Свадьба со смертью

Татьяна и Павел Дрёмовы за полчаса до взрыва: мужем и женой они были семь дней, Стаханов, 12 декабря 2015 года 

Они расписались в ЗАГСе на Английской набережной Санкт-Петербурга еще 5 декабря: на 12 декабря у них было назначено празднество в ДК Стаханова (ЛНР) — Дрёмов почти всю жизнь прожил в этом городе.

Татьяна, к слову, — начинающий театральный режиссер, родом из Питера, уехала в ДК раньше: сценарий предусматривал, что Дрёмов приезжает на лихом коне, на черном Range Rover, к Дому культуры — там ждали гости, а Татьяна в свадебном платье и с фатой на голове — вся такая счастливая и летящая спускается к своему герою по лестнице вниз. В машине их было двое: Павел Дрёмов, здоровенный, бородатый казак, и его водитель-телохранитель Леонид: Дрёмов в черном костюме, водитель в «горке» — в форме спецназа, которую массово пошили еще во времена афганской войны для операций в горной местности, а с начала войны на Донбассе отправили ополченцам. Павлу надо было скоротать время, и потому они наяривали круги возле Стаханова: через 20 минут раздался взрыв. Фугас был заложен, видимо, под колесной аркой в самой машине: Range Rover буквально разорвало изнутри: Дрёмов погиб сразу, водителя довезли до больницы — там он и скончался.

«Я буду плакать»

— сказала Татьяна в самом начале разговора. Татьяна, 28-летняя, худая, тонкая, на вид — совсем девочка с бритой головой и серьгой в носу. Окончила питерский театральный институт, режиссерский факультет: говорит отрывисто, но речь гладкая, интеллигентная, без всякого мата. Мы встретились в питерском ресторане. «Я буду плакать. Не обращайте внимания», —  говорит эта красивая девушка с мертвенно-бледным лицом. На запястье у нее — татуировка.

Как вы вообще оказались на Донбассе?

Летом 2014 года, вернувшись из Индии, я попала в мир, наполненный войной. И быстро поняла, что нельзя относиться к этому, как к чему-то, что происходит далеко и нас не касается. Помню, как думала: в бою толку от меня не будет — я же никогда не держала в руках оружия. Зато в шкафу много одежды и я могу отдать лишнюю тому, кому она действительно нужна. И мы с Антоном, младшим из моих названых братьев, начали собирать гуманитарку. Через некоторое время, после того как второй мой названный брат, Дмитрий, осенью 2014 года поехал в Новороссию добровольцем, мне стало ясно, что я тут (в Санкт-Петербурге) тоже долго не усижу. Но чем я реально могла помочь? И тут дошло: я люблю и умею фотографировать, и у меня есть профессиональная камера. А значит, я смогу делать кадры, которые позже позволят нам собрать больше помощи. Получив аккредитацию в конце 2014-го я направилась в ЛНР как фотокорреспондент интернет-сайта еженедельника «Аргументы и факты».

Батя

А как встретились с Дрёмовым?

Я много снимала самых обычных людей, но мне хотелось сделать и портреты легендарных командиров ополчения. Из интернета я знала, что Павел Дрёмов — один из таких культовых народных лидеров. И вот я приехала на Донбасс — такая девочка из Петербурга, лысая, необычная, с камерой. Я улыбаюсь, все в восторге, совершенно открыты и готовы сниматься. К концу декабря через знакомых удалось договориться о встрече с Дрёмовым в Стаханове. Атамана пришлось ждать довольно долго. Но как только он переступил порог, между нами сразу произошел какой-то человеческий контакт. Мы просидели до вечера в компании его товарищей с песнями, плясками, с историями и анекдотами. Было очень легко. Я таких людей никогда не встречала. Если он видел, что вам нужно что-то, а у него это есть, даже если последнее, — он отдавал. В тот первый день, когда мне уже надо было уезжать, Паша начал дарить мне все, что ему самому было дорого: икону, свою шинель с атаманскими погонами. И конечно, глаза эти его — они были совершенно фантастические. Знаете, вот с той самой первой встречи и до сегодняшнего дня меня просто гордость распирает от того, что ему приятно было со мной разговаривать.

«И вот я приехала на Донбасс — такая девочка из Петербурга, лысая, необычная, с камерой. К концу декабря удалось договориться о встрече с Дрёмовым»

Говорили в основном о войне?

Обо всем. Это удивительно, но Паша знал наизусть больше стихов, чем я, восемь лет отучившаяся в театральном: Маяковский, Есенин, Пушкин... Больше всего он меня поразил, когда выдал Державина. Вскоре все уже знали, что время от времени в штаб приезжает Таня — репортер из Петербурга. А Паша возвращался с передовой, дорассказывал уже давно начатый анекдот, тут же решал какие-то дела, принимал людей. Местные души в нем не чаяли. Однажды пришла бабушка, прослышавшая, что Батя заболел. И хотя старикам уже давно не платили пенсию, она не уходила, пока ее дары — молоко, мед, а главное, дорогое лекарство — не были приняты. Увидев это, я разрыдалась.

Мы иногда смотрим американские фильмы про супергероев. Вот эти встреченные мною во время поездок по ЛНР люди — настоящие воины света. Они могут быть грязными, потными, бородатыми, ранеными, контуженными, но вот они и есть супергерои. Они так живут и действительно мыслят понятиями добра и зла, и их действительно не купишь, потому что они верят, что только так правильно. И Паша был первым среди них. До начала войны Дрёмов долгое время не бывал в своем городе, даже жил при монастыре, но когда пришла беда, он вернулся, чтобы защитить земляков. Будучи очень талантливым командиром и прирожденным лидером, он быстро собрал вокруг себя верных товарищей и возглавил казачий полк имени Матвея Платова, в котором воевали полторы тысячи человек.

За что они сражались?

За свободу. За справедливость для народа. За избавление от продажной власти. Против непомерной жадности человеческой. И вот что потрясающе: Павел умел зарабатывать деньги, но они были ему не нужны. Паша их просто отдавал. В полк, на нужды города, на асфальт для дорог и всем нуждающимся. Мне сейчас пишут в интернете: «Нам нужны были средства на операцию маме. Павел Леонидович дал две тысячи долларов. Теперь мать поправляется, а его нет, и мы не знаем, кого благодарить». И таких писем очень много. Он не знал этих людей, но имел возможность им помочь и помогал. При этом не понимая, почему за этим ходят к нему, а не к тем, кому такая деятельность положена по должности.

О том, как и чем Дрёмов зарабатывал деньги, в ЛНР говорили разное. Дело в том, что через подконтрольную атаману территорию — города Стаханов и Первомайск — проходит одна из немногих действующих сейчас железнодорожных веток, по которой идет уголь на остальную часть Украины, а оттуда — товары, которые требуются Донбассу. Дрёмов и его люди, как предполагают, получали свой процент от товарооборота.

Штаб полка, командующим которого был атаман Дрёмов: таким его первый раз и увидела Татьяна, Стаханов, декабрь 2014 года

По вашим словам, Павел был почти ангелом. При этом ваш супруг воевал, убивал людей...

Паша как-то рассказал мне, что украинец, которого он пожалел и отпустил из плена, вернулся к себе в часть, стал снайпером и застрелил нескольких казаков. Паша меня тогда спросил: считаю ли я, что он виновен в смерти своих подчиненных (убитых тем украинским солдатом)? Я сказала, что каждый убитый теперь пополам и на его совести тоже. Он ответил, что у него и так руки в крови больше, чем по локоть. Но атаман никогда ни в кого не стрелял без веской причины. И помнил поименно каждого своего погибшего бойца. Да, Павел осознанно взял в руки оружие, да, он понимал, что он делает, осознавал всю ответственность, но никогда не лютовал, в нем не было этой ненависти к тем, кто по другую сторону фронта. Больше всего он сердился на политиков, на власть имущих, на чиновников, наживающихся на войне и человеческом горе. Его очень раздражало, что с наступлением перемирия на свои должности стали возвращаться бежавшие от боевых действий коррупционеры. Ради чего тогда столько смертей?

Лучше, чем в кино

И как случилось, что вы с атаманом стали не только беседовать?

Я вернулась в Петербург, а летом 2015 года вновь приехала в ЛНР, встретила общего знакомого, после чего в моем мобильном раздался его голос. И вот мы сидим друг напротив друга, и Паша говорит мне, что он, обычно не лезущий за словом в карман, тут не знает, что сказать. Так мы провели целый час, и я уехала. Возвращаюсь в Петербург и получаю от него письмо по электронной почте: он пишет, что волнуется, как я добралась. Я ему звоню, мы долго говорим — и вдруг он признается мне в любви и кладет трубку. С этого момента пошел какой-то, знаете, совершенно другой отсчет. Мы постоянно общались по телефону, по скайпу.

«Больше всего он сердился на политиков, на власть имущих, на чиновников, наживающихся на войне и человеческом горе»

Родные знали?

У меня только мама. Она сначала не верила, что Паша настроен серьезно. Говорила, что так не бывает. У нас разница в возрасте одиннадцать лет. Он выкроил два дня и приехал (в Петербург) знакомиться. Мама, когда его увидела, сказала: «Он большой, пузатый, еще эти уши...» А уже на следующий день шепнула: «Такой хороший! Я очень рада за тебя». Ну и его друзья в Стаханове говорили, что никогда в жизни не видели мужика, который бы так хотел жениться. Я вновь отправилась в ЛНР. И там... Дай бог каждой девушке такое, потому что это было лучше, чем в кино. За мной заехал его водитель Леня. По дороге к штабу мы свернули в рощу. А там прямо сказка: сентябрь, бабье лето, тепло, все вокруг золотое. Стоит квадроцикл, а на нем бутылка шампанского и огромный букет цветов. А рядом Паша. Он встал на колено, протянул коробочку с кольцом. Сейчас я ношу оба — и помолвочное, и обручальное. Спросил, согласна ли я стать его женой. Я выдавила «да», и тут же Леня за спиной хлопнул шампанским и заорал: «Ура!» Только разлили по бокалам, как их срочно вызвали в штаб. Через полчаса возвращаются, а я так и стою. Паша сказал, что они давали мне шанс уехать на квадроцикле, но раз я им не воспользовалась, значит, точно выйду за него.

Павел Дрёмов, Татьяна и шофер Леонид фотографируются на фоне надписи: «Стаханов». Через полчаса Дрёмова взорвут, Стаханов, 12 декабря 2015 года

Паша хотел все сделать скорее: мы выбрали числа — 5 и 12 декабря, две субботы. Сначала расписались и отметили в Петербурге, а через неделю назначили празднование в Стаханове. У петербургского ЗАГСа собралась сотня гостей, половина из них приехала с войны. Еще и казачий хор у дверей. А потом у нас случился один единственный «медовый день», когда мы остались наедине.

Дальше мы отправились в ЛНР. Только утром в день празднования я впервые увидела свадебный презент — тот самый проклятый Range Rover. И сказала Паше, что нам такие понты не нужны. Тем более что он настаивал, что ездить на этом черном роскошном авто буду я. Но он отвечал, что это — подарок и ничего поделать нельзя. Не знаю, кто конкретно дарил: говорили, что многие скинулись. От дома мы тронулись на двух машинах. Проехали по всему городу и в итоге остановились на окраине у надписи «Стаханов». Там мы должны были расстаться ненадолго, чтобы немного позже он подкатил на новом джипе к ДК, где проходила церемония, а я бы спустилась к нему по лестнице. И вот согласно этому плану мы разъехались и я стала ждать. Прошло полчаса. Мне сказали, что произошло ЧП и надо поехать домой. Ну что поделаешь — война. Вдруг началась череда звонков. Только тогда я поняла, что случилось что-то очень плохое. А дальше все в каком-то тумане — больница, уколы. Замужем я была ровно неделю.

Приговор самому себе

Павел боялся за свою жизнь?

Многие предупреждали, что за ним идет охота. Несколько раз были покушения. Бывало, что мы ночью просыпались от звука шин по асфальту: ждали, что это могут за нами приехать. Отчасти поэтому он и торопился со свадьбой. Очень хотел, чтобы я скорее стала его официальной женой, чтобы как-то обеспечить мое будущее. Он всегда говорил, что если с ним что-то случится, ко мне придут и помогут. Теперь уже ясно, что никто из тех, на кого он рассчитывал, не пришел. А еще он рассказывал, что специально ездит с одним лишь водителем, чтобы в случае нападения другие люди не пострадали. Ведь если захотят убить, то убьют вместе с охраной. Как это случалось с другими погибшими командирами — Александром Бедновым, Алексеем Мозговым…

Дрёмов открыто и очень резко критиковал руководство ЛНР. Рассказывал о воровстве выделяемых средств, о торговле гуманитаркой, грозился обнародовать имеющуюся у него информацию...

Паша крайне надоел тем, кто зарабатывает на этом конфликте громадные деньги. У него была флешка с информацией, о которой он не раз заявлял вслух. Но на него нажали, и он ее отдал.

«Дрёмов очень резко критиковал руководство ЛНР. Рассказывал о воровстве выделяемых средств, о торговле гуманитаркой, грозился обнародовать информацию...»

Кто нажал?

Не знаю... Но муж никогда не скрывал то, что думал. И понимал, что жить ему недолго. После самой первой нашей встречи, после интервью с ним, я написала, что Дрёмов сам подписывает себе приговор. И последнее время он с этим робингудством забрался на такую большую высоту, что этого не могли простить. Это даже не масштаб ЛНР, а более серьезный уровень. Я не очень разбираюсь в политике, но понимаю, что нынешний глава республики Игорь Плотницкий жив и рулит, пока это нужно кому-то наверху. Но я ни о чем не жалею. Только радуюсь, что смогла, хоть и ненадолго, сделать счастливым такого прекрасного человека, как Паша.

Версий заказчиков убийства Дрёмова несколько. Одна — его убрали кураторы из администрации президента РФ, как до него убирали других, популярных на Донбассе командиров. Причин на то у кураторов могло быть несколько: и популярность Дрёмова, и его независимость, и то, что он мог мешать контрабанде, на которой в ЛНР зарабатываются десятки миллионов долларов. Версия, озвученная властями самопровозглашенной ЛНР: это был теракт, подготовленный украинской стороной с целью убить одного из лидеров ополчения.