«Война санкций»: амбиции и реальность

26 ноября 2015 года глава госбанка ВТБ Андрей Костин признал, что санкции ударили по банку, Лондон, офис VTB Capital 2014 года

Предание еще свежо: в 1994 году Россия подписала беспрецедентное в ее истории соглашение о партнерстве с ЕС. Потом нас пригласили в «семерку», которая стала «восьмеркой», приняли в Совет Европы. Впереди было членство в ВТО, потом в престижном клубе богатых стран — членов ОЭСР. 2014 год все повернул вспять: де-факто прервалось наше участие в «восьмерке», а ОЭСР приостановила переговоры о принятии в свои ряды России. Причины известны. А по степени «близости» с Евросоюзом нас обошли не только Украина, Грузия и Молдова, но и Казахстан с Арменией.

Два взгляда

«Такой инструмент, как санкции, вообще должен быть изъят из международного экономического лексикона и общения. Он не должен использоваться в мировой экономике», — заявил президент Путин по итогам саммитов ШОС и БРИКС в начале июля 2015 года в Уфе. И добавил, что санкции переворачивают экономику «с ног на голову». С последним действительно не поспоришь. А вот что касается изъятия санкций из международного экономического общения, то это было бы замечательно, но мы живем не в идеальном мире.

В России у целых поколений формировалось милитаризованное мышление: на удар извне надо отвечать контрударом. На войне это именно так и никак иначе. Десятилетия мирной жизни не изменили нашей психологии

Международные санкции предусмотрены уставом ООН (статья 41), и за послевоенный период вводились на основании резолюции СБ ООН 19 раз, в том числе в отношении ЮАР, Ирана, Югославии и др. Понятно, что в отношении России такие санкции вряд ли могут быть введены: будучи членом СБ ООН, она в любом случае заблокирует их. Другой вариант введения санкций — на основании вердикта Международного суда в Гааге. Вот два вида санкций, которые имеют легальную основу, и потому, строго говоря, только их следует называть «международными санкциями». Все остальное — это санкции со стороны отдельных стран. У них нет столь же твердой юридической базы, тем не менее они тоже применяются, в чем нам пришлось убедиться 20 месяцев назад, в марте 2014-го, когда Запад ввел первые ограничения в отношении российских банков и персон.

Применяем ли мы сами подобные санкции? С нашей точки зрения — нет. Но взгляд извне несколько иной. В 
2006 году Россия объявила запрет на ввоз вина, минеральной воды и фруктовых консервов из Грузии, это было объяснено санитарными соображениями. Однако во всем мире это восприняли как санкции Москвы против режима Саакашвили. Аналогичная история была и с Молдовой. Сейчас в Москве говорят о жестких экономических мерах в отношении Турции — а это что?

ВТО не поможет

Москва до самого последнего момента не верила, что Запад решится на санкции в отношении РФ, ибо это экономически невыгодно самим США и ЕС. Оказалось, что в высоких кабинетах не очень хорошо помнят новейшую историю. С 1930-х годов и до начала горбачевской перестройки Запад не раз вводил санкции против СССР в ущерб своим интересам — достаточно вспомнить запрет США на продажу нам зерна в 1980-м, когда в самой Америке его было в избытке.

Вскоре после введения экономических санкций в Москве заговорили о нарушении западными партнерами правил Всемирной торговой организации и намерении обратиться с жалобой в орган ВТО по разрешению споров. Однако никакой жалобы по сей день не подано — ограничились распространением информационного письма среди членов ВТО в июне 
2014 года, в котором, собственно, изложили нашу оценку санкционным действиям против России, отметив, что они идут вразрез с духом и буквой ВТО.

Введенные в отношении России санкции действительно противоречат духу ВТО, а вот с буквой оказалось сложнее. Нарушая свободу торговли, санкции, без сомнения, попирают фундаментальные принципы ВТО, направленные на открытие рынков и обеспечение стабильных и предсказуемых торговых отношений. Однако в правилах ВТО есть лазейка в виде ссылки на защиту «национальной безопасности». Лазейка оформлена статьей XXI ГАТТ*, в которой под термином «исключения по соображениям безопасности» (т.е. исключения, разрешающие введение торговых ограничений) понимаются действия, которые государство «считает необходимыми для защиты существенных интересов своей безопасности».

Возникает вопрос: когда можно ссылаться на исключения по соображениям безопасности? Вопрос широко обсуждался в ВТО в течение многих лет, однако определенного ответа на него нет. А в отсутствие четкого определения, что же представляют собой эти «существенные интересы безопасности», члены ВТО воспринимают упомянутую статью ГАТТ просто в качестве карт-бланша. Ведь она позволяет нарушать свои обязательства в рамках ВТО по неэкономическим причинам. В истории были случаи, когда санкции ставились под вопрос с помощью процедур урегулирования споров, однако это было скорее исключением из общей картины.

Таким образом, и ЕС с США с их санкциями против РФ, и Россия с ее контр-санкциями — все в своих действиях опираются на одну и ту же статью XXI ГАТТ. Разумеется, каждый трактует ее в свою пользу. И это почти тупик. Выход существует, но он лежит уже в другой сфере — политических договоренностей вокруг украинского кризиса.

Уйти от принципа «талиона»

Но вернемся к призыву Путина об изъятии санкций из международного лексикона. Логично предположить, что он относится ко всем сторонам, участвующим в санкционной войне. Следовательно, и к нам самим, применяющим в отношении ЕС, США и некоторых других стран контрсанкции. В чем их смысл, оправданны ли они?

В России у целых поколений формировалось милитаризованное мышление: на удар извне надо отвечать контрударом. На войне это именно так и никак иначе. Десятилетия мирной жизни не изменили нашей психологии. Поэтому многие посчитали, что объявление контрсанкций в ответ на западные санкции — это нечто естественное, само собой разумеющееся и не требующее предварительного анализа. Принцип «око за око, зуб за зуб», отражающий установление справедливости в грубой форме, нам близок и понятен. Он сложился еще в родовом обществе и известен в истории права как «закон равного возмездия» (Lex talionis). У первобытных народов талион встречался в самых разных формах, но при этом главным мотивом его применения оставалось стремление уравнять наказание с причиненным ущербом. Неужели же столь примитивным мотивом руководствовались и мы, объявив в начале августа прошлого года контрсанкции или так называемое продуктовое эмбарго**? Чего добились в результате?

Удивительным образом выяснилось: наша ответная мера не дала того эффекта, на который была рассчитана. К годовщине объявления Москвой контрсанкций по продовольственным товарам Еврокомиссия подсчитала эффект российского запрета. Выводы оказались неожиданными: экспорт продовольствия из стран Евросоюза за истекший период не только не упал, но вырос на 5 %. Это произошло за счет быстрого освоения новых рынков. Конечно, отдельные страны и отдельные сектора агропроизводства в ЕС, ориентированные на поставки в РФ, пострадали, но это не меняет общего итога.

В августе 2015 года (спустя год после известного указа президента от 6 августа 2014 года «о контрсанкциях») был опубликован доклад аналитического центра при правительстве РФ под названием «Продовольственное эмбарго: импортозамещение и изменение структуры внешней торговли». Из него прямо следует: введение контрсанкций привело к продовольственной инфляции в России, поскольку запрет на импорт негативно сказывается на конкуренции и ведет не только к росту цен, но и снижению качества продукции. Получилось, что своими контрсанкциями мы наказали самих себя, а не тех, против кого их планировали.

$160 млрд — ущерб от западных санкций, только по официальным оценкам

Самоизоляция невозможна

Победить в санкционной войне России не по силам — и это стоило осознать с самого начала, чтобы не изнурять свою экономику и граждан первобытной стычкой по принципу «око за око». Мы можем меряться с Западом ядерными ракетами, но не экономикой. Напомню: доля США и ЕС в мировом ВВП — порядка 40%, а у России меньше 3%. Неужто и здесь по привычке рассчитывали на чудо? Если санкции продолжатся, то в ближайшие годы это может самым серьезным образом отразиться на добыче нефти и газа — для освоения новых месторождений критически необходимо высокотехнологичное оборудование, причем именно западное (американское и норвежское).

Санкционная война вредит всем, но Россия страдает больше — ее экономика слабее. Запад, в свою очередь, твердит о «точечном» применении санкций в духе принципа «не навреди». Но и это не совсем так. Страдают наши ученые, ставшие меньше бывать на международных форумах в США, представители малого бизнеса, которым вдруг стали отказывать в визах в ЕС и т.п.

Экспорт продовольствия из стран Евросоюза за период российских контрсанкций не только не упал, но вырос на 5 %. Это произошло за счет быстрого освоения новых рынков

Санкции и контрсанкции, как нам казалось, создали небывало благоприятные условия для импортозамещения. Но это — заблуждение. Если, к примеру, поставить сложнейшую задачу самим производить все комплектующие для самолета «Суперджет 100», то даже в случае ее решения Россия не смогла бы больше экспортировать эти самолеты на европейский рынок — из-за проблем с сертификацией. А значит, весь проект в целом утратил бы смысл. И этот пример типичен. Ни одна страна в мире уже не производит сложный продукт от начала до конца — современная экономика работает по-другому.

Более 60 лет назад отец германского экономического чуда Людвиг Эрхард написал: «В иные времена считалось, что в «национальных» интересах проводить политику националистической самоизоляции, подменяя импорт собственной продукцией, подкрепляемой националистическими подпорками и искусственно завышенными ценами. Соответственно, широко проводилась идея «национального самообеспечения» в духе замкнутой экономики… Происходило разрушение мировой торговли, а с нею и международных основ взаимного доверия». Нам стоит обратить внимание на аргументы выдающегося немецкого реформатора.

* ГАТТ — Генеральное соглашение о тарифах и торговле — главная составляющая правовой основы ВТО.