Президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган любит вспоминать, как в 1998 году, имея за спиной в качестве политического козыря лишь должность мэра Стамбула, он осмелился публично процитировать строки турецкого поэта Зии Гёкальпа: «Мечети — наши казармы, купола — наши каски, минареты — наши штыки, а правоверные — наши солдаты». После этого он попал в тюрьму по обвинению в разжигании религиозной ненависти. Таким образом Эрдоган, коренной житель Стамбула, к 61 году успел побыть политзаключенным, поиграть в профессиональном футболе и завести четверых детей, ставших предпринимателями: один из его сыновей Билал Эрдоган контролирует несколько судоходных компаний, занимающихся транспортировкой нефти в Европу, а дочь Сюмийе владеет медицинской сетью, которая подведомственна спецслужбам, причем зарплаты врачей там от $6 тыс. в месяц и выше. Но Эрдоган-отец не зря вспоминает строки Гёкальпа и все, что с этим связано: сразу после окончания тюремного срока он основал «Партию справедливости и развития» (ПСР), которая с 2002 года сохраняет в Турции статус правящей.
На самом деле Турция большую часть XX века прожила не как секуляристское, а скорее — как милитаристское государство. «Турция — это государство военных», — объявил в 1992 году тогдашний начальник турецкого генштаба Доган Гюреш. Стране, игравшей с 1952 года (когда она вошла в НАТО) ключевую роль на южном фланге Альянса, — все сходило с рук. Привилегии генералитету? Нет проблем. 17 % ВВП под контролем военных? Да ради бога! Главное — неприкосновенность натовской базы в Инджирлике, где, по слухам, до сих пор складировано несколько десятков атомных бомб B-61, хотя официально американское тактическое ядерное оружие покинуло Турцию в 1963-м вместе с ракетами «Юпитер», после Карибского кризиса. Впрочем, именно военные долгие годы служили своего рода страховкой от прихода к власти левых или исламистов, пусть даже для этого понадобилось трижды затевать переворот.
«Турция — это государство военных», — объявил в 1992 году тогдашний начальник турецкого генштаба Доган Гюреш
Эрдоган пришел к власти в 2002 году под знаменами умеренного исламизма. Нет, он не шел наперекор заветам «отца турков» Мустафы Кемаля Ататюрка, сотворившего современное светское турецкое государство. Просто он идет навстречу исконным чаяниям народа, который, как он уверял, ищет в мусульманской вере и правду, и прогресс. «Мечети — наши казармы»… С этим лозунгом Эрдоган пошел в атаку и на генералитет, организовав в середине нулевых годов громкие судебные процессы военных, обвинявшихся в «государственной измене». Сигнал о том, что им теперь не место в политике, военные услышали. Или сделали вид, что услышали.
Таксим против «Султана»
В 2007 году премьер Эрдоган выиграл вторые подряд выборы и впервые обмолвился о необходимости создания в Турции «крепкой президентской власти». Этой цели он достиг в августе 2014-го, победив на первых в истории Турции прямых президентских выборах. Но именно тогда Эрдоган и думающая часть турецкого общества разошлись в разные стороны. «Он (Эрдоган) начинает строить свою пирамиду Хеопса», — сказал мне тогда мой стамбульский коллега Мевлют.
В 2013 году в стамбульском парке Таксим-Гези прошли массовые протесты, которые, как тогда казалось многим, до основания потрясли пирамиду, отстроенную Эрдоганом. Больше всего запомнилось то, что в столкновениях с полицией участвовали футбольные «ультрас» разных команд, молодые и взрослые — все. Причем плечом к плечу с «Молодыми турками» (не путать с младотурками начала XX века) на Таксиме стояла и курдская молодежь — и все хором скандировали лозунги против «Султана». Головы и фотокамеры корреспондентов в полной мере ощутили на себе силу палок, слезоточивого газа и пожарных брандспойтов, использовавшихся турецкой полицией, чтобы заставить людей бежать. То были дни, когда ненависть по отношению к журналистам и иностранцам, в особенности если они не были мусульманами, была практически осязаемой.
А «Султан», сомкнувший ислам с «Развитием», тем временем подписывал проект зачистки части парка под постройку гостиницы и новой мечети. Тендер, как уже десятки раз до того, выиграли его друзья-предприниматели.
Демонстранты Таксима проиграли. Большинство гражданских активистов уехали из столицы, решив, что социально-экономическая ситуация теперь только ухудшится, а реформы при Эрдогане невозможны. «Мы хотим жить, как все нормальные люди», — говорили автору этих строк молодые турки, уезжавшие из Стамбула в Анкару: дизайнеры, архитекторы, айтишники. Почему Анкара? «Там еще не так душно», — был ответ. А тем временем в крупнейшем городе страны все больший вес набирали сторонники ПСР: практически все в окружении Эрдогана были скорее сторонниками возрождения традиционного мусульманского государства. Перемены им были совсем не нужны, а сильная власть президента казалась отличным инструментом для сохранения прежнего умеренно исламистского курса страны. При этом им чаще всего доставалсь самые выгодные тендеры и контракты со многими нулями — исламисты-ортодоксы были совсем не чужды успешного бизнеса под сенью Султана.
Это они аплодировали в первую очередь, когда Эрдоган затевал судебные процессы против журналистов, вскрывавших факты коррупции в турецких верхах. В ноябре этого года Эрдоган лично потребовал два пожизненных срока для журналистов газеты «Джумхуриет» — шеф-редактора Джана Дюндара и репортера Эрдема Гюля — за опубликованную статью о тайных поставках Анкарой оружия боевикам ИГИЛ*: президент и его окружение обвинили журналистов в шпионаже и террористической деятельности. А в концке ноября в Диарбакире, на юго-востоке, при не до конца выясненных обстоятельствах был убит известный курдский адвокат Тахир Эльчи.
ВНЖ в обмен на лояльность
Что сейчас на уме у турецкого президента? Тут все более-менее ясно: изменить после трех пятилетних сроков конституцию — чтобы продолжать оставаться у власти, уничтожить Рабочую партию Курдистана — дабы ликвидировать «угрозу сепаратизма», устроить слежку за тысячами дважды в этом году (в июне и в ноябре) проголосовавших против его партии на парламентских выборах представителей светского населения — чтобы те не мешали ему вести страну к «корням», уходящим в прошлое Османской империи. «Эрдоган уверяет, что ИГИЛ* — враг турецкого государства, но ему никто не верит», — говорит журналист Мехемет Тунчер. — Я лично видел в сирийском Курдистане, как на голову курдам, сражившимся с ИГИЛ*, падали турецкие бомбы».
В ноябре Эрдоган лично потребовал два пожизненных срока для журналистов газеты «Джумхуриет» за статью о тайных поставках Анкарой оружия боевикам ИГИЛ*
Непростые времена, судя по всему, настают и для христианского населения страны: весной этого года в ходе недавней полемики с Папой римским Франциском Эрдоган публично назвал бредом слова понтифика о геноциде армян. После слов Франциска о замалчивании исторической правды политиками и религиозными деятелями Европейский союз попросил Турцию признать факт геноцида, жертвами которого в 1915–1917 годах стало полтора миллиона человек. «Какое бы решение ни озвучил Европарламент, оно у нас в одно ухо войдет, из другого выйдет», — заявил турецкий президент о резолюции по геноциду.
Но Европа не спешит осуждать «султана-Эрдогана» за то, чего она никогда не простила бы «царю-Путину». Наоборот, буквально на днях он получил от Брюсселя «кредит доверия» в euro €3,2 млрд — на обустройство лагерей сирийских беженцев на территории Турции — а их здесь уже больше 1 млн. И если Эрдоган потратит деньги по назначению и перекроет потоки беженцев в Европу — ему даже скажут спасибо.
С Алитом, турецким фотографом, мы познакомились на греческом острове Лесбос, который стал одним из крупных транзитных лагерей сирийских и иракских беженцев. Алит уверен, что Эрдоган, вопреки настояниям Европы и США, на самом деле никогда не закроет границу с Сирией, откуда в Турцию часто попадают демобилизовавшиеся джихадисты: «Вы, европейцы, наивные люди. Каждому сирийскому беженцу выдают турецкое удостоверение личности, если только он проголосует на выборах за Эрдогана или его партию. В этом году выборы были уже два раза, и это будет повторяться столько раз, сколько понадобится Эрдогану, чтобы сделать свою власть бессрочной. Наш президент — диктатор».
* ИГИЛ, или ИГ («Исламское государство») — запрещенная в РФ террористическая организация.
Фото: AP/TASS
