2016 год начался для глобальных рынков со странностей. У экономистов нет правдоподобного объяснения, почему падают американский фондовый рынок и цена нефти, констатирует Оливер Бланшар, экономист PIIE, а до недавнего времени — главный экономист МВФ. Баррель нефти марки Brent при закрытии торгов 20 января стоил $27,88 — примерно на четверть меньше, чем месяцем ранее, и на 43% дешевле, чем год назад. Американский фондовый индекс S&P 500 упал с начала года на 10,5%. Из-за чего? Плавное и постепенное замедление китайской экономики, констатирует Бланшар, не должно было к этому привести: макропоказатели США очень хороши.
В последний раз цена нефти и фондовые рынки так стремительно снижались в конце августа 2015-го. Но и тогда четкого объяснения происходящему не было: Китай и тогда замедлялся (его фондовый рынок упал на 16%), Федеральная резервная система (ФРС) США готовилась к повышению процентных ставок. Но рынки и нефть летели вниз. Сейчас ситуация похожая.
Опережающий сигнал
Рынки нефти и акций, наверное, знают об экономике что-то, чего не знают экономисты, приходит к выводу Бланшар. Довольно часто падение рынков — опережающий сигнал того, что в будущем замедлится и рост мировой экономики. Притом что сами экономические показатели пока этого не предвещают — в среднем ожидается рост мировой экономики на 3–3,5% в этом году, и это очень неплохо. Поводом к распродаже стала растущая политическая и геополитическая неопределенность — и в США, и в Европе, и, конечно, на Ближнем Востоке. Президентская гонка в Америке, непростая ситуация с беженцами в Европе, террористические риски (там же) и находящиеся «несколько не в себе», ведущие себя непредсказуемо Ирак, Сирия, Иран, Саудовская Аравия, Россия, Турция и другие страны — вполне достаточный повод, чтобы инвесторы волновались. Неопределенность угнетает их намного сильнее, чем даже плохая определенность. Впрочем, сейчас индекс неопределенности в экономической политике США намного ниже, чем в 2008–2013 годах. Да и в Европе ситуация похуже, но не критичная.
Плата по счетам
Тут самое время вспомнить, что за последние 7 лет (с весны 2009-го) фондовые рынки получили колоссальный дивиденд от сверхмягкой политики, проводившейся нацбанками США и Европы. С марта 2009-го и вплоть до недавних максимумов (июль 2015-го) индекс S&P 500 вырос в 3,1 раза. Эти годы были временем фантастического ралли для акций американских компаний. Заканчивающийся на наших глазах затяжной подъем рынка по своей крутизне и продолжительности заметно превышает и ралли, предшествовавшее «кризису доткомов» в 2000 году, и взлет перед мировым кризисом 2008–2009 годов. Тот кризис денежные власти США и Европы фактически залили деньгами. Баланс ФРС — стоимость выкупленных ею с рынка ценных бумаг — с 2007-го по конец декабря 2015-го вырос в
5,3 раза, до $4,54 трлн. Вопреки опасениям это не привело к росту инфляции.
Денежные вливания ФРС и Евроцент-робанка (ЕЦБ) отразились в росте цен на сырьевые товары, невиданном подъеме фондовых рынков развитых и развивающихся стран, восстановившихся после последней рецессии гораздо быстрее, чем национальные экономики. Достаточно быстро восстановились после того кризиса и цены на недвижимость. Дешевые деньги с 2009 года поднимали все рынки и разгоняли инвестиции, в том числе в новые нефтегазовые технологии и альтернативную энергетику. Теперь пора платить по счетам: центральные банки больше не могут держать процентные ставки на нулевом уровне. А глобальный инвестиционный спрос, накачанный этими сверхдешевыми деньгами, начал выдыхаться еще летом 2014-го. И первым делом это отразилось на цене нефти. Но почему же она упала так сильно?
Передел рынка
Еще летом 2014-го нефть стоила свыше $100, в июне 2015-го — около $60, а в декабре 2015-го — всего $37. Проблемы — у всех нефтедобывающих стран. Даже канадский доллар упал против американского на 19% за последние 8 месяцев. Если цена нефти останется на низком уровне в течение долгого времени, нефтедобыча перестанет быть столь привлекательным бизнесом, многие компании обанкротятся. Особенно некомфортна нынешняя ситуация для Саудовской Аравии, России и Венесуэлы — из-за большой зависимости от цены нефти не только нефтедобытчиков, но и госбюджета. У Саудовской Аривии ситуация лучше, чем у России: добыча нефти там рентабельна и при $10/бар, а накопленные резервы в отношении к потребностям бюджета выше, чем у России.
Избыток нефти создали США, еще в 2014-м впервые с 1975 года вырвавшиеся в лидеры мировой нефтедобычи (мировое первенство по газу США держат с 2010 года)
Основными причинами снижения цены нефти стали ожидания замедления китайской и глобальной экономик, но главное — гигантский нефтяной «навес» (перевес предложения над спросом), возникший благодаря новым технологиям нефтегазодобычи. Навес оценивается в 2,5 млн бар в сутки, отмечает партнер Rusenergy Михаил Крутихин, — это примерно 2,8% мировой добычи нефти (или немногим менее четверти российской). Избыток нефти создали США, еще в 2014-м впервые с 1975 года вырвавшиеся в лидеры мировой нефтедобычи (мировое первенство по газу США держат с 2010 года).
Но дело, конечно, не в условном мировом чемпионате «кто достанет больше нефти». А в том, что США стали не просто глобальным нефтяным лидером, а еще и ее поставщиком, чье поведение сильнее других влияет на ее цену («стабилизирующий производитель» — swing producer). Такие производители (или их картели) могут с меньшими (чем другие) издержками увеличивать или уменьшать поставки продукта на рынок. В предыдущие 40 лет эту роль на нефтяном рынке играла Саудовская Аравия и ее партнеры по ОПЕК. Новые технологии, сделавшие «легкой» добычу сланцевой нефти в США, позволили Штатам перехватить эту роль. В Западной Сибири бурение новых скважин на старых месторождениях-гигантах в период низких цен становится невыгодным, объясняет директор Центра сырьевой экономики РАНХиГС Петр Казначеев. А вот в США скважины небольшие и поэтому не слишком капиталоемкие: когда цена нефти падает, можно спокойно разрабатывать имеющиеся скважины, а в бурение новых инвестировать, только когда цены вырастут.
«Нефтяной дзен»
Вот почему избыток нефти не исчезает с рынка, несмотря на низкую цену нефти. Вот почему мир не напуган ежедневными новостями о банкротстве многочисленных (небольших) американских нефтекомпаний. Держатся, кстати, и остальные нефтедобытчики: по расчетам энергетической аналитической компании Wood Mackenzie, оценившей условия добычи на месторождениях, где добывается 84% мировой нефти, лишь 2% из них становятся убыточными при цене ниже $40/бар. Цены упали уже ниже этой отметки, но добыча не снижается, а разведка для сланцевой отрасли не так критична, как для традиционной. Сейчас уже понятно: среднесрочное снижение цены производители «новой нефти» вполне выдержат.
Доля возобновляемой энергетики в мировом производстве электричества, по прогнозу IEA, вырастет за 2013–2020 годы с 13% до 22%
Взлет нефтяных цен в 2001–2015 годах во многом был обусловлен ускоренным ростом мирового спроса на нефть — в среднем на 2,2% в год. В следующие 20 лет спрос будет расти, по оценке Wood Mackenzie, всего на 1,4%. Кроме Китая, большой вклад в снижение спроса на нефть внесут поставщики энергии, полученной из
возобновляемых источников, и переход на электромобили.
Прирост производства электроэнергии из разных источников, Источник: МЭА, 2015
Если бы вооруженное противостояние на Ближнем Востоке достигло нынешнего уровня накала в прежние годы, когда у ОПЕК еще была роль стабилизирующего поставщика, цена нефти взлетела бы до небес. Доля политической «премии за риск» в цене нефти в последние 15 лет очень высока, доказывал на недавнем Гайдаровском форуме Петр Казначеев.
Теперь эта связка разорвана — наступил, по выражению Казначеева, «нефтяной дзен». Запрещенный в России ИГИЛ контролирует территории в нефтедобывающих Ираке, Нигерии и Ливии, еще несколько стран лихорадит, обстановка в них легко может быть дестабилизирована, а нефть не реагирует — «в отключке».
«Чистый» тренд
В 1980–2000 годы между ценой нефти и быстротой разработки альтернативных энергоносителей была очевидная обратная связь: чем дороже нефть, тем выгоднее становилось заниматься солнцем, ветром, биотопливом, электроаккумуляторами и прочими инновациями. Сейчас, похоже, и эта связь начинает разрушаться: по оценке Bloomberg New Energy Finance, в 2015 году возобновляемая энергетика привлекла рекордные $329 млрд инвестиций, построены (тоже рекорд) мощности на 121 ГВт. Но главное, альтернативная энергетика продолжает дешеветь: рост инвестиций в извлечение энергии из солнца и ветра на 4% по сравнению с 2014 годом дал скачок в приросте мощности на 30%.
Динамика цен на нефть Brent и индексы РТС (Россия) и S&P.500 (СшА) в % за последние 6 месяцев, Источник: «Финам», 2016
Конечно, новой энергетике очень помогают госсубсидии. Только с их учетом ветряная энергетика стала самым дешевым источником электроэнергии в США и некоторых странах Европы. Но госсубсидии понемногу снижаются, производители снижают затраты и цены.
Что еще интереснее — ровно треть глобальных инвестиций в альтернативную энергетику приходится на Китай (вдвое больше, чем в США). Жители крупных китайских городов страдают от смога, задыхаются — в первую очередь из-за активного использования угля для производства тепла. С 2020 года Пекин, где только в декабре 2015 года дважды объявляли повышенный уровень экологической безопасности из-за загрязнения воздуха, планирует прекратить использование угля для обогрева. В последние годы Китай предпринимает серьезные усилия, чтобы стать глобальным лидером по производству оборудования для чистой энергетики — и на экспорт, и для себя. Доля возобновляемой энергетики в мировом производстве электричества, по прогнозу IEA, вырастет за 2013–2020 годы с 13% до 22%. Впрочем, до реализации мечты экологов — окончательного вытеснения угля из энергетики — еще очень далеко.
Возможно, впрочем, что инвестиции в чистую энергию растут во многом благодаря мягкой денежной политике, о которой говорилось выше, и в менее комфортных условиях темп роста замедлится. Многие современные энергопроекты, легко привлекающие десятки миллионов долларов инвестиций, окажутся не слишком удачными — как первопроходцы интернет-экономики конца 1990-х. Но они проложат дорогу более экономичным проектам, таким как Yahoo или Google. Важны не конкретные удачи и неудачи, а общий тренд: уже сейчас прирост мощностей для генерирования чистой энергии выше, чем для добычи угля, газа и нефти вместе взятых. Разумеется, все это не приведет к немедленному или скорому исчерпанию нужды в нефти. Но ее золотой век позади.
