждый офшор в базе приходится в среднем 55 документов. Учитывая, зачем вообще обычно используются офшорные компании, — этого достаточно для того, чтобы все когда-либо работавшие с Mossack Fonseca подписались на национальные газеты и каждое утро открывали их с чувством смутного беспокойства.
Офшорная карта мира
Статистика «панамского досье» уникальна: она дает независимое, хотя и искаженное, описание текущего состояния офшорной индустрии и наиболее популярных схем, используемых во всем мире в первую очередь для ухода от налогов крупных компаний, во вторую — для вывода капиталов из юрисдикций, в которых им что-либо угрожает (давление властей, как в России, налоговый пресс, как в ЕС и США, политические риски, как в странах третьего мира).
Новость номер один: исходя из данных MF, офшоры — самый стремительно разваливающийся в мире бизнес. Пик его популярности пришелся на ранние 2000 годы — период, в мире пришедшийся на бурный рост в Китае, восточноевропейский инвестиционный бум и общий подъем сырьевых экономик. Собственно, сама Mossack Fonseca, активно развивавшая свой бизнес с 1990-х годов (в 1990-м она работала с 8 тыс. офшорных компаний во всем мире, в 2000 году — с 50 тыс.), вышла в мировые лидеры офшорного бизнеса уже после первой попытки G8 ужесточить правила раскрытия информации наиболее популярными мировыми офшорами в 2004 году. Именно тогда, исходя из статистики «панамского досье», Панама переживала период расцвета как офшорная юрисдикция. В первую очередь потому, что в ней была разрешена инкорпорация компаний с акциями на предъявителя, обеспечивающая максимальную степень анонимности. Британские Виргинские острова (BVI) тогда же перестали предоставлять комфортные условия в режиме «акции на предъявителя»: панамских компаний с «анонимными» акциями, основной тогда специализации MF, регистрировалось до 6 тыс. в год, компаний на BVI — 2,5 тыс. После второго раунда ужесточений в 2009 году бизнес с акциями на предъявителя почти ликвидирован. Да и в целом после 2009 года число открываемых в мире MF офшорных компаний для своих клиентов меньше, чем число закрываемых ими, а общее число активных офшоров, связанных с MF, упало с пика 80 тыс. в 2010 году до 66 тыс. компаний в 2015 году.
Если на Ролдугина, владельца 3% акций банка «Россия», можно «повесить» разовые проводки в сотни миллионов долларов, то оборот такого рода схем в год составляет миллиарды долларов
Вторая новость: BVI были и остаются наиболее популярной в мире «налоговой гаванью»: более половины компаний из архива MF — это именно структуры Британских Виргинских островов. Панама — второй «кит» мировой налоговой оптимизации, далеко опережающий по размерам Багамы и Сейшелы. Однако за последние 10 лет число компаний, использовавшихся клиентами MF для налоговой оптимизации на BVI, сократилось в 3,5 раза, в 2015 году их было уже менее двух тысяч, панамских и сейшельских компаний — менее одной тысячи в каждой юрисдикции.
Третья новость — география структур, предоставляющих услуги офшорного бизнеса. Исходя из статистики базы MF, в мире есть лишь три реально популярных центра этой активности. Это Гонконг, Великобритания и Швейцария. В каждой из стран действуют более тысячи заметных компаний-посредников офшорной индустрии и более тридцати тысяч юрлиц-посредников. Люксембург — базовый банковский центр для офшоров Европы, там зарегистрированы четыре из десяти крупнейших банков, работающих с клиентскими офшорами MF, — Experta, банк J.Safra Sarasin, люксембургские «дочки» французской Societe Generale и Landsbanki. Собственно, хранят деньги, помимо Люксембурга, на Джерси, Гернси, в Монако и в Швейцарии — собственники не только Европы, но и США, и Китая, которых обслуживают Credit Suisse, UBS, Rothschild Trust, Coutts&Co, и особенно — HSBC. Банковская группа родом из Гонконга обеспечивает рекордную активность посреднических гонконгских компаний, заведомо превосходящую сейчас и швейцарских, и люксембургских, и британских коллег. Наконец, заметную роль в посреднических операциях играют «внутренние офшоры» США — Wyoming и Nevada, а также партнеры из Коста-Рики и Самоа, для европейцев по-прежнему важен Кипр. Но в целом схема «уйти от налогов в мировом масштабе» выглядит вчерне очень несложно. Из места генерации прибылей (например, России) они уходят по разной длины цепочкам или на BVI, или в Гонконг, или в Панаму, или в «офшорные острова» Джерси, Гернси и Мэн, после чего оседают на счетах в Великобритании, Люксембурге или Швейцарии. В десятке стран-посредников можно обнаружить вполне ожидаемый Сингапур (после первой волны борьбы G8 с офшорами страна пыталась «перехватить» наиболее нервных европейских владельцев офшоров) и совершенно неожиданный и малоизвестный как центр подобной финансовой индустрии Уругвай. Или, например, Россию.
Это, видимо, главная и, по существу, незамеченная сенсация «панамского досье».
Убежавшая Россия
«Он является акционером в одной из наших компаний», — так в начале апреля президент России Владимир Путин объяснил главную российскую сенсацию «панамского досье», наличие в ней художественного руководителя санкт-петербургского Дома музыки Сергея Ролдугина, подконтрольной ему компании Sandalwood и документов о ее сделках с другими офшорами в европейских «дочках» российских госбанков. Ролдугин — личный друг президента РФ и, что немаловажно, брат главы рижского подразделения «Газпрома» Евгения Ролдугина, бывшего сослуживца по КГБ Владимира Путина: виолончелист владеет около 3% находящегося под западными санкциями банка «Россия». Сам Владимир Путин на «горячей линии» 14 апреля подтвердил достоверность документов о Ролдугине и Sandalwood в «панамском досье» (уточнив, что, по его мнению, ICIJ передали эту информацию западные разведки) и даже раскрыл подробности — на прибыли от этих и других операций Ролдугин приобрел несколько уникальных музыкальных инструментов, в частности, виолончель работы Страдивари Stuart стоимостью $12 млн., и ввез их в Россию с намерением передать в собственность государства, что сейчас оформляется.
Документы о сделках Ролдугина лишь частично опубликованы «Новой газетой» и The Guardian, и, исходя из их описания, предположение о том, что музыкант является «фронтменом» непосредственно для частного бизнеса президента РФ, небессмысленно. Впрочем, как и во всех подобных случаях, есть и соображения против. Например, сама по себе работа с Mossack Fonseca для этих целей — странный выбор: у панамской компании не слишком хорошая репутация, чтобы прятать там главную тайну президента Российской Федерации. Кроме того, сами по себе сделки Sandalwood на самые разные суммы — от сотен тысяч долларов до сотен миллионов (это вряд ли собственно сделки с самостоятельным экономическим смыслом — скорее лишь фрагменты более сложных финансовых операций) — оформлены без серьезного намерения «прикрыть» их от глаз регуляторов, и не российских, а европейских и швейцарских. «Панамское досье» в той части, в которой оно сейчас видно стороннему наблюдателю, в части Sandalwood выглядит не столько как операция по передаче условному Владимиру Путину каких-либо денег, сколько как использование по взаимной договоренности структурами банка «Россия», ВТБ и Газпромбанка имени и репутации Сергея Ролдугина, акционера «одной из наших компаний», для рутинных для этих структур международных операций в ЕС.
Гигантский отток капитала из России в 2009–2015 годах кто-то должен был обслуживать — не исключено, что техническое обслуживания этого денежного потока обеспечивалось тесным бизнес-союзом госбанков и банка «Россия»
И вот предположения о том, что это за операции, даже интереснее, чем попытка найти деньги Владимира Путина, которые, несомненно, будут продолжены ICIJ. Во-первых, масштаб этих операций. Если на владельца 3% акций банка «Россия» можно «повесить» разовые проводки в сотни миллионов долларов, то с большой вероятностью оборот такого рода схем в год составляет миллиарды долларов. Во вторых, поражает легкость, с которой, например, дочерний банк Газпромбанка в Швейцарии оформляет крайне странные операции Sandalwood, не опасаясь кар довольно сурового банковского надзора, — это, видимо, возможно лишь в том случае, если банк (не самый крупный по местным меркам) способен показать их как внутренние операции, не угрожающие собственной стабильности. Наконец, в описаниях из «панамского досье», структуры, аффилированные с ВТБ, Газпромбанком и банком «Россия», выглядят не просто близкими родственниками, а членами одной семьи — во всяком случае, нужна самая высокая степень доверия контрагенту, чтобы решаться на такого рода сделки, которые проводил Sandalwood со своими партнерами. В этом разрезе «новые совзагранбанки» и банк «Россия» смотрятся как бизнес-конгломерат, предоставляющий своим клиентам масштабные услуги по трансграничным трансфертам крупных сумм — и с участием компаний российской юрисдикции, и без.
Депардье был прав
Если вернуться к статистике «панамского архива» ICIJ, то 3,5 тыс. активных компаний-посредников из России в базе данных MF (по этому показателю Россия уступает Сингапуру — 4 тыс. компаний и острову Мэн — 5 тыс., в Панаме, входящей в пятерку лидеров, их 8 тыс.) — это очень большая цифра. С одной стороны, гигантский отток капитала из России в 2009–2015 годах кто-то должен был обслуживать — и само предположение о том, что техническое обслуживания этого денежного потока обеспечивалось тесным бизнес-союзом госбанков и банка «Россия», меняет наши представления о роли банка «Россия» в современной российской экономике. С другой стороны, совершенно необязательно, чтобы этот бизнес-союз обслуживал только российских клиентов. Рекламная кампания «Россия позволяет экономить на налогах», по сути, уже проводилась в последние годы, например, французским актером Жераром Депардье, обзаведшимся для этой цели российским паспортом. Но сами подробности возможных услуг до апреля 2016 года представлялись слабо. Теперь же понятно, что при желании обеспеченные «друзья России», будь то колумбийцы, уругвайцы, американцы, французы или даже китайцы, вполне могут рассчитывать в банке «Россия» на услуги, которые мало где можно обнаружить. Где еще найдешь возможность с легкостью уступить кредит в десятки миллионов долларов за $1 — и не стать предметом пристального внимания надзора? В этом свете совершенно иначе могут выглядеть и европейско-американские санкции против банка «Россия», и смысл происходящего в офшорной индустрии в последние годы. Если на постепенно удушаемый G8 офшорный рынок после 2009 года вломились, с одной стороны, Китай через Гонконг, с другой — Россия через все возможные «дыры» в законодательствах всего мира, есть о чем беспокоиться. В конце концов, на HSBC можно найти управу. Но что делать с банком «Россия», который сам президент одноименной страны называет «нашей компанией»?
фото: Olga maltseva/afp
