«Колыбельная скорбной тайны» — филиппинский фильм-ритуал, длящийся восемь часов
Главное и, безусловно, самое запоминающееся событие Берлинале-2016, а также главный подвиг для тех, кому удалось его совершить, — сеанс конкурсного фильма из Филиппин «Колыбельная скорбной тайны»: картина длится восемь часов, а показывали ее еще и с часовым перерывом, то есть в зале пришлось провести в буквальном смысле с утра до вечера. Люди приходили с едой и водой, многие дезертировали с поля боя, но досидевшие до финала аплодировали долго и убежденно, и не вполне ясно — съемочной группе или самим себе. Принимавший овации режиссер Лав Диас (Лав, кстати, сокращение от Лаврентий: он сам уверяет, что был назван родителями в честь Берии) известен своими экстремально продолжительными полотнами, с которыми он до сих пор ни разу не добирался до основного конкурса фестиваля такого класса, хотя побеждал в параллельных «Горизонтах» в Венеции и выигрывал конкурс в Локарно. Но конечно, и сам масштаб затронутых Диасом проблем — поистине библейский, он требовал столь монументального решения. А кроме того, идеально отвечал заданному в этом году на фестивале лейтмотиву: Человек и История.
Призраки вчерашнего
Многое ли вы знаете о филиппинской революции — восстании против испанской оккупации, случившемся на закате XIX века? Вряд ли, как и абсолютное большинство зрителей Берлинале. Наверное, восьми часов могло бы хватить на подробный рассказ о тех драматических событиях, но концепция Диаса принципиально иная: историю невозможно воссоздать, ее бессмысленно имитировать, а потому надо изобрести ее заново в параллельном, альтернативном мире кинематографа. В центре «Колыбельной скорбной тайны» — вдова не показанного на экране Андреса Бонифацио, мученика революции. В сопровождении нескольких друзей она блуждает по бесконечным джунглям в поисках его тела. Ей встречаются и люди, и мифические тикбаланги — существа с внешностью человека, мудростью духа и голосом лошади: они объясняют, что страна будет спасена лишь тогда, когда будет найден спящий в пещере Бернардо Карпио (легендарный герой уже испанского фольклора, убийца Роланда). Одновременно с этим революционеры делят шкуру неубитого медведя и на глазах у испанцев бьются за власть, убивая друг друга.
Историю невозможно воссоздать, ее бессмысленно имитировать, а потому надо изобрести ее заново в параллельном, альтернативном мире кинематографа
Разбираться в черно-белых вселенных Лава Диаса довольно сложно, особенно зрителю, плохо знакомому с материалом, однако идея абсолютно прозрачна. Революция — прекрасный, но миф. У нее есть жертвы, насильники, предатели, а герои остаются неуловимыми, невидимыми, возможно, не существующими вовсе. Медитативное и вызывающе живописное полотно безразмерной картины — своеобразный манифест против любого насилия и признание того, что история без этого насилия обойтись не может. В этом смысле жители позапрошлого века ничем не отличаются от нас, а филиппинцы — ни от испанцев, ни от немцев, ни от россиян.
Отель Европа
Фестивальное кино не мыслит себя вне политики, а осмысление сегодняшнего никак не возможно без взгляда в прошлое. Для Берлинале это утверждение особенно важно: нет фестиваля, на котором бы не показали хотя бы одну картину о мрачном нацистском прошлом страны. Так и в этот раз в конкурсе оказалась лента «Одни в Берлине», режиссерская работа швейцарского актера Венсана Переса, когда-то игравшего в «Королеве Марго» у Патриса Шеро, а позже ставшего партнером Анастасии Заворотнюк в «Коде Апокалипсиса» и Дмитрия Нагиева — в «Кухне в Париже». Увы, картина Переса выдержана вполне в духе современного российского кино — это до смешного традиционная и условная костюмная драма, снятая к тому же с английскими актерами (превосходными: Эммой Томпсон и Бренданом Глисоном) и по-английски. В очертаниях по-театральному напыщенной истории двух безутешных супругов-берлинцев, организовавших тайное сопротивление системе в годы Второй мировой, с трудом прочитывается первоисточник — знаменитый роман Ганса Фаллады «Каждый умирает в одиночку». Но это, по сути, неважно. Здесь имеет значение сам жест: необходимо рассказать историю безнадежно-героического сопротивления нацизму, а хорошо она будет рассказана или скверно, значения не имеет.
«Одни в Берлине», драматическая история об индивидуальном сопротивлении нацистскому террору
«Ничто не забыто, никто не забыт». Старый и не потерявший актуальности советский лозунг можно было бы вывесить над входом во Дворец Берлинале и не снимать годами. Каждая нация выгоняет здесь на божий свет своих демонов и прилюдно бичует их. Например, дебютант-португалец Иво М. Феррейра показал в конкурсе «Письма с войны» — претенциозно-изысканную черно-белую ленту, основанную на текстах подлинных писем, которые военврач Антонио Лобо Антуньес посылал беременной жене в Лиссабон с полей сражений Анголы в начале 1970-х. Насколько выспренним кажется фильм, настолько пронзительно звучат признания офицера, ставшего писателем.
«Письма с войны» — португальский эпистолярный кинороман о войне в Анголе
А вот боснийский лауреат «Оскара» Данис Танович представил не трагедию, а скорее саркастическую комедию «Смерть в Сараево» — историю празднования в помпезном «Отеле Европа» столетия убийства эрцгерцога Фердинанда. Среди персонажей этой многофигурной фрески — повара, горничные и охранники, а также влезший в долги директор гостиницы и его именитые постояльцы, снимающие юбилейный репортаж журналисты и современный тезка террориста вековой давности Гаврила Принцип, с пистолетом в кармане брюк. Одни готовятся к официальным торжествам, другие от души планируют их сорвать, ни у кого нет ни денег, ни убеждений. Кого бы ни застрелили сегодня, эта смерть пройдет незамеченной — может, это говорит о деградации Европы, а может, и наоборот: ответить на вопрос режиссер предлагает зрителям.
«Ничто не забыто, никто не забыт». Старый советский лозунг можно было бы вывесить над входом в Берлинале Палац: каждая нация выгоняет здесь на божий свет своих демонов и прилюдно бичует их
В черной комедии «Смерть в Сараево» теракт Гаврилы Принципа повторяется сто лет спустя
Война вне войны
В любом случае сегодняшняя война не может быть похожа на ту стародавнюю, хотя грозит не меньшим количеством жертв. Этим пугает американец Алекс Гибни, один из двоих конкурсантов-документалистов, чей фильм «Нулевые дни» обещает скандал еще больший, чем в случае нашумевших картин того же автора о «ВикиЛикс» и церкви сайентологии. Новая лента Гибни рассказывает о печально известном вирусе Stuxnet, который под кодовым названием «Олимпийские игры» разработали и выпустили в мир в 2010 году спецслужбы США и Израиля. Своей непосредственной задачи — уничтожить ядерную программу Ирана — они, как утверждает Гибни, не решили, зато открыли эру кибервойн, дав мощное оружие и своим потенциальным противникам, с тех пор взявшим на вооружение аналогичные методы. В «Нулевых днях» звучат признания гигантского количества экспертов, но никто ничего не подтверждает окончательно — только намекает. Самая важная информация остается безнадежно засекреченной. Одно из двух: или Гибни — алармист и параноик, или он действительно затронул самую чувствительную и болезненную из возможных тем. В любом случае смотрятся «Нулевые дни» как отличный шпионский триллер. Неясно только, фантастический или реалистичный.
Агент, чье имя нельзя называть, — главный источник документалиста Алекса Гибни в «Нулевых днях»
Второй документальный фильм Берлинале произвел еще больший фурор: ведь в нем есть не только информация, но и художественные образы потрясающей силы (некоторые даже безосновательно заподозрили автора в подтасовке реальности). Речь об «Огне в море», новой работе итальянца Джанфранко Рози, уже получавшего венецианского «Золотого льва» за свой предыдущий фильм «Священная римская кольцевая». Рози провел целый год на крошечном итальянском островке Лампедуза — перевалочном пункте для сотен тысяч беженцев из стран Африки и Азии. Его картина — не только удивительный человеческий документ, показывающий в деталях спасательную операцию в море (увы, многих мигрантов спасти не удается), но и созданная в лучших традициях неореализма фреска о повседневной жизни бедных рыбацких деревень, так мало напоминающих рай, к которому стремятся через океан обитатели стран «третьего мира». Драматический парадокс, впрочем, продемонстрирован с замечательным юмором, через череду комических и трогательных персонажей. Центральный из них — десятилетний мальчишка, несмотря на близорукость, метко стреляющий по птицам из самодельной рогатки. Именно ему и его ровесникам определять будущее нашего мира, столь зыбкого сегодня.
Мальчик Самуэле, житель Лампедузы и герой документального «Огня в море»
Лишь несколькими годами старше герой игровой драмы «Меня зовут Неро» — мексиканский тинейджер-нелегал, бежавший в США за лучшей жизнью. В картине иранского режиссера Рафи Питтса, снятой по сценарию румына Развана Рэдулеску (все-таки на фестивалях встречаются самые необычные сочетания), абсурдная роскошь особняков Беверли-Хиллз контрастирует с аскетичным пейзажем Ближнего Востока, куда отправляется воевать за новообретенную американскую родину Неро: других способов получить гражданство для таких, как он, не существует. Фильм начинается как политический комментарий, потом превращается в экзистенциальную драму о войне с невидимым и незнакомым противником, а завершается реальным фактом. Оказывается, количество воюющих за демократию солдат-нелегалов огромно и многих из них после выполнения службы депортируют обратно на историческую родину.
Чтобы стать «настоящими американцами», героям фильма «Меня зовут Неро» приходится послужить
Что будет завтра
«Будущее» француженки Мии Хансен-Лёве — не только мастер-класс актерской игры от лучшей европейской актрисы Изабель Юппер (как возглавляющая жюри Мерил Стрип могла не оценить такую работу!), но и язвительное размышление о том, что ждет погрязшую в буржуазном комфорте Европу. Старшее поколение — ведущие комфортную жизнь университетские преподаватели философии — хотя бы наделено способностью чувствовать и жить на всю катушку, тогда как анемичная молодежь проводит месяцы в бесплодных кухонных дискуссиях об анархии и революции. Неясно только, с кем бороться, кроме собственной апатии и лени, и где та диктатура, которую предлагается опрокинуть.
Изабель Юппер учит молодое поколение жить в драме «Будущее»
Вот герой превосходной — в меру сентиментальной, в меру ироничной — тунисской драмы-дебюта «Хеди», снятой Мохамедом Бен Аттиа, знает, что ему надо победить свою властную мать. Ему уже 25 лет, свадьба не за горами, а он не принял за всю жизнь ни одного самостоятельного решения. Встреча на курорте с вольнолюбивой аниматоршей радикально меняет сознание Хеди, и он отваживается на бунт: надо только отказаться от женитьбы, бросить работу и уехать во Францию. Симпатичный и жалкий герой этой картины (Мажд Мастура) — эдакий Подколесин наоборот, который настолько же стремится к переменам, насколько страшится их. Поразительно, но снятый в далеком Тунисе фильм может оказаться понятным и близким обитателю любой страны и культуры. Недаром в продюсерах ленты — гениальные бельгийские братья Люк и Жан-Пьер Дарденны.
Анемичная молодежь проводит месяцы в бесплодных кухонных дискуссиях об анархии и революции. Неясно только, с кем бороться, кроме собственной апатии и лени
Убежать от реальности невозможно при всем желании. Изменить ее — выше человеческих сил, и даже у больших художников на это не хватит пороха. Что же остается? Да все те же колыбельные — сказки о лучшем, невозможность которого лишь делают мечты более привлекательными. Об этом сигнализирует самый необычный фильм берлинской программы, американский фантастический триллер «Специальный полуночный выпуск», снятый талантливым молодым режиссером Джеффом Николсом. В этой фантазии, навеянной старыми лентами Стивена Спилберга и Джона Карпентера, отчаявшиеся родители бегут через несколько штатов от вооруженных сектантов и всемогущих спецслужб, пытаясь спасти от них своего сына — восьмилетнего чудо-ребенка, в слепящем взгляде которого скрыта сила нескольких ядерных бомб. В этом смутном и соблазнительном образе — невинного и чуть аутичного мальчика в темных очках, читающего с фонариком под одеялом комиксы о Супермене, — собрана та самая, мало чем обоснованная надежда на завтрашний день, которой, при всей ее необоснованности, продолжает питать людей кинематограф.
фото: berlinale.de
